Иванушка и Змий

Одна голова Змея спала, вторая с завистью на нее смотрела, третьей не было вовсе.
Иванушка, кравшийся вдоль невысокого, странного вида вала, выглянул из-за крайнего камня.
— День добрый, — на всякий случай поздоровался он.
— Был, — негостеприимно буркнула бодрствующая голова.
— Ты — Змей Горыныч? — уточнил Иванушка, вглядываясь в полутьму.
Голова приподнялась и некоторое время рассматривала гостя.
— Бессмертный моя фамилия, — наконец представилась она. — Кощей. Смерть в игле, игла в яйце и так далее. Короче — все на дубе. А дуб за тридевять земель. Отсюда. Дорога дальняя, я бы на твоем месте не мешкал.
Иванушка сдвинул шелом на лоб и почесал в затылке.
— Нет, — не поверил он. — Не похож.
— Но попробовать-то стоило, — вздохнула голова. — А на кого похож?
— На Змея Горыныча, — признался Иванушка. — Только… у тебя ничего не пропадало? Голова там…
Голова подмигнула.

— Это засада, — театральным шепотом сообщила она. — Третья голова заходит тебе в тыл. Ты — в кольце. Окружен и деморализован. Твой последний шанс — собрать все силы в кулак и отходить к своим. С боями, если пожелаешь.
Иванушка сглотнул. К своим хотелось очень. И давно.
— Врешь, — неуверенно произнес он.
— А вдруг нет? — голова не сводила с него красных глаз. — А вдруг как раз под тем камнем, к которому ты прижался — потайной люк? Вот он приоткрыва-а-ется…
Иван выхватил кладенец. Бесшабашный меч радостно взвизгнул и кинулся на врага, чуть не вывихнув Иванушке руку.
— Тпру, — отпрянула голова. — Ты чего?
— А ты чего? — держать вырывавшийся меч приходилось обеими руками, плечо ныло. К тому же кладенец оттащил Иванушку от камня, и он никак не мог решить — хорошо это или плохо.
— Шучу, — призналась голова. — А ты нервный какой-то. Тебе бы подлечиться. Шизофреники в роду были? Алкоголики? Давай-ка, приляг на камушек, закрой глазки и расскажи дяде Горынычу о своем первом сексуальном опыте.
— Еще чего, — покраснел Иванушка. — Я лягу, а ты меня огнем…
— Паранойя, — решила голова. — Да если б я хотел, я бы давным-давно тебя сжег. Знаешь, какая у меня температура выдоха? Живьем зажарю. И съем. Вот вернется моя третья голова — и потрапезничаем. Ты, кстати, не проголодался?
— Не твое дело, — Иванушка оставил не то успокоившийся, не то заскучавший кладенец в правой руке, а левой поудобнее перехватил щит — на случай, если Змей-таки плюнет пламенем. — Нет у тебя третьей головы. В бою потерял али по старости отсохла?
— Потерял, потерял, — легко согласилась голова. — Только не я — голову, а кое-кто — награду. Тебе за меня что обещали? По прейскуранту — полцарства и принцесса — или злато-серебро?
— Полцарства, — признался Иванушка.
— Аматер, — снова вздохнула голова. — Дилетант. А что это за половина — ты проверил? Карту посмотрел? Полезные ископаемые, демографическое положение, импорт-экспорт, валовой продукт? Не надо, не отвечай, я понимаю, что нет. Эх, Ваня, Ваня…
— Ты откуда имя мое знаешь? — нахмурился Иванушка.
— С моим опытом, — снисходительно ответила голова, — имя собеседника угадать нетрудно. Если знать прозвище. Так вот, о вознаграждении…
— Погоди, — не понял Иванушка, — а прозвище ты как узнал?
Голова некоторое время молчала, полуприкрыв глаза белесыми веками.
