Ну, что, папаша, – позвонила на работу жена, – приезжай своих уродцев нянчить, родила.
– Сколько? – я замер в тоскливом ожидании. В прошлый раз моя кошка доставила немало хлопот полудюжиной котят, и пришлось серьезно потрудиться, пристраивая их в хорошие руки. В конце этой акции я был разочарован во всем человечестве и ничтожным количеством у этого человечества добрых рук.
Я положил трубку и с наигранным весельем оглядел подчиненных:
– Всего четверо!
Люди сочувственно кивали и ханжески отводили глаза.
– Мария Ивановна, в прошлый окот у вас была маленькая внучка, надеюсь, она выросла?
Мариванна задумчиво посмотрела куда-то вдаль и что-то забормотала. Как последний лопух, я попался на примитивнейший трюк и оглянулся. Воспользовавшись моим замешательством, бабка шмыгнула за дверь, и припустила по коридору, со скрипом передвигая ревматическими суставами.
– Вы куда?
Я не стал ее догонять – в конце коридора был женский туалет, и я бы чувствовал себя неловко, пытаясь вытащить оттуда старушку.
– Ну? – отрепетированный годами взгляд не предвещал снисхождения к сотрудникам,
– Ершов… ты чего за монитор спрятался?
Менеджер оторвал взгляд от экрана:
– Не выйдет, Сергей Васильевич! Я в прошлый раз котенка забрал.
– Насколько я помню, ты его отдал маме?
– Все равно не возьму… я дома редко бываю… мне жениться пора!
– А котенок причем?
– Вдруг попадется жена, которая кошек не любит?
– Не нужна тебе эта жена. Хочешь, с ветеринаром познакомлю? Молодая, симпатичная, ее животные любят. Собак кастрирует, будто семечки щелкает – очень прибыльное дело, говорят.
– Она и работу на дом брать будет, – гнусно хихикнули из угла с молодыми специалистами.
– Мне симпатичную не прокормить, – непоследовательно сказал Ершов, – а тут еще кошка.
– Я поговорю с шефом, чтобы тебе прибавили зарплату, на корм котенку вполне хватит.
– Соглашайся, Ершов! Говорят, теперь “Вискас” пивом запивать модно, мы к тебе в гости ходить будем, – снова завозились в углу специалисты. Я соизволил обратить на них внимание, и сладкая парочка скорчила серьезные рожи.
– Но это в последний раз, – и Ершов укрылся за монитором.
Оставалось пристроить троих.
– Еще добровольцы есть?
Сотрудники засуетились, у всех образовались дела и преувеличенно-серьезные они принялись обсуждать проблему выборов на Украине. Ну что же, тем хуже для них, и я медленно прошелся по офису, припоминая, кто остался неокошаченным от прошлых пометов.
– Вы бы, Сергей Васильевич, ее стерилизовали, – подала голос молоденькая практикантка, она еще не числится на ставке, поэтому решила озвучить мнение общественности.
– Видишь ли, Марина… а если это была бы твоя дочь? – я повернулся к специалистам и новая реплика застряла у них в горле.
Марина покраснела, а я продолжил:
– Стерилизация это раз и навсегда. Разве имеем мы право вмешиваться в личную жизнь животных, лишая их радости материнства? – я вспомнил соседского кастрата Ваську, к которому неоднократно и безуспешно приставала моя Матильда и добавил, окончательно пригвоздив взглядом специалистов к стульям – и отцовства.
Но Марина, по всей видимости, решила идти ва-банк:
– А лекарства не пробовали ей давать, “Конрасекс”, к примеру?
– Я все пробовал, ее тошнит от таблеток, а “Контрасекс”, кажется, слопала моя жена.
Домой я пришел раньше обычного, кошка лежала в картонной коробке, и слепые, вылизанные котята прижимались к ее обсосаному животу. Завидев меня, Мотя приветливо взмуркнула. А чего бы ей не мурчать? Если бы не я, домочадцы бы ее давно стерилизовали, котят утопили, а на месте лоточка соорудили биде.
– Ну? – неслышно подошла жена, – полагаю, от твоих котят уже люди шарахаются?
