А ты?..
А я, как по подкове хожу. То в одну сторону, то в другую. Дойду до края одной стороны, уже и другой край вижу, а перепрыгнуть боюсь. И возвращаюсь, а там то же самое. Да и из реки, на другой берег сухим, тоже, уже всём известно…
А он?..
А он сидит и блядей стихами кормит. Они краснеют и шампанское пьют. И так до боли кого-то напоминают, что страшно становится не смотреть на них. Противно и страшно не смотреть…
А она?..
А она, ничего не знает. Любит и спит. Тихо так, как котёнок. Как в песне, про колыбельную. Шепчет себе, шепчет, пока не проснётся в конец. А как проснётся, сообщение пришлёт, что любит…
А ты?..
А я смотрю вперед, а впереди всё заборы да заборы. А потом резко влево, между зелёных ёлок, к двум домам. Два дома: в правом водка и банкетный зал. В левом бляди и сауна. И холодно и жарко и даже непривычно как-то…
А он?..
А он, когда молодой был, волосы носил. Ходил вдоль оперного театра и волосы носил. Волнистые, как морская гладь. А как спектакль поставили его, так он волосы состриг. Теперь в слова играет, поэмы пишет и холодцы варит. Придёшь к нему, а у него весь стол завален…
А она?..
А она волнуется. Спать — не спит, говорить — не говорит, ходить — не ходит. Лежит всю темную ночь напролёт и волнуется. У неё самолёт через два дня и горло болит. И что самое страшное, летать боится и ничего не знает обо мне…
А ты?..
А я вышел на балкон книгу почитать. Открыл и строк не вижу. Закат или рассвет, понять не могу. Только картина перед глазами стоит, «би бишiлер» называется. Танцующие. И усики улитки плавно перетекают в силуэт людей. И раковина похожа на утес…
А он?..
А он, когда блядей в банкетный зал пригласил, я сразу подумал, что скоро водку в сауну понесут. Встал и говорит – тост скажи. Я встал и сказал, как выстрелил. Он упал, не то с пьяна, не то, как в театре…
А она?..
А она пишет, в шестьдесят шесть знаков укладывается. «не поняла твоего ответа. Ложусь спать. Люблю. Целую. СПОКОЙНОЙ НОЧИ!!! 🙂 ». И три восклицательных знака, как вилка в глаза. Да и вокруг темень…
А ты?..
А я стою и вслух думаю. Сады я выкорчёвывать не собираюсь. Сидят себе и пусть сидят. Лишь бы ружьё в конце банкетного зала не выстрелило. А потом пошёл, словно узлы завязываю. Нет, это и был тост. Он упал, а я в сторону отошёл…
А он?..
А он сидит как на пиру. Селёдку ест и смотрит на них, как на лебедей. Бродского, говорит, не трогай и Пушкина не трогай. Есенин один единственный. Веки опустил и выпил. Выпил и пошёл котлеты жарить и лук репчатый крошить…
А она?..
А она вторую ночь не спит и видит. Смотрит, как я всем им карты раздаю и про ямбы да хореи рассказываю. В шесть знаков укладывается и спит. Любит и говорить не надо. Молчит и ананас рождественский доедает…
А ты?..
А я пьесу Николая Гоголя накануне смотрел. Подошел к ним, всё карты из всёх рук собрал, и, по-новому стал раздавать. Я не итальянец. Я им на их родном языке сказал, что играть с ними, тем более на деньги, не буду. Лучше, говорю, давайте я вам стихи почитаю.
Или вот, к примеру в карты могу…
А он?..
А он поднялся, стрелки на брюках разгладил и перевёл их обе на двенадцать. Ели качнулись и куранты стали боем бить. Он блядей взял и уехал. Они ему красоту обещали, когда он ещё волосы носил. Их и не было тогда, как и банкета этого и ночи и меня…
А она?..
А она тёплая вся и нежная в постели спит. Сны смотрит и не думать обо мне не может. Видит дом, в котором я карты четверым раздаю и шампанским водку запиваю. А вокруг всё зелёное как летом и снег лежит. Она бежит ко мне и просыпается. А потом сообщение пишет, что любит…
А ты?..
А я Петру первому глаз и усы дорисовываю. Палец у него из глаза торчит, и он им старается до всех европейских городов дотянуться. И кричит, как бурый медведь. Ревёт: «Время РЕ!!!». И мозг мой в улитку сворачивается, а усики на людей похожи. Я, как по подкове хожу, а сам на утёс похож. Танцующие, думаю, и на балкон иду, в банкетный зал. В руках колода карт и кедровая шишка. Люблю её, думаю. Да и вообще все мы немного того, и засыпаю…