— Оценив твои интеллектуальные способности, — последовал наконец ответ. — Это древнее умение, доступное только нам, Змеям Горынычам, — быстро добавила она, увидев, что Иванушка открыл рот для нового вопроса. — Не отвлекайся. Мы говорили о твоем вознаграждении. Сколько голов ты мне отрубить подрядился?
— Все, — Цифирь Иванушке никогда не давалась.
— Неправильно! Ответ — три. Все знают, что у Змея Горыныча три головы. И полцарства тебе посулили за три головы. А ты при всем желании больше двух не принесешь. И никто не поверит, что у меня не осталось одной про запас. Сколько будет — две трети от полцарства? — вдруг спросила голова.
Некоторое время Иванушка шевелил губами, а голова внимательно за ним следила.
— Двоечник, — констатировала она. — Давай дневник, придешь с родителями… Хорошо-хорошо, тогда второй вопрос — что ты собираешься делать с двумя третями принцессы? И какую конкретно треть ты оставишь своему будущему тестю?
— Во изверг! — возмутился Иванушка. — Кто ж живых людей-то на части делит!
— Ага. Значит, какую-то принцессу, ни словечка тебе, небось, не сказавшую, ты делить отказываешься, а меня, который единственно о твоем благополучии печется — запросто? Нет, я не жалуюсь, просто хочу уточнить кто тут изверг… Так вот, Ваня, мой тебе совет — передоговорись. Возьми деньгами. Зачем тебе полцарства, ты же ни в экономике, ни в политике — ни бельмеса, тебя же свергнут через неделю. Сделай вот что: прикинь, сколько каждая моя голова стоит. Плюс командировочные. И пусть еще задаток дадут. Ну, и по мелочи — экипировка, суточные. Тогда сколько голов ни принесешь — все прибыль. Учти, я дурного не посоветую, у меня знаешь опыт какой!
Голова мечтательно покачала собой.
— Все запиши, — напутствовала она. — И без подписанного контракта не возвращайся. Запомнил? Главное — головы по отдельности оценить, остальное — как договоришься. И сумма прописью. Ступай. У тебя получится. — Из глаза выкатилась ядовито-желтая дымящаяся слеза. — Я буду скучать, — добавила голова и отвернулась.
Иванушка деревянно кивнул, сглотнул и повернулся к выходу из пещеры. В голове его клубился туман, из которого выплывали загадочные фразы «две смены огнеупорных портков» и «именуемый в дальнейшем Головосдатчик». Кладенец оттягивал руку, по спине под кольчугой струился пот.
— Жарища, — пробормотал Иванушка.
— Надышали. Ты, Ванечка, если чего не понял — не стесняйся, спрашивай сейчас. Чтобы десять раз туда-сюда не бегать.
Все было не так, неправильно и морочно. «Околдовал» — подумал Иванушка.
— Не пойду я никуда, — решил он. — Не нужна мне награда. Давай так биться.
— Вот почему, интересно, у других Горынычей противники — сплошь профи заскорузлые, а у меня — идеалист на идеалисте? — пригорюнилась голова. — Климат тут такой, что ли… Ну, хорошо, забияка, будь по-твоему, дуэль так дуэль. Будет тебе сатисфакция наиполнейшая. Присылай, бретер, секундантов, пиши картель на надушенной бумаге — только чур чтоб не фиалка. И не лаванда, у меня, кажется, на лаванду аллергия.
— Кого присылать? — не понял Иванушка. — Зачем? Я уже здесь.
— По правилам, — спокойно объяснила голова. — Зарезать меня решил — пожалуйста. Только пусть все будет как положено. Ты же хочешь чтоб тебя витязем называли, а не мокрушником?
— Вот тебе мой вызов! — Иванушка сплюнул. — Сам себе секундантов ищи!
— А у меня вон, — кивок в сторону спящей. — Родовита, хладнокровна и дуэльный кодекс наизусть знает.
— Она же спит!
