Пёстрое небо пьяных ангелов

Я проснулся от нехватки воздуха.
Белый экран потолка давил своей пустотой. Давил, даже через плотно сомкнутые веки.
Тело требовало движения. Я встал с кровати и, подойдя к окну, открыл его нараспашку. Холодный предрассветный воздух наполнил комнату запахами опавших листьев, сырой земли, и чего-то не имеющего названия, но очень знакомого. Стало зябко.

Вот и пришла осень.
Не важно, что до первого сентября далеко. Для осени души календарь не имеет значения. Она наступает когда качество ошибок, превышает количество времени, оставшееся на их исправление. От осознания бессмысленности усилий, возникает тоскливое безразличие.

Приступ продолжался. Находиться в бетонной коробке квартиры стало невозможно. Оставалось одно. Бежать, махнув рукой на все планы предстоящего дня, недели, месяца. С осенью души нельзя бороться. Её можно только пережить. Перетерпеть и привыкнуть к постоянной нехватке воздуха, пространства и движения.
Бежать …

Не зажигая света, залез в бар и пошарил среди бутылок, пытаясь наощупь определить наиболее полную. Под руку попалась прямоугольная и тяжёлая. Судя по форме, литровый “Johnnie Walker “. Обычно Ваня Пешеход лучше других помогал от клаустрофобии.
Сунув находку за пазуху, рассовал по карманам деньги, документы, и начал свой побег.

Город встретил пустыми улицами и фонарями, горящими на фоне рассвета. Для единения с Ваней Пешеходом самым подходящим местом была знакомая с детства скамейка в старом парке. Идти было не далеко.

Размеренная ходьба и одиночество, идеальные условия для философствования.
“Движенье,- это жизнь. Если есть смысл жизни в этой пословице, то надо было заниматься марафонским бегом.
Увы, не всё так просто. Жизнь настолько сложна, что понять правила можно только по её окончании?

Сколько раз я спрашивал себя, — Что такое жизнь? Прошлое, настоящее, будущее?
Прошлое,- это то, что я есть сейчас. Настоящее,- лишь мгновенье, а будущее состоит из планов, реализация которых мало зависит от меня в мире случайностей.
Через день, неделю, год я опять буду состоять из прошлого, и передо мной будет висеть прилепленный к холодильнику список дел на завтра.
Вот и получается, что жизнь и есть этот листок. Знать бы как его правильно составлять.
Хотя…”

Передо мной возникла ограда парка. Дырка между прутьями, всегда существовавшая в этом месте, была аккуратно заделана.
— Ну, нет в жизни счастья,- матюгнулся и пошёл в обход.

“ Счастье? Я так и не узнал, что делает счастливым. Зато могу сказать, что делать не надо, если хочешь им быть.
Не надо искать смысл жизни и мучить себя вопросами, на которые всё человечество не может ответить.
“Смысл жизни нельзя найти, его можно только придумать”- вот правильный ответ и легче тому, у кого слабее фантазия.
Результат получается проще, цели понятнее, жизнь легче.
Легче всех тому, у кого совсем нет фантазии. Жаль, что понимаешь это слишком поздно”.

С такими мыслями и добрался до стоящей вдали от основных парковых тропинок скамейки.
По привычке, смахнув невидимую пыль, сел и достал припасённое лекарство. К моему удивлению, это был не “Johnnie Walker “.

В бутылке из-под виски в мутной самогонке, среди неизвестных трав, сидела на ветке заспиртованная желтоглазая змея. Этот китайский сувенир, несколько лет назад, привёз один любитель экзотики. Скорее всего, купил эту гадость для себя, но попробовать не решился и избавился, всучив мне на какой-то праздник.

С тех пор подарок стоял в баре.
Когда я залезал опохмелиться, он пугал своим зловещим видом, вызывая в измученном абстиненцией мозгу яркие ассоциации с зелёным змием. Употреблять внутрь эту аллегорию точно не собирался, а выбросить руки не доходили.

Вот ещё одно наглядное подтверждение бессмысленности планирования будущего. Теперь, несмотря на предрассудки и омерзительный вид, придётся пить. Я зажмурился и сделал первый глоток.

