Офисный мачо

Итак, он — офисный мачо, он же — инновационно-консалтинговый менеджер, он же «эксклюзивный дистрибьютор», а также — «крутой перец» и «последний ковбой мегаполиса».

В детстве он прогуливал контрольные, потом — косил от армии, теперь — пытается доказать в суде, что получает 120 рублей и поэтому алименты будет выплачивать ну просто смешные! (О, да! Он уже был женат на той милой хохотунье, «залетевшей» от него на третьем курсе.)

В его речи постоянно мелькают слова «Бентли», «Ролекс», «штучка от «Тиффани». Однако ездит он на подержанной «Ауди» — до него за неё уже так подержались, что страшно садиться. «Тиффани» он видел только на витрине, а «Роллекс» у него — грузинской сборки.

Он ходит в качалку. Там он тягает бесполезное железо, набивает живот L- карнитином, протеином и прочим «Energy Balance»-ом. В качалке он ведёт себя с барственной небрежностью, и, переходя от тренажёра к тренажёру, слегка подёргивается в такт моднявому музону, несущемуся из колонок.

Несмотря на стильную накачанность и закормленность протеинами, он страшно боится агрессивных гопников, от которых и убегает, с воплем: «Аааа! Милицы-ы-ы-ыя! Хулиганы зрения лишают!!!» В остальное время он презирает милицию, а вместе с ней — прокуратуру, армию, флот, а заодно уж — врачей, учителей, космонавтов и дворников. Ибо они — лузеры, а он — Царь Горы.

Считает юристов паразитами общества (если сам, конечно, не юрист). Если же вдруг — юрист, то постоянно визжит, что «наши законы сочиняли козлы».

Делает вид, что разбирается в компьютерах, в связи с чем позволяет себе учить жизни компьютерщика.

С упоением читает «Men»s Health»-ы и прочую жевачьку для мальчиков-зайчиков. Там он пялится на любимые «Бентли», «Ролексы», запонки от «Тиффани», пускает слюни от новых «Сименсов» и «Нокиа». Ах да, телефоны для него — не средство связи, а «статусные штучки», поэтому меняет он их чаще, чем перчатки. Это не так уж дорого, зато престижно и офигительно.

…А ещё в «Men»s Health» он зырит на тёлок. Настоящая тёлка — в его понимании — это сушёная, загорелая блондинка с манящими арбузами грудей и мясистыми ягодицами. Женщин, отличающихся от этого немудрящего эталона, он именует «лохушками» и совершенно уверен в том, что их никто не трахает. О топ-моделях отзывается с вальяжностью падишаха, отбирающего себе наложниц: «Синди? Нет. Слишком много мускулатуры и мало бёдер. Клаудиа? Ну…Тут всё в порядке: талия — чмоки-поки и попец — тяжёленький в самый раз, но меня последнее время на неё не тянет… Кейт Мосс? Фууу! Уберите эти мощи! Вот с Наоми я бы переспал — тащусь от шоколадок».

Панически боится импотенции, ибо читал в одной рекламке, что понятие «настоящий мужчина» исчерпывается безоказной работой члена. Закоренелый фрейдист-заочник, он истово верит в фаллоцентризм Вселенной и давалкоспособность всех женщин Планеты. Кстати, Фрейда-то он не читал, но всё равно — одобряет, а вот Ницше — осуждает, хотя, тоже не читал.

Считает себя демократом и даже прибегает голоснуть за Явлинского, но при этом лишён даже намёка на толерантность. «Я бы убивал просто за одни только фашистские убеждения. Мне пофиг, совершают они что-нибудь или нет», — цедит он, трусливо провожая вглядом худенького пятнадцатилетнего скинхэда.»Когда же передохнут все эти коммуняки?!» — возмущается он, глядя из окна пиццерии на митигующих старушек. Он вообще не терпит никакого «другого мнения»! Для споров он приберегает одну и ту же фразу-агрумент: «У тебя — недоёб!»

Из всех завоеваний демократии он ценит самые спорные. Как то: сексуальную свободу и возможность слушать по вечерам любимых попс-девочек, вместо песен про БАМ. Любит ездить на машине с громко орущим радио: «Мой милый маль-чик! Мой сладкий бэ-би! Ай вонт ю, ай нид ю! Уа-уа-y! Уэй! И всё а-кей!» При всём при этом, считает «шансон» — музыкой для быдла.

Круг его Интернет-интересов ограничивается порно-сайтами, новостями из серии «Ж*нна Фр*ске спела голая перед Абр*мовичем за 7000 евро» и ведением выспреннего дневничка в ЖЖ, где он публикует свои фотки размеров в 2 мегабайта с подпиями «Я и моя Ируська на корпоративке».

Женившись на юной крутобедрой Ируське, он тут же становится трындяще-зудящим, вечно недовольным мужем. Он требует собственноручно слепленных Ируськой пельменей (по-сибирски!), отглаженной рубашки и выдраенного пола. При этом, он ни за что не соглашается на то, чтобы Ируська ушла с работы и с полным осознанием своей женской важности, принялась бы лепить сибирские пельмени и навещать свекровушку. Через год он начинает замечать, что Ируська раздалась вширь и помрачнела фэйсом…

А ещё он любит вильнуть от налогов, проехаться на своём «ведре с гайками» на «красный» свет, выпить-закусить на дармовщинку и не отдать Вам 200 баксов, сделав вид, что вы не знакомы. Но в целом, он вполне симпотный парнишка, и спинка у него накачанная — многим нравится. Уа-уа-y! Уэй! И всё а-кей!