В детстве я просыпался вовсе не от звона будильника или нежного маминого «вставай». Продирал глазенки я под песню «Розпрягайте, хлопці, коні…» солдат, маршировавших на плацу за окном. Просто жили мы с папой-военным в общежитии на территории воинской части. Уже тогда, в возрасте первоклассника, я решил, что никогда не буду солдатом. Уж очень мне не хотелось в 7 часов утра орать народные хиты во все горло, безотказно выполнять приказы старших по званию и при этом испытывать на себе прелести «дедовщины». И вот месяц назад случилось страшное — я получил повестку из военкомата. Произошло это абсолютно случайно. После окончания вуза прошло уже более двух месяцев, но я все никак не находил времени выписаться из общежития. Все необходимые для этого документы наконец-то были собраны, и я оказался в кабинете паспортистки в здании, заполненном студентами. «Тебе в военкомат, милок, надо, — говорит мне нежным голосом женщина лет 45. — Там только одну подпись и печать поставить надо, и все».
*Призывной возраст для юношей — 18-25 лет.
* В армию не берут алкоголиков и наркоманов, которые состоят на учете в наркодиспансере, а также лиц, склонных к суициду.
* Отсрочку получают молодые отцы. Пока вашему чаду не исполнится 3 года, про армию можете забыть.
* Если вы не закончили хотя бы 9 классов, вам также не светит армия. Необразованных туда не берут.
* Депутаты, сельские или городские головы в армии также не нужны.
* Фермеры получают отсрочку на три года. Священнослужители не призываются на службу вообще.
В полдень следующего дня я прибыл в военкомат, дабы получить интересующий меня экземпляр автографа и заверить его печатью. Я даже не подозревал, что мое отсутствие в стенах этого учреждения в течение семи дней после окончания вуза с целью изменить прописку является нарушением закона.
«Вынь руки из карманов, ты не на улице, — говорит мне мужчина в форме. — Тебе надо было в течение недели дней после окончания института к нам явиться. Все, идем теперь в другой кабинет, дорогой». Нас встречает добрый на вид товарищ, вручает мне какую-то бумажку и просит расписаться. Без задних мыслей ставлю свою подпись и забираю документ. Выяснив, где я работаю, проживаю и когда смогу прийти к ним с результатами анализов мочи, крови, флюорографией и кардиограммой, отпускают. Все заняло не более 5 минут, и только на улице на подписанном мною документе я наконец-то прочитал: «Повестка». Подобное отчаяние уже давно не посещало меня. Звоню отцу и неровным голосом говорю: «Пап, а помнишь, я тебе говорил, что никогда в жизни не буду ходить строевым шагом по плацу и петь песни в семь утра? Кажется, я ошибся».
Ровно три дня родители корили меня: «Как можно быть таким тормозом? Ну, поменял бы прописку вовремя, и тут, в нашем городе, папа все смог бы решить буквально за день. Теперь будем деньги на проводы собирать». После этих слов мое воображение нарисовало следующую картину: шалаш где-то в поле, 300 незнакомых мне гостей, много водки и пьяная плачущая девушка, надрывно обещающая писать мне письма. Ну, уж нет, от своих детских убеждений по поводу бесполезности прохождения службы в современной армии (по крайней мере, для меня) я не откажусь! Стрессовые ситуации тем и хороши, что гениальное решение находится само собой. Неожиданно вспомнил о весомом аргументе, который, кажется, позволит мне весело заявить: «Армия, прощай!»
Этот аргумент был во мне — сколиоз или, для непосвященных, искривление позвоночника. Правда, я не знал, какая же должна быть степень этого самого искривления, дабы не загреметь в армию. Сделав до медкомиссии рентген-снимки, узнаю, что, по идее, «с таким не берут в космонавты». Но страх перед комиссией в военкомате не покидал меня: рассказы о том, что в наше время в армию берут и косых и кривых или же требуют 700 долларов (средний размер взятки в более-менее больших городах по всей Украине), не давали мне спать спокойно. И вот пришел день медкомиссии. Надев чистое исподнее, носки и помедитировав минут восемь, я отправился в военкомат.
Дождавшись очереди, захожу к первому доктору. Оказывается, уже никто при прохождении медкомиссии не раздевается даже до трусов и не бегает из кабинета в кабинет в подобном виде. Даже снять футболку мне пришлось всего два раза. Вначале вас просто взвешивают, измеряют рост и объем легких, затем отправляют к стоматологу. Вся информация о вас хранится в личном деле — картонной папке советских времен со всяческими документами, кардиограммами и результатами анализов. На руки вам эту папочку никто не даст, и доктора самостоятельно передают ее в следующий кабинет. Они знают, что призывник может с этим набором улик просто сбежать из призывного пункта, и ищи-свищи. Один мой знакомый так и сделал, а затем торжественно сжег свое личное дело во дворе. О содеянном он теперь ужасно жалеет — для загранпаспорта ему необходима справка из военкомата, а ему туда путь заказан.
