Эра Всеобщей Справедливости

Семен Иванович с супругой мирно коротали вечер у телевизора. По телевизору показывали одну из многих серий фильма ни о чем.
— Эхх. Бывает же такая любовь, — вздохнула супруга Семена Ивановича, с ненавистью глядя на своего половину.
— Бывает и почище любовь, — едко сказал Семен Иванович. — Это, например, когда героиня любит своего мужа, а не страдает по какому-то козлу, с которым когда-то целовалась в выпускном классе.
— Ты не понимаешь! Это любовь! — возмутилась жена.
— Понимаю, — кивнул Семен Иванович. — Любовь — это когда любишь не мужа.
— Не мешай мне смотреть! — буркнула супруга и вернулась взглядом к телевизору.
В телевизоре тяжело вздыхающая главная героиня вероломно сменилась надписью «Экстренный выпуск новостей».
— Ура! — обрадовался Семен Иванович. — Кончилось ваше время!
— Что-то случилось, что ли? — обеспокоилась супруга. — Уж года три фильм показывают — ни разу не прерывали.
— Добрый вечер! — пискнул испуганный диктор. — Слушайте экстренное обращение президента страны.

Президент ласково посмотрел с экрана на Семена Ивановича с супругой и сказал:
— Достали, блин. В смысле, всякие там чиновники. Взятки там, не делают ничего, препоны ставят… В общем так, граждане. С завтрашнего дня по всей стране — персональная ответственность. Будем строго наказывать. Говоря проще — бить будем. Больно. Только таким вот путем. Натворил — получи. Обращаться всем по месту проживания. В паспортный стол. Там будет функционировать Общественная Локальная Организация Люлей Охламонам. Процедура проста и прозрачна — пришел, пожаловался и в течение дня мы Охламонам плетей всыплем. Чтоб работали, как надо. Мы им покажем кузькину мать. А теперь — всем привет. Поздравляю с Эрой Социальной Справедливости.
Подмигнул Семену Ивановичу и пропал с экрана.

— Ты не понимаешь! Я же люблю его! — продолжила бубнить на экране героиня сериала.
— Ух, ты! — обрадовался Семен Иванович. — Вот это да! Вот это я понимаю! Вот я им всем… Ух! Завтра же в паспортный стол. С утра прямо. Пооопляяшут они у меня, ой, попляшут….
— Не мешай мне смотреть фильм! — прикрикнула жена.
— Эра Справедливости! — хихикнул Семен Иванович. — Сериалы — это то, что я предъявлю к телевидению! Всем плетей!
— Цыц, я сказала!!! — рявкнула супруга….

Ночью Семену Ивановичу снились радужные сны, в которых директор завода всячески лебезил перед Семеном Ивановичем, а тот, радостно смеясь, хлестал его плеткой.

С утра Семен Иванович проснулся, и кинулся к батареям.
— Горячие… — Разочарованно протянул он.
Горячая и холодная вода тоже исправно текли из крана.
— Зарразы, — выругался Семен Иванович и побрел на кухню.
Газ горел, под окном все машины были припаркованы как положено, никто не пытался застроить двор и детскую площадку…
— Вот гады! — задохнулся праведным гневом Семен Иванович. — И здесь радости не доставят рабочему человеку. Все равно пойду! Попляшут они у меня!

Над дверью заветного кабинета висела новенькая вывеска «ОЛОЛО». Перед дверью бесновалась толпа граждан:
— В очередь все! Куда прешь, козел?!
— Не больше двух жалоб от каждого!
— Согласно списка заходите! Стадо!

Семен Иванович привычно ругнулся на отвратительную организацию, активно работая локтями обошел человек пять в очереди, восемь раз был назван козлом, шесть — быдлом и хамом, шестнадцать раз заявил: «Вас тут не стояло!» и через какие-нибудь два часа был у заветной двери и надрывно кричал: «Не напирайте там, сволочи!!». Наконец из-за двери донеслось громогласное: «Следующий» и Семен Иванович вломился в Приемную Справедливости.

