Сумочка

— Хочу стразики! — ныла сумочка, — Хочу! Ну купи-и-и!..
Люди в магазине оборачивались, а какой-то невоспитанный папа даже показал сыну на сумочку пальцем.
— Стразики! — не унималась сумочка, — Купи! Купи! Купи!
— Замолчи! — придушенно прошипела на сумочку красная со стыда Людочка, — Немедленно замолчи! Ты меня позоришь.
— Конечно, позорю, — немедленно согласилась сумочка, — Вишу на плече вся без стразиков, будто хозяйственная. Стыдно со мной такой по улицам ходить. А вот если купи-ить мне стразиков, то по улицам ходить сразу будет и не стыдно.
Лидочка дернула сумочку за ремень и торопливо направилась к выходу. Сумочка набрала побольше воздуха в боковые карманы и собралась уже снова завопить, но тут Лидочка ловко задернула на ней молнию, после чего та только и смогла, что беззвучно раздуваться да рассержанно дергаться на плече. Выйдя из магазина, Лидочка быстро пошла к метро, чувствуя, как горят у нее уши. Все-таки она так и не научилась достойно справляться с сумочкиными капризами — инструкция говорила одно, самоучители толковали другое, а на форумах советовали все хором и сразу. Опытные же сумковладелицы со старших курсов на все ее расспросы только пожимали плечами, да отделывались неопределенными «это она у тебя просто первая, прывыкнешь еще» или «да как-то само собой получается»

— Ага, пожалела стразиков, — прошипела сумочка в тот момент, когда Лидочка сходила с эскалатора так, что она от неожиданности чуть не сломала каблук, — Родной сумочке дурацких стразиков пожалела. Ну ничего, ничего, я тебе это еще припомню. Вот ты меня следующий раз в театр поведешь, я улучшу момент и покажу твоему кавалеру, что ты во мне носишь. Вот он обрадуется!. Или вот пудру твою, суну тебе еще под руку, мечтай, как же! Поищешь ты ее у меня, ой поищещь! И ремни, знаешь, тоже вот бывают очень цеплючие, ага. Случается с ними такое. Особено к отходящим автобусам.
— Слушай, — прошептала Людочка, — Ну хорош уже, а? Что ты прицепилась к этим стразикам? Давай я тебе лучше вот ремень новый куплю со стипендии, итальянский. Я в одном бутике на Воронежской видела продаются, классные такие.
— Черный? — заинтересовалась сумочка.
— Зачем черный? Желтый, кожаный. А хочешь, могу и черный.
— Лучше черный, — уточнила сумочка деловито, — Черный мне к пряжке хорошо подойдет, к внешней. Только не забудь.
— Не забуду, — пообещала Людочка
— Ладно, — подобрела сумочка, — Если не забудешь, то ладно. Хотя, конечно, стразики…

— Вот здесь давай свернем, — быстро выдохнула сумочка, — Я знаю, как здесь срезать можно. А то опоздаем, час у перехода торчать придется.
Людочка кивнула и свернула в проулок. Между общагой, где она жила, и остальным городом проходила железная дорога, и ровно в девять пятнадцать по ней шел обязательный неспешный товарняк. На сегодняшний же вечер у Лидочке были другие планы, нежели созерцание бесконечной вереницы вагонов. Она живо процокала каблуками по короткой освещенной дорожке, но войдя в темень, сбавила ход — здесь на земле могло оказаться что угодно, а ломать ноги не хотелось. Так что Лидочка внимательно выглядывала дыры в асфальте и потому не сразу заметила троицу, приросшую к стене дома, сразу возле беззубо раззявленного входа во двор.
— Цыпа, — равнодушно сообщила пространству одна из фигур, обнаружив, что Лидочка их заметила.
— С редиской, — добавила вторая фигура и оторвалась от стены, — Слышь, девушка, давай сумочку сюда.
Сумочка, услышав сиплое предложение неизвестного, задрожала у Лидочки на плече. Лидочка похлопала ее по боку и растерянно огрянулась.
— Не дури, девушка, — вступила в разговор третяя фигура, — Ну куда ты от нас побежишь, на каблуках? Давай сумочку, по-хорошему говорим.
Сумочка на плече принялась подпрыгивать и закручиваться на ремне. Вторая фигура сделала еще шаг вперед. Лидочка обреченно вздохнула.
— Хорошо, — сказала она чужим, хриплым голосом, — Сумочка? Возьми!

— А так, чтобы снаружи было меньше, а внутри больше, так вообще не бывает, — довольно болтала сумочка, — Это, если хочешь знать, против физики. А чего там в инструкции понаписали, про «сразу в нормальное состояние», так известно, чего они там в своих иструкциях пишут, умники эти.
— Да, да, — Лидочка дернула за ремень, хотя торопиться было уже некуда, проскочить до товарняка они не успели, — А ногу ты зачем тащишь? Тоже по законам физики?
— По законам охоты, — быстро возразила сумочка, — Нога моя заслуженная добыча. Я, если хочешь знать, развитое и любознательное существо с игривой натурой. Меня полагается поощрять, чтобы закреплять полезные навыки. Вот так.
Лидочка вздохнула, но возражать не стала, хотя и была уверена, что ничего сумочке поощрять не надо и она просто выпендривается. Сейчас сумочка с достоинством вышагивала сзади — два метра в холке, узлы биомышц переливаются под черной, лоснящейся шкурой, обрубок ноги, все еще обутой в раздолбанный говнодав сорок длинного размера, зажат меж тридцатисантиметровых зубов из нержавейки, ограненых корундом — и прохожие испуганно шарахались в стороны. Но сейчас Лидочке не было стыдно, сейчас ее переполняли гордость и непривычное, но очень приятное ощущение защищенности. «Всех троих, — думала она, — За четыре секунды. В два раза быстрее, чем обещано в инструкции. Вот так. Какая умница. Нет, надо, надо будет обязательно купить ей стразиков.» Она протянула руку и потрепала сумочку по боку. Та довольно заурчала.