Белая ворона

Семен Семенович был человеком, мягко говоря странным. То есть выглядел обычным офисным гуманоидом, но манера разговора вселяла в собеседника стойкое убеждение, что мозг Семена Семеновича давно уже украден инопланетными захватчиками и на его место водружен центр управления Семеном Семеновичем и небольшая, но мощная антенна, обеспечивающая устойчивый сигнал с космосом.
Спросят его к примеру как он относится к истреблению индейцев конкистадорами, а он остановится, сфокусирует взгляд носках своих ботинок и бубнит:
– Песни индейцев были безынтересными, как разговор двух поэтов о нарушенном размере. Потому конкистадоры не могли этого слушать спокойно и делали потише как могли.
И что самое главное, говорил он это абсолютно серьезно.

Люди многозначительно крутили пальцем у виска, а Семен Семенович говорил не менее многозначительно:
– Вооот. А по-настоящему хорошие люди не стирали пальцы о висок, а извлекали ими звуки. Например, из гитары. Прижимая и дергая пальцами струны они рождали прекрасное. А у вас под пальцами только череп пустой.
И уходил гордо из курилки.
– Семен Семенович, я у вас отчет просил! – напоминало начальство. – Когда вы его закончите уже?
– Сейчас. – пыхтел Семен Семенович. – Буквально три-четыре такта осталось. И тогда я принесу вам все.
И даже когда он что-то набирал на своем ноутбуке – пальцы его абсолютно точно выстукивали одну вторую в каком-то бешенном темпе. С триолями на пробеле. – Он ведь неженат, кажется? – спрашивали сотрудники.
– Как такой женится-то? Он ведь в загсе вместо “да” ответит что-то вроде “Музыка нас связала” – язвили соседи по кабинету.
– Этот музыкальный фрагмент мне не кажется достаточно прекрасным, для такого важного момента, как бракосочетание. – вмешивался в обсуждение Семен Семенович. -Он больше подходит для попыток повеситься. Я бы спел Марвин энд Майлс. Не знаю почему. Но мне кажется – подошло бы. Задало бы ритм на всю остальную жизнь. Неспешный.
– Видите? Кто за такого выйдет? – бурчали женщины. – Бредит ведь наяву.
А Семен Семенович возвращался домой, напевая “ю ноу, юв гат ми соу эксайтед” и дома его встречала красивая женщина, которая спрашивала тихо:
– Ну как там?
– Обычно все. Как всегда. – пожимал плечами Семен Семенович и шел мыть руки.
И вечер проходил в очень неспешном ритме, как Найт Лайтс Атриум от Джерри Мулигана. А под утро, все начиналось снова:
– Вы слушали, Семен Семенович, какой законопроект они приняли? – интересовались в курилке.
– Они запретили Бенни Гудмена? – ужасался Семен Семенович.
– Да ну вас! – отмахивались от Семена Семеновича. – Тронутый какой-то.
– Я просто от них любой подлости жду. – оправдывался Семен Семенович.
– Наш человек! – прощали его. – А суть новой подлости в том, что согласно новому закону они теперь имеют право… Ах да… Как бы вам объяснить-то? Это все равно, что запретят Кассандру Вилсон!
– А Херби Хэнкока? – спрашивал Семен Семеновича.
– Что Херби Хэнкока, псих?! – кричали на него.
– Можно будет? – уточнял Семен Семенович. – Шут бы с ней, с Кассандрой.. А Херби было бы жалко.
– Уйдите, бога ради. Уйдите от греха! – советовали ему и возвращались к своему “Это несомненно конец всех прав и свобод. Первая ласточка попирания…”
Семен Семенович смотрел на всех непонимающе и уходил к своему рабочему месту. Надо сказать, работал он весьма неплохо – все успевал и справлялся. А если не справлялся, то просил помощи:
– Хмм. У меня тут лажа в последнем куплете… Вы не посмотрите? Сам не понимаю в чем дело. Но режет глаз. Как Михаил Муромов со Свингл Сингерс.
И однажды сотрудники не выдержали всех странностей Семена Семеновича и решили поднять вопрос на очередном собрании коллектива. Обсуждение получилось бурным.
– Нет же сил никаких! – рыдали женщины. – С ним пытаешься обсудить, а он…
– Невозможно работать! – басили сослуживцы. – Спросишь его мнения, а он…
– Неужели кода на этой работе?! – радостно воскликнул Семен Семенович, когда ему предоставили слово.
– Видите?! Опять он! – закричали в зале.
– Семен Семенович! – строго посмотрели из президиума.
– А мне плевать, о чем они хотят поговорить. – громко сказал Семен Семенович. – Я с ними хочу говорить о музыке. Во всем остальном они разбираются гораздо хуже. А сам я с разговорами не лезу. Мне неинтересно.
– Вот если бы про Патти Пэйдж… – добавил он мечтательно.
– Вы этот снобизм немедленно прекратите! – строго сказали из президиума. – Чем вам Янг Раскалс плохи?
– Да у них басиста не было! – взвыл Семен Семенович. – Вы соображаете о чем вы говорите?!
– У них хаммонд был! – закричали из президиума. – Зачем им бас?
– Это ж соул! Как без баса?! – возмутился Семен Семенович.
– А вот такой голубоглазый соул! Вот я вам сейчас докажу… – закипятились в президиуме. – Вот только собрание… Минуточку…
Человек из президиума встал и сказал:
– Каданс собранию! Все могут быть свободны!.. Ну? До свидания всем!
– Фигушки! – закричали из зала. – Давайте дальше! Почему без баса можно вдруг стало?