Восмидесятые

Открывая глаза, я еще не осознавал, что на улице те самые 80-е, которые впоследствии станут временем перемен. Еще бы, очень трудно что-то осознавать, когда ты еще 5 минут назад находился в материнской утробе.

Вот так для меня и началось это время, когда самая большая страна мира шла к коммунизму, но как я узнал попозже, абсолютного счастья не бывает, а люди равными в социальном статусе бывают только в сказках, да и то не всех. Но подобные вещи меня тогда совсем не интересовали, я познавал мир, который меня окружал, впитывал все соки прекрасной поры, которая зовётся детством, используя все приспособления, изобретенные умами и руками людей эпохи социализма.

Сейчас, смотря в монитор, окунаясь в Интернет и отсылая друзьям sms, я с особой теплотой вспоминаю вещи, которые заменяли мне все нынешние производные прогресса, затягивающие человечество в пластмассовые коробки. Ностальгия. А значит, собираюсь своей памятью и отправляюсь за артефактами прошлого, которые сейчас стали раритетами и валяются в пыльных ящиках у бабушки на антресоли.

Итак, думаю, что путешествие следует начать с продуктов питания, как главного слагаемого жизнедеятельности любого живого существа.

Так вот, несмотря на то, что и сейчас нередко можно услышать, что тогда всё вкуснее было, периодически у меня складывается впечатление, что я тогда просто не замечал молочных рек. Однако очень мне нравился кефир в бутылках, с чудесной пробкой из фольги, которую космические пираты и Алиса Селезнева вознесли на пик популярности. А еще это молоко, хотя дело не в молоке, а в его упаковке (подозреваю, что майонез “Чумак” покупают только из-за ностальгии по упаковке), на которой были изображены прекрасные полевые цветы волошки – васильки по-русски, но лучше же волошки! Парадокс, однако, наверное, не всем известно, что если корова будет кушать волошки, то никакого молока не получится. Но упаковка настолько плотно укрепилась в моем сознании, что бескрайние поля, покрытые голубыми огоньками, ассоциируются у меня исключительно с молоком.

Продолжая молочную тему, не мог не вспомнить “Пломбир”, который продавался на палочке, правда, без шоколадной глазури (хотя далеко не во всех городах было это чудо – в Киеве, например, его не было в начале и середине 1980-тых).

И все эти молочные продукты помещались в прекраснейшую сетку “авоська”. Поистине чудеснейшее изобретение, не шелестит, в карман помещается, и всегда уверен в ней. А кроме всего прочего, если ее надеть на голову, то получается карнавальный костюм в один миг.

Плотно подкрепившись, отправимся на улицу, где полным ходом детвора каталась на велосипедах. Их в детстве я боялся больше всего, сами подумайте, как оно – пересесть из колясочки на неустойчивую конструкцию системы “Зайчик”, с адскими колесиками, которые на повороте могли не выдержать детское тело. Что там говорить, я себя чувствовал уверенно на трехколесном внедорожнике “Зебра”, в кузове которой перевозил необходимые для меня вещи. А вот ребята постарше катались на, не побоюсь сравнения, отечественных BMX, только они у нас назывались более романтично “Аист”. Сложный трюк “коза” с таким велосипедом казался сущим пустяком.

Когда надоедало кататься, то в тени зеленых деревьев, не отягощенных проклятием злых волшебников прогресса, воплощенных в Чернобыле, который тоже является одним из черных отпечатков 80-х, можно было складывать “кубик-рубик” или расставлять “пятнашки”. Так как процесс это был не из легких, постоянно на нервах, на помощь приходила жвачка. Это сейчас они именуются пластинки, подушечки, а тогда – исключительно “жуйка” или “бубле гум”. Роскошь чистой воды, из-за которой можно было поссориться, раз и навсегда. Скучно нынче сейчас стало: “орбиты” и “диролы”, пожевал и выбросил, ничего на память, а еще эта сомнительная рекомендация жевать после еды. Вкладыши – вот настоящее сокровище любого ребенка тех времен: дональды (дональдсы), турбы, типитипы. И жевались жвачки тогда неделями, с предварительным маканием в сахар.

Но всё же настоящим артефактом того времени для меня были звездочки октябрят и пионерские галстуки. Мне так и не удалось одеть ни одно, ни второе. А тогда мне казалось, что человек, у которого на шее повязан галстук, как минимум, может терминатора остановить на ходу и разбросать всех шаолиньских монахов.

Так и проходили мои потребительские 80-е, в которых каждая песня была хитом, в котором не повторялись одни и те же слова. И только потом этот период стал для меня знаковым и окутанным красно-черными тонами Константина Кинчева, освещенным звездой по имени Солнце и оставленным поездом, который в огне. И наверняка там еще осталась девочка со взглядом волчицы, которая смотрит на большие молотки, разрушающие стену.

спёрто с eggs.com.ua