За столом женщина лет сорока с разбитым лицом негромко всхлипывала.
— Что за порядки?! — возмутился Семен Иванович. — Неужели нельзя сделать что-то, чтоб люди не стояли в очереди?
Женщина понимающе кивнула и нажала какую-то кнопочку на аппарате селекторной связи.
— Слушаю? — деловито сказали в динамике.
— Саша?! — закричала женщина, наклонившись к аппарату. — Пять плетей нашему Глупову за то, что не успел приготовить офис с тремя приемными. Две начальнику строительного управления. Четыре — в казначейство передай за то, что деньги на офис поздно перечислили. Там знают, кому вписать.
— Маш, спроси, может, простит Глупова, а? Ему с утра уже полторы сотни упало, — прохрипел динамик. — А ведь только первый день. Не выдержит ведь. Слышь, как воет?
Фоном действительно доносился чей-то вой.
— Вы как? Простите? — посмотрела женщина на Семена Ивановича.
— В общем-то, конечно, можно и простить, — смягчился Семен Иванович. — Он же не один виноват. Операторы тоже нерасторопно работают. Работали б пошустрее — может и не было бы очереди.
— Госсподии… — Тяжело вздохнула женщина и ударила себя счетами в лицо. — Так достаточно?
Семен Иванович малость оторопел и смог только кивнуть.
— На что жалуетесь? — спросила женщина.
— Ну это… Как его… — потерялся Семен Иванович. — Грязно во дворах! Бумажки валяются, бычки. Сам видел.
— Адрес? — женщина приготовилась записывать.
— Крапивная, десять, квартира двадцать три, — доложил Семен Иванович.
— Саша, меня с жэком двадцать три свяжи. С начальником, — гавкнула в динамик женщина.
Динамик щелкнул и разразился диким криком:
— Да за что?! Да подметал я!
— Три удара дворнику за двор на Крапивной, десять. Грязно, говорят, — приказала женщина.
— А он говорит, что подметал, — ответили в динамике. — С утра прям. Есть свидетели.
— Подметал, конечно! — пробился другой голос. — Я виноват, что они на землю все кидают?! Сенька из двадцать третьей, выходя, бумажку выкинул.
— Оппаньки! — обрадовалась женщина. — Как удачно вы зашли. Саша!!

Боковая дверь отворилась, и Семена Ивановича ожгло плетью.
— Вранье! — заорал Семен Иванович и вдруг вспомнил, что действительно выкинул какую-то бумажку из кармана, выходя из подъезда.
Плеть свистнула еще раз.
— Айяяя! — заорал Семен Иванович. — А они урны не ставят! Куда мне кидать?
— Все равно нельзя, — покачала головой женщина. — Но с урнами резон есть. Вы меня слышите там в жэке? Начальнику!
— Аййя! — взвыли в динамик и Семен Иванович, который получил третий удар.
— Что-нибудь еще? — спросила женщина.
— Зарплата маленькая! Не хватает! Завод Металлоконструкций, — потирая место удара, пожаловался Семен Иванович.
— Понимаю, — кивнула женщина и закричала в динамик — Директору завода — два удара!
— Фьюить! Фьюить! — свистнул динамик и закричал. — А из чего я им платить буду?! Они ж не работают! Прут все, что плохо лежит!

Семена Ивановича вновь ожгло плетью.
— Айяя! — заорал Семен Иванович. — Да я не брал ничего…
— А почему не на работе? — спросила женщина. — Вот за то и получил.
— Троллейбусы переполнены — не сядешь! Карманники! Водка в магазине — паленая! — прорвало от обиды Семена Ивановича. — Кефиру купил — позавчераший! И это.. как его… Газеты врут!!!
— Транспорту — пять. Милиции — три. Торговля — два. Санэпидемстанции — один. Главным редакторам по два, — еле успевала отдавать приказы женщина.
— Аййяя! Ой! За что?! — кричал динамик. — А он платить дороже отказывается! Пусть глаза разует в магазине и в транспорте! Сам врешь!!
— Айяя! Ой! Сволочи! — кричал Семен Иванович после каждого удара…
— Еще что-нибудь? — спросила женщина у скулящего от боли Семена Ивановича.
— Не подначивай меня, тварь! — заорал Семен Иванович, ощупывая лопнувшую на спине рубашку. — Все у меня замечательно просто, стерва!!!

Он повернулся и взялся за ручку двери. Свистнула плеть.
— Ааааа! — закричал Семен Иванович. — За что?!
— За оскорбление! — хихикнула женщина.
— Что вы смеетесь надо мной?! Вы на работе!! — закричал в ярости Семен Иванович.
— Госсподииии… — Всхлипнула женщина и с размаху ударилась лицом об стол. — Так нормально?
— Так просто замечательно! — радостно сказал Семен Иванович, глядя, как наливается на лбу женщины шишка. — Спасибо вам большое. Да здравствует Справедливость.

Он вышел из здания и пошел по улице. То тут, то там кого-то пороли. На некоторых участках пороли всех поголовно. На большом экране показывали, как бьют кабинет министров. По радио в прямом эфире передавали вой президента страны. Наступала Эра Всеобщей Справедливости.