Так вот, оторвавшись от чтения женского журнала, стоматолог просит улыбнуться и показать ей зубы. Работенка у нее не пыльная, ведь даже если у вас во рту не обнаружится 10 зубов, вас не «отмажут» от службы в армии, а дадут отсрочку на полгода — авось вырастут. Записав в мое дело «стоматолог: здоров», отправляет меня в следующий кабинет. Терапевт спрашивает обо всех болезнях, которые я когда-либо переносил, измеряет мне давление и тоже пишет «здоров». К слову, если так сложилось, что у юноши-призывника вылеченный или еще «действующий» туберкулез, злокачественные новообразования, сахарный диабет, СПИД, сифилис, болезни крови, шизофрения, язва желудка или бронхиальная астма, его не могут посвятить в солдаты. Про это можно сразу сказать как раз терапевту, подтвердив свои слова справкой с диагнозом или историей болезни.
Далее на моем пути кабинет психиатра. С первой же минуты разговора подумал, что перепутал двери и вместо кабинета доктора попал в палату пациента. Передо мной сидел невротичный мужчина и, активно матерясь, рассказывал, какие мы все уроды, дебилы и просто неопытные. Одна его мысль сменяла другую с невероятной быстротой: тут он мог рассказывать о потерянном поколении, уже через минуту — о цене искусства в современном мире, а затем переключался почему-то на мечты о путешествиях. В перерывах этого скоростного монолога он задавал вопросы: был ли сексуальный опыт, когда в последний раз занимался сексом, занимаюсь ли онанизмом и не слышу ли голоса в пустой комнате. Мои ответы его интересовали мало, и он продолжал свой монолог.
Далее психиатр попросил меня снять футболку и, увидев пару татуировок, начал объяснять мне, что подобное — это отрицание то ли собственного «я», то ли мира в целом. Информация для экстремалов: если ваше тело более чем 30% покрыто татуировками, вас должны признать невменяемым и не пустить в армейские ряды. Это также удел психиатра. Напоследок поинтересовавшись, не гей ли я, ведь «как я могу п****а в армию пустить», психиатр меня отпустил. Как оказалось, никаких законов или постановлений по этому поводу нет, но есть негласное распоряжение — призывников с нестандартной сексуальной ориентацией в армию не брать. Правда, загадка, как же это проверяется на медкомиссии.
После окулиста и ЛОРа для меня настал момент истины — хирург. Именно этот врач должен написать «Непригоден к службе в армии», и я наконец-то покончу с этим. Подозрительно посмотрев мои снимки, хирург спрашивает, нет ли у меня жалоб. Важный момент: даже если у вас есть некое серьезное заболевание, но нет жалоб, вы здоровы и вполне пригодны к службе. Несмотря на все мои жалобы, доктор не собирается меня незамедлительно освобождать и дает направление в больницу. Я уж было начал возмущаться, но мне пояснили, что это не их прихоть, а закон. Напоследок невропатолог, выслушав монолог о болях в голове и проверив мою не совсем адекватную реакцию на ее фирменный молоточек, также дала мне направление на обследование в больницу.
Далее начался настоящий многосерийный телефильм, который по накалу страстей может посоревноваться даже с хитовым «мылом» «Скорая помощь». Как оказалось, обследование — это не часовой прием у врача, а целая неделя, а то и две дневного стационара. Вы ложитесь в больницу, сдаете целую кучу каких-то анализов, снимков и бегаете от одного врача к другому. Поскольку у меня было сразу два направления, моя задача усложнялась. Борец со взяточничеством в моем лице решил не платить ни одному доктору, ни за один анализ, что весьма тормозило процесс. К слову, именно тут и решается судьба призывников, которые хотят «закосить» от армии по состоянию здоровья. Заключение врачей в больнице в виде акта с диагнозом дает право работникам военкомата освободить вас от военной службы. Поэтому при прохождении обследования родители и родственники призывника истерично ищут связи в сфере здравоохранения, таскают докторам кулечки с продуктами и деньгами. В этом есть смысл, но иногда затраченные средства себя не оправдывают — в военкомате могут усомниться в правильности поставленного диагноза, отправить вас на повторное обследование или же вообще поставить свой диагноз. В больнице и диагностическом центре я провел почти две недели. В итоге мне заполнили акты и с чистой совестью отправили на финальную встречу в военкомат.
Судный день настал. Заглянув в кабинет уже знакомого хирурга, я гордо протянул ему акт. Попросив меня показать спину, доктор убедился, что заключение перед ним правдивое, и начал изучать Приказ министра обороны №207 от 12.07.1999 года. В нем четко расписано, кому в украинской армии место, а кому — нет. Справедливость восторжествовала — с моим диагнозом идти в армию не положено. Заполнив целую кучу бумаг, меня отправили к приятной женщине-невропатологу. Красивым почерком она также исписала ворох бумаг и в итоге пришла к следующему: «Непригоден к воинской службе в мирное время».
Источник http://www.novaya.com.ua/?/articles/2007/10/17/122502-5 .