Нетерпкий и возможно привычный для китайца вкус, показался кислым и чем-то напомнил утренний ностальгический запах без названия, но букет напитка волновал мало. Радовало, что не стало плохо. Значит, хватит на три-четыре часа. За это время должно отпустить.

Глотнул ещё. Количество самогонки начало сокращаться. Теперь в бутылке, над мутноватой жидкостью , в зарослях травы, торчала голова змеи, тянувшаяся к открытому горлышку.
Со стороны казалось, что она живая и собирается выползти на свободу. Спиртное подействовало, и вылезающая из бутылки змея не вызывала отрицательных эмоций. Наоборот, представлялась символом освобождения.
“Интересно всё-таки, кого я пью. Змею или змея? ”

Отпускало. Неподвижно висящие надо мной пёстрые облака приобретали всё большую яркость, пространство расширялось. Дышать стало легче. Вокруг было спокойно и тихо, как будто время остановилось, предоставляя возможность отдышаться.
Мысли текли медленно, цепляясь одна за другую.

Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить тот момент, когда процесс стал необратим. Но главным в моих размышлениях был поиск виновного.
Свою кандидатуру отбросил сразу.
Родителей было жалко.
Друзья? Это тоже, что обвинять себя.
Врагов не было.
Оставались женщины.
Получалось, во всём виноваты они. Постоянные неудачи в личной жизни, стирали удовольствие от достижений материальных.
Все прожитые годы были потрачены на борьбу с половыми предрассудками.

В двенадцать был уверен, что умру девственником с мозолистыми руками.
В двадцать верил в брак по любви. На каждой новой девушке собирался жениться. Искренне веря,- она и есть та единственная.
В тридцать не сомневался, — законы природы меня не касаются. Счастливый брак возможен, просто надо быть разборчивее и пользоваться презервативами, что бы не заниматься подсчётами циклов у подруг, вздрагивая от ночных звонков.
К тридцати пяти дважды разведясь, понял,- “Тигр в клетке не тигр, а клетка с тигром”. Уходить из семьи есть смысл только на свободу. Создавать новую семью, — просто менять зоопарк.
В тридцать семь перестал доверять женщинам, которые, целуясь, не закрывают глаза. Сразу появились лишние деньги и секс “без обязательств”.
В сорок осознал, что красивых женщин не просто много, а безнадёжно много.
В сорок три, переспал с семнадцатилетней. Смена поколений ничего нового в секс не принесла. Интерес к этому виду спорта стал угасать.
В сорок четыре желание общаться стало сильнее, чем любое другое. Попробовал вернуться к первой жене. С ней было о чём поругаться. Прожив так полгода, перешёл на общение по телефону.

Грустно всё это. Что отвечу сегодня, если спросят ,-“ Ну, как тебе жизнь?”
Я глотнул ещё.

— Ну и как жизнь? – раздался голос рядом со мной.
— Спасибо. Не регулярно и без всякого удовольствия. — Открыв глаза, сразу посмотрел на заспиртованное пресмыкающееся. Больше голосу взяться было неоткуда.
-А как ты?- Я кивнул змее и поднёс бутылку к глазам, пытаясь разглядеть собеседника.
-Как и ты. Временно живой. – последовал ответ
-А в остальном?- “живой”,-значит не змея, а змей. Значит, не зря называл “зелёным змеем”.
-Главное жив, остальное бонусы.… Налей, а…? У меня и посуда своя есть.- Слева, из-за спины появилась рука с измятым, пластиковым стаканом и опёрлась мне на плечо, заставив обернуться. В зарослях позади скамейки стоял я.

— Чур, меня,- губы сами сложились в трубочку, готовые к троекратному тьфу.
— Харе, плеваться. Наливай, давай.
— Тогда и мне, — теперь голос раздавался справа. Оттуда же протягивался чистый стеклянный стакан. Его держал я.
— Да пейте ради Бога,- сказал и налил не жадничая.

— Фу. Дрянь какая . Слабенькая, до нутра не дошла. Но спасибо. -Содержимое стакана быстро исчезло внутри моего собеседника слева. — И, не надо про Бога.
— Действительно дрянь,- сказал правый и знакомым жестом потеребил себя за нос. – Но про Бога можно. Теперь как раз самое время.

