Натюрлих, бэби!

Забили к осени Борьку да Ваську.
Как забили? – До смерти, естественно! Немецким острым штыком. Прямо в сердце.

Александра Михеевна повздыхала по кабанчикам, как по людям по знакомым, слезу смахнула, да наготовила, напевая уж, припасу на зиму: колбасы свиной с чесночком да с майоранчиком навязала, желудки опять же с мясом строганным жирным напресовала, окороков покоптили, грудинки, тушёнки домашней наварила. Короче, запаслись на всю долгую зиму мясным. Кой-чего соседям продали по-недорогу. Да и много ли старикам надо, на двоих-то, а дети дай бог навестят — будет и им гостинцев сытных вдосталь.

Выпил дед Сашка под свежачинку пару стопарей своей «двойной очищенной», захорошел, глазами заблестел, носом закраснел, потянуло старого на шутки срамные: «Михевна, давай что ль на перине покувыркаемся? А? Чай не забыла ещё моего старшину Елдырина?»
Смеётся Михевна: «Иди, козёл старый! Капуздки ему захотелось! Охальник!» — а сама, рюмочку пригубив, тоже глазищами-то сверкает озорно. Как молодая. Не прочь тоже, видать, старая кокетка! А то молодость вспомнилась?

Посмеялись, покидались сальными подначками, приправленными различными интимными частями человеческих организмов обоего пола. Дед стоя ещё стопку замахнул, куском печёнки заел на ходу, да начал сзади к Михеевне подступать, норовя то ли в шутку, то ль всерьёз за груди схватить, да видать, резко слишком наклонился — тут его и стрельнуло в спину.
«Ой-ёй-ёй! Старость – не радость! Чёрт-перечёрт, ревматизм, дышло ему в передышло!»
«Ну, что, кобель старый, допрыгался? Это тебе за грехи. Не озоруй на старости лет!» — свела Михеевна мужа на лежанку, рубаху задрала, салом нутряным топленым с травами спину натёрла, платком собачьей шерсти накрыла. А как на спину-то перевернула – руками вслеснула на пол-комнаты: «Ну, ты, старый, даёшь! Ни старость ему не в помеху, ни болячки! Чёрного кобеля не отмоешь добела!» — но с добротой и гордостью в голосе – было за что, видно, уважать старшину Елдырина…

Отлежался дед пару дней да и поправился совсем, а если и не совсем, то Михевне своей ничего про то не сказал. Да и дела по хозяйству вести надо какие ни есть.
А на третий день и думать не думал да сказал: «А что, Сань, не скататься ли мне к Мишке в город?»
«Ой, старый, что это ты такое удумал? Небось к девкам срамным в город решил сгонять? К «прости господи» этим?!» — улыбается вроде, а сама глазами глаза ловит.
«Окстись, Михевна! Куда это тебя кулдабыкнуло?! Говорю ж: к Мишке, внуку нашему! Мясца ему свезти! Студенты — им же, кроме гранита науки, и погрызть-то нечего!»
«Ой! Смотри, Александр Сергеич!!!»
«Хоть «ой», хоть не «ой», а поеду! Собери-ка чего там. Колбаски, да копченинки! Мяса не надо – один хрен кто его там в общежитии ихнем варить-то будет. Пропадёт только.»
«Дак, отец с матерью, поди, подкидывают харчей да деньжат, чай не нищие – инженера оба!»
«Цыть, старая! То отец с матерью, а то дед с бабкой! Опять же где они там такой цымис купят?! То-то же!» — закончил полемику дед Александр.

Собрала Михеевна подарки поесть для внука. Да дед бутыль литровую слезы христовой в сумку упаковал, втихаря: что они бабы понимают, начнёт блажить-причитать «Ой, внука спаивать! Ой, алкоголик!» А мужикам, посидеть, потолковать надо.

Ну, до города на автобусе четыре с половинкою часа. Это молодым-то до деда с бабкой тыщи километров, а старикам до внука меньше трёхста вёрст.
Раньше-то в советские времена автобус дважды в день ходил, а нынче раз в неделю – во вторник туда, в пятницу обратно. А и то верно, надо бензин экономить, нечего шастать туда-сюда, говорят же — где родился, там и пригодился — сиди на мягком месте и не рыпайся!

