Еще один подъезд

— Ты понимаешь, с ним спорить-то бесполезно, потому что логика у него какая-то нечеловеческая, — Пашка перекинул с плеча на плечо объемистый мешок из красного атласа и поправил сбившуюся набок белую бороду, — Блин, да сколько еще подъездов-то впереди?
— Это как — нечеловеческая? — хмыкнув, переспросил Сергей. Сквозь пятачок получилось гнусаво. В костюме черта из «Вечеров на хуторе» Гоголя, взятом напрокат в драмтеатре, даже на зимней улице было жарко и неудобно.
— А так… Говоришь ему, к примеру, на семинаре — мол, «Като Киёмаса был сыном кузнеца», а он тебе в ответ — «Шестьдесят восемь». И ты после этого сидишь, как пыльным мешком по голове ударенный, и только потом, дня через два, случайно натыкаешься где-нибудь на упоминание о количестве достоверных источников по этому вопросу.
— А кто такой этот Като Ки… Киёмаса? — запнувшись о непривычное японское имя, спросил Сергей. — Звучит, как название экскаватора какого-то.
— Да неважно! — отмахнулся Пашка. — Я же в принципе сказал. Ну, был такой военачальник в Японии времен Токугавы Иэясу.
— Понятно… — пробормотал его товарищ, так ничего на самом деле и не понимая. — Иэясу…

Он вздрогнул, потому что ему на миг показалось, будто в руке Пашки, одетого Дедом Морозом, блеснул длинный, чуть изогнутый клинок с оплетенной шнуром рукоятью.
— Фу, бред какой-то, — Сергей моргнул, и клинок сразу превратился в обыкновенный, обклеенный серебристой фольгой посох, который пьяненький уже Пашка подбрасывал и ловил на лету, выдергивая из снежных хлопьев, кружащихся в свете фонарей. — Прикинь, Пашка…
— Вот этот подъезд, здесь три квартиры наши, — не слушая его, Пашка остановился и долго сверялся со списком, что-то вычеркивая. — Ну, пошли, чертяка, сейчас нам опять нальют…

Спустя два часа и шесть подъездов, две сильно шатающиеся фигуры, у одной из которых на плече болтался совсем тощий мешок, дошли до очередного фонаря и остановились.
— Т-ты как? — подтягивая джинсы под костюмом, спросил Сергей у приятеля и сам удивился, услышав, как сильно заплетается язык. Дед Мороз не ответил, потому что как раз в эту секунду упал плашмя в сугроб и принялся барахтаться, пытаясь встать на ноги.
— Вставай, Пашка, — черт с трудом вытянул Деда Мороза за тулуп. — Последняя квартира осталась. Потом по чарке этого… сакэ и домой.
— Точно, — Пашка икнул и осторожно шагнул вперед. — Ползи, улитка, по склону Фудзи…

После долгого стука дверь распахнулась, и они ввалились в прихожую, освещенную неярким светом лампочек, оплетенных бамбуковыми прутьями.
— С Новым Годом.. — начал было говорить Дед Мороз, потом замолчал и мягко повалился навзничь, заливая деревянный пол недавно выпитой водкой.

Сергей посмотрел на бесформенную кучу, в которую превратился мертвецки пьяный приятель, и внезапно ему стало невероятно стыдно — и за себя, и за провал неудавшегося выступления, и за несколько лишних кувшинчиков сакэ, украдкой выпитых перед воротами. Он шагнул вперед, обходя лужу и поклонился, не отрывая взгляда от безжалостных желтых глаз Като Киёмаса, оторвавшегося от созерцания отрубленных голов.
— Умоляю в этот праздничный день простить моего слабого спутника, переоценившего собственные силы. Мне же прошу позволить покончить с собой, дабы смыть позор того, что я перед Вашим лицом не сумел удержать его от выпивки.

Привычно подворачивая пятки, он опустился на колени и под взглядом Киёмаса вынул длинный нож, чувствуя, как сзади уже взмыла в воздух катана.