Увлекательная фотография

изменилась – грудь под школьным фартуком налилась, а жеппа по которой он так любил ещо год назад заехать портфелем, вдруг стала приковывать его взгляд как магнитом.
И тогда он решил, что отныне она будет только его. Но подойти к объекту своего обожания Огоньков по молодости боялся, потому ему оставалось только дрочить. Дрочил Валька изобретательно, писдя различные крема ис косметички матери.
Сколько рас он уже в мыслях выебал Ленку Валька не смок бы подсчитать. Не раз он стирал хуй до крови – исступленно дроча, кончая раз за разом, в запале думая как сейчас он засаживает Ленке по самое нихочу, он проебывал момент, когда крем полностью впитывался в кожу рук и сдирал кожу.
Со временем ебать Ленку в мыслях надоело, тем более он не мог себе представить, что же именно скрываетсо под школьным платьем, там, где Ленкины ноги смыкались, образуя схематичный треугольник, нарисованный в медицинской энциклопедии родителей.
И тогда Валька решился на поступок: нужно было сфотографировать Ленкину писду и всегда иметь ее под рукой!

В понедельник, когда у их 6 «А» урок физкультуры проходил в бассейне. Валька, набравшись смелости с разбегу влетел в женскую душевую, держа наготове своего верного друга – фотоаппарат Смена-8м. Права на ошибку у него не было, так как он осознавал какой шухер поднимется, когда он влетит к моющимся девчонкам.
Ему повезло – Ленка мылась в ближайшей к выходу кабинке. Хуй Огонькова моментом встал, чуть не порвав ткань. Увидев его, она охнула и машинально прикрылась руками. В тот же миг остальные девчонки, увидев Вальку с топорчащимися плавками, подняли невообразимый визг. Ни секунды не медля, он шагнул к ней с взведенным фотоаппаратом в руках.
— Покажи песду, Одинцова, сцука!, — проорал тщедушный Огоньков стараясь перекрыть стоящий в душевой гвалт!
Ленка всплеснула руками закрывая лицо и присоединяясь к общему визгу.
Огоньков приставел объектив к песде девушки и нажал на спуск. Вспышка залила ярким, неестественно белым светом душевую кабинку, и, услышав щелканье затвора камеры, Валькин хуй разорвал таки неподатливую ткань плавок и Валька кончил прямо на Ленкин жывот.

Кадр был сделан, и медлить было нельзя. Валька рванулся к выходу из душевой, но увидел, что путь ему преградила необъятная фигура администраторши.
— Куда блять!, — закричала она.
Огоньков развернулся и с торчащим хуем стал продирацо сквозь лупящих по нему мочалками девчонок к выходу в бассейн. Плюхнувшись с бортика в воду, он махом преодолел 5-ти метровую толщу воды под вышкой, отодрал люк и слился в канализацию.

Тщедушнее тельце Вальки со свистом пролетело по канализационным трубами и через несколько секунд Валька выбив головой крышку канализационного люка, гонимый мощной струей воды, ракетой вылетел из колодца и приземлился на балконе своего дома.

Трясущемеся рукаме Валька броселся заправлять бесценную пленку с Ленкиной писдой в бачок для фотопленки. Проявить-промыть-ебануть фиксаж-промыть.
И вот оно – единственный кадр на пленке оказался явно удачным. Крупная песда Ленки занимала весь кадр, однако негатив снимка не давал возможности росглядеть песду в деталях и Валька, не мешкая приступил к таинству печатания фотографий.

Красный фонарь тусклым светом освещал внутренности ванной. Сама ванная была закрыта фанерным щитом, посреди которого массивным членом возвышался фотоувеличитель с планшетом, остальное пространство было зоставлено кюветкаме с проявителем, фиксажем и ванночкой для промывки.
Валька заправил пленку в фотоувеличитель, включил его и охуел — с планшета на Вальку бесстыже смотрела настоящая ПЕСДА Одинцовой. Кадр был резким, однако все те же свойства негатива не давали ему увидеть песду своего объекта вожделения в реальном цвете.
Дрожа от возбуждения, Валька для начала решил ограничиться небольшой фотографией 9х12. Отключив увеличитель, он трясущимися руками вынул из пачки фотобумаги глянцевый лист, положил его на штатив фотоувеличителя и включил свет.
-,7,8,9. Все!- не отключая свет, он руками рванул листок бумаги с планшета и погрузил его в проявитель. Дрожа и глотая слюни, левой рукой надрачивая колом стоящий хуй, Огоньков полоскал в проявителе маленький, но такой бесценный для него клочок бумаги.
Вдруг Валька заметил как на наружной стороне ладони, погруженной в проявитель, стали проступать какие-то очертания, и через несколько секунд он увидел, на своей руке изображение песды.
Валька тут же кончил и охуев от своего щастья решил рассмотреть песду в деталях. Поднеся ладонь к фотоувеличителю, Валька трепетно разглядывал каждый волосок, каждую складочку Ленкиной песды. Внезапно он обнаружил, что изображение стало темнеть, и постепенно вся песда на его руке покрылась чорным.
Валькиному горю не было предела. Вглядываясь в изображение песды на планшете, он лихорадочно пытался понять, где допустил ошибку.
Снова и снова, он прокручивал в голове все события прошедшие с того момента как он включил фотоувеличитель. Бумага, рука, проявитель….
И вдруг его осенило! Дурак! – он же бросился дрочить, вытащив руку ис проявителя минуя фиксаж. А потом ещо и сунул руку под свет фотоувеличителя.
Валька сел, улыбнулся, и представил себе открывшиеся перспективы. Его совсем не ебал вопрос, почему вдруг кожа его руки сработала как фотобумага.
Он думал о том, что первым делом надо сделать фотографию на внутренней стороне ладони. Тогда он сможет дрочить в Ленкину песду, когда захочет.
С блаженной улыбкой Валька сел, положил правую руку на планшет ладошкой вверх, и включил фотоувеличитель.