В Хельсинки много общественных туалетов,
но они открыты не круглосуточно.
Туалеты на крытых рынках работают по расписанию рынка.
Парковые туалеты обычно открываются на несколько часов и
бывают закрыты по воскресеньям и зимой.
В таком случае хорошей альтернативой будут туалеты в отелях и кафе(с)
Thomas Cook
Ещё два сильных толчка… уже лужа под нами… И ещё! Ещё! Выдернул хуй, и подруга брызнула, и содрогаясь всем телом, изогнулась…
раскинулась на постели, как медуза, потом легла на бок, подтянула свои длиннущие ноги к сочной груди, и затихла…
С удовольствием, легко касаясь пальцами, провёл рукой по спине моей блондинки, наслаждаясь ею, нежной, почти прозрачной, восхищаясь её лёгким загаром …
А мне, как всегда после секса утром, очень захотелось пить. Рядом с кроватью, на столике, стояла бутылка шампанского, розетка с икрой, клубника, виноград, вискарь — и — слава богу — минералка.
И уснул, обняв мою девочку за шикарную грудь, прижавшись хуем к роскошной жопе, уснул, плотно обняв её, спящую нежную девочку…
Проснулся от тычка в печень локтём.
− Ты чего тут дрыхнешь? Я есть хочу!
Продираю глаза. Надо мной нависает обнажённая белокурая фурия, нет, не фурия… у фурии не может быть ТАКОЙ фигуры и таких красивых сисек… Но девочка разъярена.
− Чего молчишь? ОДЕВАЙСЯ!
− Ты почему дергаешься? — говорю, наливая себе минералки..
− Я несчастна… Мне столько лет, а я не могу выйти замуж, у меня ничего нет, ни работы, ни жилья… Как ты не понимаешь!
Хуяссе, думаю. Раз в месяц получает предложения выйти замуж от мужиков, которые даже не спали с ней, да и толком её не знают, живёт в тех квартирах, которые сама выбирает — и есть кому оплатить её жильё, и работает в инофирме. Мне в её 25 лет и не снились те бонусы, которые она получает.
Конечно, есть проблемы. Мужики хуеют от её запросов.
Я тоже хуею. Она мне сказала, что не будет моей женой — я, видите ли, слишком порочен. Согласен, порочен, но только слегка.
Но. Нахуя испытывать со мной глубоко порочное наслаждение, кончать всё глубже, мощнее, бурнее — и именно со мной? И зачем мне звонить каждые две минуты?
И девочка сама выбирает ресторанчик, где хочет откушать. Если отказать — уйдёт.
− Разве я этого не достойна?
Конечно, не все мужики готовы платить от стохи до пятихатки зелени в день за радость общения. Само собой — без гарантии секса.
Не все готовы.
А моя блондинка продолжает:
− ты обо мне не заботишься! Тебе денег на меня жалко! Зачем мне такой мужчина?!
− Не переживай… Сейчас куплю тебе чего нибудь вкусненького, потом пообедать съездим, ласточка.
Ласково так сказал, а внутри всё заныло… какая сука, какая стерва… Денег мне на неё жалко… Какое скотство… Ну нет у меня денег на мерс CLK 500 для тебя, ну нет!
Натянул джинсы. Подошёл к столику, взял свой крестик, простенький, серебряный, сам его покупал много лет назад на последние копейки в часовне Ксении Блаженной, покровительницы Питера. Застегнул цепочку.
И уже себя понимаю…
«Тебе денег на меня жалко!» -надо же так плюнуть в лицо.
Я свой крестик снимаю перед сексом — мешает, когда я сверху. А моя девочка крестик, подаренный мной, не снимает. Ибо красиво. Золото, бриллианты. Освятила его в Казанском Соборе, великолепном Казанском, что стоит на Невском проспекте.
Священик спрашивал — Кто же Вам такую красоту подарил? Жених?
— Нет, ответила, — Близкий человек.
«Тебе денег на меня жалко!» -надо же так плюнуть в лицо.
Натянул носки, футболку. Зашнуровал кроссовки, вышел из квартиры, закрыл за собой металлическую дверь на один замок. Нет смысла на два замка запирать — и девочка дома, и сам скоро вернусь.
Подошёл к лифту. И задумался…
Решил для себя всё.
Подошёл к мусоропроводу, перешагнув через использованный презерватив и инсулинку, выбросил ключи. Ключи от этой квартиры. Квартиры, где сейчас лежит в измятых белоснежных простынях очень близкая мне женщина.
И глупо говорить о любви. Её не было, любви. Я не был для неё любимым мужчиной — и она прямо говорила об этом. Я был для неё тем самым воздухом, который всегда рядом, и от отсутствия которого начинаешь задыхаться, тем воздухом, который с наслаждением вдыхаешь в лесу и на море…
Тем воздухом, который может освежать лёгким бризом, и может сбить с ног в шторм…
И она считала, что воздух, воздух — не может исчезнуть.
Но она — не моя. Даже если постоянно со мной.
Прости. Прощай.
Спускался по лестнице, забыв про лифт, а сердце вырывалось из груди, казалось, что оно хочет сбежать от меня и мчаться вверх по ступенькам и биться в дверь её квартиры, лишь бы быть рядом с ней…
Очнулся у себя дома, с початой литровкой вискаря перед собой. Содовая, шоколад. И в бутылке меньше половины.
Вспомнил, что сидел в «Моллис», вискарь покупал в ОК…
Стал шариться в карманах — интересно же сколько пропил. Пропил немного, тысяч пять.
Нищеброд, подумал про себя, даже пропить много не сумел…
Из кармана выпала рекламка, видимо кто-то всучил:
«Трансфер в Хельсинки. Микроавтобусы Мерседес. Забираем у Вашего дома. Доставляем к дому. Телефон. Звоните.»
Who Янсон (с)
Продолжение следует.