— Кто вы? – Ситуация утроения личности, не совпадала с размерами запасов спиртного и я начал нервничать.

— Ангел-хранитель,- ответил собутыльник с пластиковым стаканчиком. – Я часть из прошлого. Он из будущего. А ты, то настоящее, что хранили. Вот только срок хранения закончился. Бормотуха-то с ядовитой змеёй была.

Я молча взял в руки бутыль и посмотрел в жёлтые глаза змеи.
“Всё-таки баба…”.

— Но как же так? Я же разговариваю, дышу, двигаюсь. – Для большей убедительности я встал. Всё моё существо отказывалось верить в происходящее.

— Сядь и не суетись. Посмотри вокруг. Это последний момент из твоей жизни на земле. Видишь, ничего не движется? — Один из хранителей обвёл рукой вокруг себя.

— Мы сейчас проверим свои записи. Уточним, кое-что. Допьём и полетим по этапу.

С этими словами, он достал откуда-то из-за спины амбарную книгу . На ней, каллиграфическим подчерком было выведено “Отчёт по свершённым смертным грехам и нарушенным заповедям, бессмертной души раба божьего №….”, а ниже, в пустографке, корявым почерком порядковый номер и моё имя.

Пока он копался с книгой, я оглянулся.
Действительно окружающее напоминало стоп-кадр. Замершие в луже разноцветные облака. Одним мазком,- зелёный фон парка с вкраплениями жёлтых листьев. Капли росы, висящие в воздухе. Красное пятно клёна с неестественно выгнутыми в порыве ветра неподвижными ветвями. Всё выглядело декорацией. Вот только запахи полностью исчезли.
“Несколько пестровато для трагического момента”,- подумалось невпопад.

– Мужики, я бутылочку подожду?- Все вздрогнули. Из кустов появился бомж.

— Вася, бля-а-адь! – взвыли ангелы. – Иди отсюда нахуй. Не видишь, мы душу готовим.

— Душу? — Бомж подошёл ко мне и тронул за рукав. В его больных, пьяных глазах отражалось пёстрое небо. – Я тоже ангел. Но не думай, не павший. Просто слегка выпивший. Я тут в кустах подожду.

— Ну да. Ангел. Поэтому и перемещается вне времени. — Заметив мой недоумённый взгляд, сказал один из собутыльников. – Только сколько будет так перемещаться, никому не известно. На хранение йог достался.
Впал в нирвану и привет. Душа обратно не вернулась. Теперь вот бомжует с телом. Срок хранения на упаковку без содержимого не распространяется.

— Ладно. Давай с тобой разбираться. С чего начнём с грехов или с заповедей?
— Это что, суд уже?
— Нет ещё. Нам проверить надо, что про тебя написали. Свериться с твоим сегодняшним состоянием. Считай,- генеральная репетиция. С чего начнём?
— Давай с грехов, заповеди вообще не помню.

-Так, – ангел раскрыл книгу и провёл пальцем по странице.-
Начнём с наименьшего. С чревоугодия. Тут у тебя практически чистая страница.
Второй грех. Зависть. Тут пару записей из детства, по поводу самокатов и какая-то фигня по жизни про размер члена.
В общем, простительно.
Зато грех гордыни, аж сто страниц. Что можешь сказать в своё оправдание?

— Да, хуйли говорить? Кругом одни пидарасы. Какая гордыня, если идиот на идиоте и идиотом погоняет? – Я хотел сказать смиренное и подобающее моменту, но что-то внутри меня не давало это сделать.
— Не напрягайся, натура всё равно своё возьмет, — ангел прошлого, взял со скамейки бутылку и глотнул, потом протянул мне.
— Выпей. Теперь точно безвредно.
— Не мешай. Он сейчас нажрется, и нас никуда не пропустят? — второй ангел, продолжал листать книгу. – Переходим к лени. Тут, пожалуй, не меньше записей, чем в гордыне.

— Лень?- Я, всё-таки взял протянутую бутылку и отхлебнул.- Разве ж это лень? Настоящая лень это не только, когда надо, но не хочется, но и когда хочется, но лень… Старался, как мог. Даже на работу не опаздывал. Про что понаписали сто страниц. Ну-ка, пачкун, покажи-ка, что накарябал?

