Эра Всеобщей Справедливости

Семен Иванович с супругой мирно коротали вечер у телевизора. По телевизору показывали одну из многих серий фильма ни о чем.
– Эхх. Бывает же такая любовь, – вздохнула супруга Семена Ивановича, с ненавистью глядя на своего половину.
– Бывает и почище любовь, – едко сказал Семен Иванович. – Это, например, когда героиня любит своего мужа, а не страдает по какому-то козлу, с которым когда-то целовалась в выпускном классе.
– Ты не понимаешь! Это любовь! – возмутилась жена.
– Понимаю, – кивнул Семен Иванович. – Любовь – это когда любишь не мужа.
– Не мешай мне смотреть! – буркнула супруга и вернулась взглядом к телевизору.
В телевизоре тяжело вздыхающая главная героиня вероломно сменилась надписью «Экстренный выпуск новостей».
– Ура! – обрадовался Семен Иванович. – Кончилось ваше время!
– Что-то случилось, что ли? – обеспокоилась супруга. – Уж года три фильм показывают – ни разу не прерывали.
– Добрый вечер! – пискнул испуганный диктор. – Слушайте экстренное обращение президента страны.

Президент ласково посмотрел с экрана на Семена Ивановича с супругой и сказал:
– Достали, блин. В смысле, всякие там чиновники. Взятки там, не делают ничего, препоны ставят… В общем так, граждане. С завтрашнего дня по всей стране – персональная ответственность. Будем строго наказывать. Говоря проще – бить будем. Больно. Только таким вот путем. Натворил – получи. Обращаться всем по месту проживания. В паспортный стол. Там будет функционировать Общественная Локальная Организация Люлей Охламонам. Процедура проста и прозрачна – пришел, пожаловался и в течение дня мы Охламонам плетей всыплем. Чтоб работали, как надо. Мы им покажем кузькину мать. А теперь – всем привет. Поздравляю с Эрой Социальной Справедливости.
Подмигнул Семену Ивановичу и пропал с экрана.

– Ты не понимаешь! Я же люблю его! – продолжила бубнить на экране героиня сериала.
– Ух, ты! – обрадовался Семен Иванович. – Вот это да! Вот это я понимаю! Вот я им всем… Ух! Завтра же в паспортный стол. С утра прямо. Пооопляяшут они у меня, ой, попляшут….
– Не мешай мне смотреть фильм! – прикрикнула жена.
– Эра Справедливости! – хихикнул Семен Иванович. – Сериалы – это то, что я предъявлю к телевидению! Всем плетей!
– Цыц, я сказала!!! – рявкнула супруга….

Ночью Семену Ивановичу снились радужные сны, в которых директор завода всячески лебезил перед Семеном Ивановичем, а тот, радостно смеясь, хлестал его плеткой.

С утра Семен Иванович проснулся, и кинулся к батареям.
– Горячие… – Разочарованно протянул он.
Горячая и холодная вода тоже исправно текли из крана.
– Зарразы, – выругался Семен Иванович и побрел на кухню.
Газ горел, под окном все машины были припаркованы как положено, никто не пытался застроить двор и детскую площадку…
– Вот гады! – задохнулся праведным гневом Семен Иванович. – И здесь радости не доставят рабочему человеку. Все равно пойду! Попляшут они у меня!

Над дверью заветного кабинета висела новенькая вывеска «ОЛОЛО». Перед дверью бесновалась толпа граждан:
– В очередь все! Куда прешь, козел?!
– Не больше двух жалоб от каждого!
– Согласно списка заходите! Стадо!

Семен Иванович привычно ругнулся на отвратительную организацию, активно работая локтями обошел человек пять в очереди, восемь раз был назван козлом, шесть – быдлом и хамом, шестнадцать раз заявил: «Вас тут не стояло!» и через какие-нибудь два часа был у заветной двери и надрывно кричал: «Не напирайте там, сволочи!!». Наконец из-за двери донеслось громогласное: «Следующий» и Семен Иванович вломился в Приемную Справедливости.