Приехал дед в город.
Давненько не бывал. Много нового: домов много красивых новых, вывески всякие да фонари поналеплены где ни попадя, машины иностранные блестящие, как в кино, так и лётают туда-сюда, туда-сюда, люди по трутуарам ходят, да перед машинами кренделя выделывают. Девок, кстати, ядрёных полно…

Пришёл Александр Сергеевич к внуку в общежитие, сумки припёр.
Прослезился при встрече – так искренне внук обрадовался, деда обнял да приподнял: «Всё молодеешь, дед! Малацца! Так держать!»
«Да и ты вон какой богатырь вымахал! Давненько не виделись!»
«Ну, ничего, как-нибудь загляну к вам на огонёк! Всё некогда: учёба, работа, спорт…» «Девушки?»
«Ну, уж не без этого!» — смеётся, – «Но как-нибудь наплюю на всё да махну к вам на недельку. Отдохнуть, рыбки половить. А то на сенокос заявлюсь!»
«Да ладно, какой сейчас у нас сенокос! Все поля под особняки поскупили!»
«Да, неплохо! Видно, вертолётами летают на фазенды! А чего вертолёты сейчас недороги, наверное?»
«Да, я не знаю…как-то нужды не было!» — не понял шутку дед.
«Гы-гы-гы! Надолго ко мне?»
«Да, пару дней погощу. Коли не выгонишь… Да и поеду к Александре своей Михеевне.»
«Да живи сколько хочешь. Койку свободную для деда да не найду что ли?!»
«Да, автобус только в пятницу…» — извинился дед.
«Да чего ты, ладно! Живи, сколько надо.»

Александр Сергеевич подарки выложил. Бутыль свою достал.
Вечерок посидели с внуком да с его соседями под рюмочку да мясцо. Поговорили. Да странно как-то молодёжь меж собой разговаривает — слова на слух вроде и русские, а не понять ничего, старославянский что ли изучают в институтах нынче…Но на всякий случай, когда молодые смеялись, и старый своим смехом поддерживал беседу – мол, я тоже насчёт всяких «ништяков» в курсе.

С утра все на занятия, невыспавшиеся да потягивающиеся, но Мишка про деда не забыл:
«Ну, ты, дед, чем заниматься думаешь?»
«Да, не знаю. По городу пройдусь. Не знаю. В кино, может, зайду.»
«Ну, погуляй-погуляй! А кино нафиг – вон комп в углу стоит, я тебе его включу, там папка … ну, вот на экране картиночки нарисованы – тынцкаешь вот на эту кнопочку, когда стрелка на картиночке… потом, как кино досмотришь, или если не понравится, на вот этот крестик нажмешь и следующую картиночку тынцкнешь… Смотри сколько влезет, чего зря пенсию на кина всякие тратить! Запомнил? Ну, ты просто Билл Гейтс, не в обиду тебе будет сказано!» — и побежал учиться.

Дед на свою беду как с утра на картиночку «тынцнул», так и завис у «компа» до вечера.
Внучок в утренней запаре да в спешке открыл папку «Порнуха», сам и не понял, совершенно случайно.
Так дед два дня без передышки и поглощал произведения немецкого порноматографа.

А в пятницу нашёл время внук деда на автовокзал проводить, да в автобус усадить. Не поленился.
…

По приезде дед усадил бабку за стол, дверь на щеколду запер, зашторил занавески, одёрнул расспросы «как там Мишаня?»:
«Каждому овощу своё время – всё расскажу, покажу! А сейчас у меня к тебе, Александра Михеевна, разговор есть гораздо серьёзный…»
«Господи, Александр свет Сергеич, что случилось-то? Господи, не томи! Говори уж, идол!»
«А скажу, я тебе, Михеевна, что умеют немцы не только штыки делать!»
«Тьфу! – на тебя! Какие такие штыки?! Говори по-русски, что случилось?!»
«А случилось, Сашенька, что всё, что мы с тобой почти до сюих пор проделываем, никакое ни паскудство и не бесстыдство, а вполне обычный настоящий СЭКС… И там всякие штучки, о которых ты говорить стесняешься, на самом деле обычное, оказалось, дело промеж мужчиной и женщиной. Ему и название придумали умные люди – «дас ист фантастиш», называется. Что в переводе с еврейского,.. тьфу! – с арийского — означает «хорошо-то как Саша!!!» Вот что я хотел тебе доказать. А что Мишаня? Что Мишаня! Хорошо Мишка поживает, компютер у него там! Достижение техники! Нам бы такой! Во-о-о-т… Ну, что, Шурочка, скажешь? »
«А знаешь, что? А не истопить ли баньку, да молодость вспомнить, старый греховодник…коли у тебя ещё старшина Елдырин в отставку не вышел…»
«Натюрлих! Беби!»