-Потом почитаешь, — отведя мою руку, хранитель, перелистнул очередную страницу. — Переходим к гневу.
— Какой, нахуй, гнев? Твари тупоголовые… Отдай талмуд, сука!
И вообще, что за театр минимализма тут устроили. Где крылья, блядь? Где одежды белые и трубы иерихонские.
Где спрашиваю??? — Я орал во всё горло, держа одного ангела за шкирку и пытаясь дотянуться до второго.

— Суки-и-и… — Потасовка закончилась быстро. Ангел-хранитель будущего врезал по яйцам, и я осел на скамейку.

— Продолжаем.
— Алчность. Что скажешь?

— Алчность? Я что ли так сделал, что из тысячи проблем девятьсот девяносто девять решаются наличием денег и одна блатом? Какие ко мне претензии? Все вокруг воруют.
— Каждый будет отвечать за своё.
Продолжаем.
Похоть. Тут ты конечно рекордсмен. Нет. Ты посмотри…- читавший показал второму раскрытую книгу.- Помнишь групповуху в общаге, когда мы его от мандавошек с чесоткой спасли? Полкурса потом чесалось и лечилось. А наш, нет. Все решили, что он заразил. Таких наваляли. В реанимацию попал. Гыыы.

— Ни хуя себе хранители? Так это из-за вас, я три недели манкой через трубку питался? А вы где были?
— Извини, — ангел, державший книгу, с трудом подавил смех.- Бывают издержки. Жив остался? Значит всё в пределах правил хранения. Но момент правильно отметил. Я его сейчас сотру, чтобы вопросов лишних не было, а тебе зачтётся, как частичное искупление при жизни. Договорились?

— И много у меня таких “частичных” искуплений набралось?- кажется, я нашёл виноватых.
— Как тебе сказать…- ангелы переглянулись. – Можем договориться. На суде со всем соглашаешься, а мы подводим под условное чистилище и все довольны. Ты подумай, может, какие-нибудь вопросы хочешь задать. Мы не на все имеем право отвечать, но тут случай особый. Так что, не стесняйся, но и не затягивай.

Вопросов было много. Не знал с чего начать.
Взглядом поискал бутылку. За скандалом никто не заметил, как бомж подкрался и утянул остатки самогонки, которые теперь спокойно посасывал, уходя по аллее прочь.
Стерпеть ещё одно ангельское блядство я не смог. И с криком,
“ Стой сука!!! ”, бросился в погоню. Ворюга оглянулся, свернул на боковую тропинку и припустил изо всех сил.
Хранители, не мешкая, побежали за нами.

Погоня развивалась по странному сценарию. Мелькавший среди кустов бомж, всё время был на одном и том же расстоянии. Разрыв, возникший в начале погони, между мной и хранителя тоже оставался неизменным. И тут, через топот погони, услышал как, бомж кричит мне одну и ту же фразу,- “Ты пожить ещё хочешь?”
“Хочу, конечно!” – теперь уже орал я.
“Не верь ему”- хором орали ангелы-хранители.
“У меня ещё осталось больше тридцати лет не использованного срока хранения “
“Согласен. Что мне делать?” – метафора, что жизнь-это движение приобрела вполне реальные очертания.
“Не слушай его. Мы твои хранители, не он!!!”- раздавалось сзади.
“Просто назови своё имя полностью. Только внятно. Впишу его и стану твоим ангелом.”- Бомж, показал через плечо амбарную книгу с вымаранным порядковым номером и фамилией.

Раздумывать не стал и прокричал, как мог громко, своё ФИО.
И тут же столкнулся с бомжем, который, стоя за деревом, дописывал в очищенной пустографке последние буквы моей фамилии.

Раздался хлопок. Я упав, покатился по траве.
В ноздри ударил острый запах сырой земли, опавших листьев и чего-то знакомо-осеннего. Теперь знаю, что это за запах. Осень пахнет смертью. Свежей смертью. Но пока это не пугает. У меня есть неиспользованный срок хранения.
Только одна мысль не даёт покоя.
Вопрос, который так и не успел задать своим бывшим ангелам.
— Есть ли секс после смерти?