— И очень хорошо, — серьезно согласилась голова. — Ты себе не представляешь, Ваня, что тут начнется, если ей вздумается проснуться.
— Ну все, рептилия, — насупился Иванушка. — С тобой серьезно, а тебе все хаханьки. — Он поправил щит, поднял меч (тот радостно загудел), пошире расставил ноги в проржавевших сапогах — пара была последней. — Выходи на бой, Змей!
— Никакого почтения к старшим, — в очередной раз вздохнула голова. — Ладно, уговорил, выхожу.
Некоторое время ничего не происходило. Иванушка ждал нападения. Голова слегка покачивалась.
— Ну? — не выдержал Иванушка.
— Ась? — встрепенулась голова. — Ты что-то сказал, Ванечка?
Иванушка шагнул вперед и замахнулся мечом.
— Да-да-да, — голова подалась назад, — сию минуту… как же это делается… ага. — Она зажмурилась. Иванушка поспешно закрылся щитом. Из огромных ноздрей вдруг повалил черный паровозный дым.У Иванушки немедленно заслезились глаза и запершило в горле. Вслепую размахивая мечом — вдруг Змею вздумается контратаковать — он отступил за камень и попытался отдышаться.
— Так нормально? — донесся до него голос. — Или пиротехники добавить?
Дым постепенно оседал. Голова попыток напасть не предпринимала.
— Команды уходят на перерыв, — комментировала она. — Первый тайм прошел в острой, бескомпромиссной борьбе и обоюдоострых атаках, так?
Иванушка протирал глаза кольчужной рукавицей.
— В принципе, — голова покосилась на спящую подругу, — я согласен на ничью.
— Не… дождешься, — просипел Иванушка.
— Так ведь на чужом поле! — напомнила голова.
Иванушка оперся на меч и прокашлялся. Глаза по-прежнему слезились — не то от дыма, не то от обиды.
— Слушай, чего ты издеваешься? — негромко спросил он. — Можешь сразу убить — убей, нет — давай драться по-настоящему.
Пауза.
— Так, — печально произнесла голова. — Поздравляю. Ты добился своего. У меня мигрень. Это ж надо! Какой позор! Перед кем я распинаюсь? Я его уму-разуму учу — и арифметике, и бизнесу, и манерам благородным, а он мне вместо спасибо — «изверг», «издеваешься»! Тоже мне герой! Шпана с ножичком! — Она вдруг упала на пол и закрыла глаза. — Руби!
— Как «руби»? — оторопел Иванушка.
— Как хочешь! Ты ведь за этим пришел? Ну так давай! — Голова поморщилась. — Больно как! И стыдно. В мои-то годы… Ну что ты возишься, асасин недоделанный? Шевелись, пока эта не проснулась.
Иванушка вышел из-за камня. Голова не шевелилась.
— Если болит, — осторожно заметил Иванушка, — можно рассолу выпить. Или отвара какого…
— Так ты меня лечить пришел? — желчно осведомилась голова, по-прежнему не открывая глаз.
Толстенная, в пол-Иванушкиного роста, шея Змея была покрыта чешуей, прочностью, судя по всему, не уступавшей граниту.
— Э-э…
— Твои проблемы, — отрезала голова. — Раньше надо было думать.
Иванушка перекинул щит за спину, поплевал на ладони, двумя руками, как топор, занес меч.
— Вообще-то ты прав, — сказала голова и открыла глаза. — Одному тебе не справиться. — Она вдруг взмыла вверх. — Вместе пойдем!
— Куда? — отскочивший Иванушка ошалело крутил перед собой кладенцом.
— Помогу контракт составить. Представишь меня как своего юридического и финансового консультанта. Ты, Ваня, не обижайся, сердце у тебя золотое, но деловой хватки — ноль. Объегорят тебя. А я на трудовых договорах собачью упряжку съел. — Голова огляделась. — План такой: летим налегке, провиант по дороге раздобудем… Ах да, надо соню эту разбудить. Подождал бы ты, Ваня, снаружи, а то как полыхнет она спросонок… — Голова деловито сновала по пещере. — Мне, кстати, как посреднику, десять процентов полагается, ты в курсе?