– Это не мои котята, а Матильдины.
– Не придуривайся, ты носишься со своей кошкой, что временами я подозреваю, будто они твои.
– Ну да, из Моти получилась бы неплохая жена, а главное, молчаливая и ласковая,- здесь я, кажется, немного перегнул, и жена “завелась”.
– А зачем ты Мариванну в туалет загнал? Забыл, что она подруга моей мамы, а у мамы и так своеобразное представление о своем зяте.
– Ты откуда знаешь про Мариванну? – ушел я от скользкой темы. Про тещу я люблю поговорить с кем угодно, только не с женой.
– Когда я тебе звонила во второй раз, ваша практикантка радостно сообщила, что ты не можешь подойти, потому, что стережешь ее возле женского туалета.
– Думаю, что наше с Мариной сотрудничество ограничится производственной практикой.
– Только попробуй, она хорошая девочка. Должен быть в отделе хоть один здравомыслящий человек?
– Она кошек не любит и пропагандирует аборты.
Жена взглянула на меня с удивлением:
– Прекращай валять дурака! От того, что ты кому-то силком своих кошек всучишь, животным легче не станет. Пойди лучше на птичий рынок и отдай кому-нибудь. Я слышала, что тетки, которые котят продают, берут их на продажу.
Через полтора месяца, оставив Моте ершовскую кошечку, я погрузил орущих зверьков в сумку и отправился на птичий рынок. Бестолково суетясь в рыночной толчее, я бродил с мяукающей сумкой, пока меня не окликнула женщина невнятного возраста в пуховом платке:
– Хотите котят пристроить?
Она по очереди вынула малышей из сумки, подула на брюшки и сказала:
– Пожалуй, по сто рублей возьму.
Я смутился:
– Ну что Вы, мне не столько нужно, можете символически рублей пять за всех отдать, – и довольный, что все легко разрешилось, я стал перекладывать котят в ее корзинку. Тетка взглянула на меня с удивлением:
– Вы не поняли, это с Вас по сто рублей за голову и я их забираю.
От неожиданного поворота событий я немного растерялся, отдал тетке деньги и, пока она не взвинтила цену, сбежал с рынка.
Между тем, дома оставался котенок Ершова, но подлый программист окончательно решил жениться, думаю, исключительно назло мне. Как и обещал, его невеста кошек на дух не переносит, я сам ее видел, и могу подтвердить, что женщин с таким лицом, к животным лучше не подпускать. Надеюсь, скоро Ершов это прочувствует на собственной шкуре.
На рынок я больше не поехал и в субботу отправился к метро. Там уже стояли пяток теток с торчащими из-за пазухи сонными мордахами котят и щенков. Между тетками притулился мальчишка лет двенадцати с коробкой, в которой копошились штук шесть дворовых котят. Мы быстро перезнакомились между собой и вскоре оживленно обсуждали звериные проблемы. А еще через некоторое время мальчишка подергал меня за рукав и сказал:
– Дядя, присмотрите за моей коробкой, я в туалет сбегаю.
– Беги, – и я растрепал шерстку попавшего под руку котенка из его коробки.
Вскоре небо нахмурилось, заморосил противный дождь, и я засобирался домой, отложив продажу котенка на следующий день. Однако мальчишка еще не пришел. Не появился он через час и через два. Проклиная гаденыша, я стоял возле промокшей коробки, совершенно не представляя, что с ней делать.
– А вы домой забирайте, – сказала женщина со щенком таксы, – он уже не придет. Видать увидел, что человек вы добрый, и подкинул вам. Судьба, видать такая. Ругая на все лады сбежавшего мальчишку, я загрузил коробку в машину и поехал домой. И я совсем не виню впавшую в истерику жену, в конце концов, она всего лишь дочь своей ненормальной мамы и почти в этом не виновата.
А на следующий день я поехал на птичий рынок, нашел знакомую продавщицу и оптом пристроил за пятьсот рублей весь выводок. И черт меня побери, если я не видел мелькнувшее в толпе лицо того самого мерзавца, что оставил мне свою коробку.