No Fear

Еще совсем недавно их было много. Очень много. Сколько — трудно сказать, потому что считать они не умели. Потом их стало меньше, потом отстал еще кто-то, потом еще, и еще. То и дело падал очередной, полностью обессилев, а остальные молча шли дальше. Теперь их оставалось только двое. Старший пробирался впереди и лишь иногда оглядывался на младшего, назад — жив еще? шевелится? не упал?

Раскисшая жижа кругом была тёплая и липкая. Они уже почти выбились из сил, и очень медленно продвигались вперед, погрузившись практически наполовину, выставив наружу только верхнюю часть, всю измазанную какой-то студенистой массой. Рот залепляла красная слизь, и дышать было практически нечем. Резкий запах окутал их с самого начала, когда они очутились в этом тоннеле, и не покидал ни на секунду.

Старший в очередной раз оглянулся назад. Младший лежал ничком неподалеку, и стало ясно, что это — все. Он остался последним. Старший немного передохнул, глядя на мертвое тельце младшего, и снова побрел вперед. Он брел и вспоминал свое детство, игры с братьями, когда они бегали наперегонки, толкались и резвились просто так, для удовольствия. Не было предела их выдумкам и затеям, но сейчас это все было давно позади.

Старший понял — единственное, что у него еще остается — это надежда на чудо. Он не боялся того, что не знал, потому что верил — все, что происходит с ним и с братьями — не случайно, а значит — должно происходить. Ему не было холодно или сыро, он уже практически ничего не осознавал, в полной темноте пробираясь вперед и вперед с одной лишь мыслью — выход должен быть, его не может не быть. Не может.

Тоннель изогнулся, и за его поворотом старший увидел яйцеклетку. Он не знал, что это такое, но это было и не нужно. Древний могучий инстинкт подхватил его и подсказал ему все, что надо сделать. Он из последних сил раскрутил свой жгутик и бросился навстречу новой жизни.

Через девять месяцев в семье Новосельцевых было уже три мальчика.