— Какие десять процентов? Какой контракт? Летим?!!
— Ты, Вань, какой-то заторможенный. Ты сюда сколько времени добирался?
— Тридцать лет… и три года.
— Вот именно. А теперь представь себе — еще тридцать три года на обратную дорогу, потом пока договоримся — быстро такие дела не делаются, там, небось, ни нотариуса не сыскать, ни ксерокса, ты же наверняка еще и медицинскую страховку потребуешь, а это — медосмотр, кардиограмма, флюорография (не нравится мне, Ваня, твой кашель), потом еще тридцать три года сюда — умирать не дома я отказываюсь, можешь считать это последним желанием приговоренного. Итого сколько? Не надо, не считай, некогда. Шестьдесят шесть лет с гаком. Ты меч-то поднять сумеешь? А так слетаем по-быстрому туда-обратно — и руби себе в свое удовольствие. Потом, конечно, тебе тридцать три года одному назад топать. С головами. Но это уже не мое дело. — Голова снова кивнула в сторону спящей. — Так я ее бужу?
В мозгу Иванушки творилось что-то неописуемое. Тридцать лет и три года… Три пары железных хлебов… Убить Змея… Василиса…
— Васили-и-са! — слабо позвал он.
— Которая? — немедленно отозвалась голова. — Прекрасная или Премудрая?
— Пре… красная, — неуверенно ответил Иванушка.
— Стала музой одного хорошего художника, — отрапортовала голова. — Счастлива. Семья, дети. Ты лет пять назад должен был там проходить — маленький, чистенький городок, в излучине. Помнишь?
— Нет, — тихо признался Иванушка. — Ничегошеньки не помню. — Сколько их было, городов… излучин…
— Я, Вань, не извращенец, — так же тихо сказала голова, — хоть и старый. Я таксист. Извозчик. Если кому крыльев не дадено, а улететь хочется — появляюсь я. Раньше, говорят, ангелы были, а теперь только я да пара пегасов.
— А чего ж про тебя всякие гадости говорят? — Иванушка сунул меч в ножны и опустился на корточки, спиной привалившись к камню.
— Кто говорит-то? Те, которые испугались, раздумали улетать — им же надо переполох оправдать, вот и несут всякую ересь. Мне-то что, только людям головы морочат. Тебя вот с панталыку сбили…
Помолчали. Никакой ответ не стоил сил, которые нужно было потратить на формулировку вопроса. Тридцать три года…
— Так я пойду, что ли, — вздохнул наконец Иванушка.
— Может, переночуешь? — предложила голова. — Устал ведь, да и темнеет уже. Поболтаем, поужинаем, я тебя с другой головой познакомлю…
— Нет, — Иванушка решительно выпрямился. — Пойду.
— Счастливо тебе, Ваня, — кивнула голова. — Приятно было познакомиться.
— Бывай, — махнул рукой Иванушка и побрел к выходу.
Голова некоторое время смотрела ему вслед, а потом опустилась на пол.
Через пару минут в камне, служившем Иванушке укрытием, открылся красный глаз.
— С Василисой — это ты молодец, — сказала третья голова. — Опять в своем репертуаре — шутовство, гротеск. Разбудил бы первую, это ее дело — визитеров шугать.
— Ну уж нет, — вторая голова поерзала, устраиваясь поудобнее. — Психологически мой метод надежнее. А то все устрашение да устрашение. Скучно.
— Может, — усмехнулась третья голова, — нам и впрямь пару девиц похитить? Для правдоподобия. «Таксист», тоже мне.
— А вот это, — вторая голова закрыла глаза, — не моя забота. Принимай вахту.