За столом женщина лет сорока с разбитым лицом негромко всхлипывала.
– Что за порядки?! – возмутился Семен Иванович. – Неужели нельзя сделать что-то, чтоб люди не стояли в очереди?
Женщина понимающе кивнула и нажала какую-то кнопочку на аппарате селекторной связи.
– Слушаю? – деловито сказали в динамике.
– Саша?! – закричала женщина, наклонившись к аппарату. – Пять плетей нашему Глупову за то, что не успел приготовить офис с тремя приемными. Две начальнику строительного управления. Четыре – в казначейство передай за то, что деньги на офис поздно перечислили. Там знают, кому вписать.
– Маш, спроси, может, простит Глупова, а? Ему с утра уже полторы сотни упало, – прохрипел динамик. – А ведь только первый день. Не выдержит ведь. Слышь, как воет?
Фоном действительно доносился чей-то вой.
– Вы как? Простите? – посмотрела женщина на Семена Ивановича.
– В общем-то, конечно, можно и простить, – смягчился Семен Иванович. – Он же не один виноват. Операторы тоже нерасторопно работают. Работали б пошустрее – может и не было бы очереди.
– Госсподии… – Тяжело вздохнула женщина и ударила себя счетами в лицо. – Так достаточно?
Семен Иванович малость оторопел и смог только кивнуть.
– На что жалуетесь? – спросила женщина.
– Ну это… Как его… – потерялся Семен Иванович. – Грязно во дворах! Бумажки валяются, бычки. Сам видел.
– Адрес? – женщина приготовилась записывать.
– Крапивная, десять, квартира двадцать три, – доложил Семен Иванович.
– Саша, меня с жэком двадцать три свяжи. С начальником, – гавкнула в динамик женщина.
Динамик щелкнул и разразился диким криком:
– Да за что?! Да подметал я!
– Три удара дворнику за двор на Крапивной, десять. Грязно, говорят, – приказала женщина.
– А он говорит, что подметал, – ответили в динамике. – С утра прям. Есть свидетели.
– Подметал, конечно! – пробился другой голос. – Я виноват, что они на землю все кидают?! Сенька из двадцать третьей, выходя, бумажку выкинул.
– Оппаньки! – обрадовалась женщина. – Как удачно вы зашли. Саша!!

Боковая дверь отворилась, и Семена Ивановича ожгло плетью.
– Вранье! – заорал Семен Иванович и вдруг вспомнил, что действительно выкинул какую-то бумажку из кармана, выходя из подъезда.
Плеть свистнула еще раз.
– Айяяя! – заорал Семен Иванович. – А они урны не ставят! Куда мне кидать?
– Все равно нельзя, – покачала головой женщина. – Но с урнами резон есть. Вы меня слышите там в жэке? Начальнику!
– Аййя! – взвыли в динамик и Семен Иванович, который получил третий удар.
– Что-нибудь еще? – спросила женщина.
– Зарплата маленькая! Не хватает! Завод Металлоконструкций, – потирая место удара, пожаловался Семен Иванович.
– Понимаю, – кивнула женщина и закричала в динамик – Директору завода – два удара!
– Фьюить! Фьюить! – свистнул динамик и закричал. – А из чего я им платить буду?! Они ж не работают! Прут все, что плохо лежит!

Семена Ивановича вновь ожгло плетью.
– Айяя! – заорал Семен Иванович. – Да я не брал ничего…
– А почему не на работе? – спросила женщина. – Вот за то и получил.
– Троллейбусы переполнены – не сядешь! Карманники! Водка в магазине – паленая! – прорвало от обиды Семена Ивановича. – Кефиру купил – позавчераший! И это.. как его… Газеты врут!!!
– Транспорту – пять. Милиции – три. Торговля – два. Санэпидемстанции – один. Главным редакторам по два, – еле успевала отдавать приказы женщина.
– Аййяя! Ой! За что?! – кричал динамик. – А он платить дороже отказывается! Пусть глаза разует в магазине и в транспорте! Сам врешь!!
– Айяя! Ой! Сволочи! – кричал Семен Иванович после каждого удара…
– Еще что-нибудь? – спросила женщина у скулящего от боли Семена Ивановича.
– Не подначивай меня, тварь! – заорал Семен Иванович, ощупывая лопнувшую на спине рубашку. – Все у меня замечательно просто, стерва!!!

Он повернулся и взялся за ручку двери. Свистнула плеть.
– Ааааа! – закричал Семен Иванович. – За что?!
– За оскорбление! – хихикнула женщина.
– Что вы смеетесь надо мной?! Вы на работе!! – закричал в ярости Семен Иванович.
– Госсподииии… – Всхлипнула женщина и с размаху ударилась лицом об стол. – Так нормально?
– Так просто замечательно! – радостно сказал Семен Иванович, глядя, как наливается на лбу женщины шишка. – Спасибо вам большое. Да здравствует Справедливость.

Он вышел из здания и пошел по улице. То тут, то там кого-то пороли. На некоторых участках пороли всех поголовно. На большом экране показывали, как бьют кабинет министров. По радио в прямом эфире передавали вой президента страны. Наступала Эра Всеобщей Справедливости.