Очам твоей души — молитвы и печали,
Моя болезнь, мой страх, плач совести моей;
И всё, что здесь в конце, и всё, что здесь в начале,-
Очам души твоей… (с)
Много лет назад, волей капризной судьбы, довелось мне побывать у соседей в Казахстане. Бизнес наш с друзьями не отличался оригинальностью. Мы продавали в главную житницу бывшего Союза, пшеницу и рожь. Дело трудное и каверзное. Соседи не знают, куда свой хлеб девать, а тут мы с парой эшелонов.
Но бонус был зело велик, и потому старались мы как из брандспойта. Четверо суток сидели в Петропавловске Казахстанском на явочной квартире и четверо же суток жрали горькую в три хайла. Два наших и одно казахское. Наш хозяин, чур, не смеяться, по имени Амангельды, а по фамилии Жанибеков, в этом плане был чувак не промах. Затряхивал за шиворот с азартом русского докера.
В квартире присутствовала девушка казашка, с милым именем Айсулу, что значит красивая, как луна. И была она братцы действительно красива. Много казашек я встречал на своём полвеку, красивых, к сожалению не попалось. Круглолицы, узкоглазы, — милы, но не наш профиль. Но здесь я вам скажу такая Карашаш, — звездочка, да и только.
Вобщем я, Амангельды и Серёга-шеф, отжигаем, зажигаем, а наша козочка нам плов варит, баурсаки в жиру обжаривает. Такую бы домой, и цирроз обеспечен. Вкусно, незнакомо, интересно!
Мы под водку за дела скорбные трём, байки травим, скабрезности. А наша Луноликая порхает аки пчёлка и потчует нас всё новыми яствами казахского стола. И выпили много, а хмель особо не берёт. Ну, так не знаем, то ли пить, то ли кушать.
Шеф мой от выпитого загрустил в горизонтальном положении, а мы с хозяином продолжили «торги».
— Амангельды, — спрашиваю я. – Откуда у тебя такая повариха? Это же уникум, гений!
— О Женя-абый, это очень интересная история, — отвечает хозяин. Расскажу, пожалуй…
— Было это в восемьдесят пятом году. По делам службы пришлось мне посетить Алма-Ату. Время было позднее, часов одиннадцать вечера и я, бросив в гостиничном номере чемодан, решил немного пройтись по злачным местам. Наверное, помнишь тот беспредел? Ужас! В Москве новое чмо пришло к власти. Ни тебе рюмочных, ни тебе кафешек стоящих. Все на борьбу с алкоголизмом! Что делать?
И тут подваливают ко мне двое, русский и казах. По всему бутлегеры. Смотрят оценивающе, видать глаз у них на страждущих намётанный и собственно начинают втихаря товар впаривать. Ну, меня долго уговаривать не надо, сами знаете.
Ведут меня сии деятели за угол, и в глубь каменных джунглей. Иду, ибо бухнуть хочется с устатку просто жуть.
Вот уже и подворотни кончились, а впереди в обрамлении мусорных контейнеров тупичок. Места для гоп-стопа лучше не придумаешь. Казах идёт впереди, я как военнопленный с перочинником в кармане по серёдочке, и замыкает шествие русский спекулянт. И тут хочешь, верь, дорогой, хочешь, нет, но чую я корнями волос, перхотью, как летит в мой до боли родной затылок какая-то металлическая приблуда. Дернулся, было, да поздно.
Очнулся от прикосновения мокрого ко лбу. Открыл глаза, а предо мной в каких-то сантиметрах женское лицо, вернее девичье. Совсем молодёхонькое. Влажное полотенце на моём челе, дело её рук, — смекнул я. А она меня спрашивает: — Дядечка, вы встать можете?
Ну, так при такой пери как не встать. Встал, и как оказалось зря. И вроде бы, в дороге почти ничего толком не кушал, однако проблевался как после званого ужина. Прошёл спазм, умылся я с грехом пополам, ну и расспросы, конечно же.
Выясняется, что девочка меня с того тупика на себе на второй этаж тащила. Случайно меня обнаружила, когда мусор выносила. Лежал себе за контейнером и никого не трогал. Так я и познакомился со своей Айсулу. Денег у меня тогда взяли немного, какие-то копейки. Командировочник я опытный, весь кошелёк с собой никогда не таскаю. Часы и кроссовки? Да плевать, дело наживное. Главное голова на месте.
На следующий день, малость придя в себя, позвонил я друзьям, тем к которым ехал. Назвал адрес моей «медсестры» и принялся ждать. Минут через двадцать примчались братки, выслушали меня, а ещё через полчаса привезли моих обидчиков. Их тоже выслушали, попеняли обоим, предварительно выставив в коридор хозяйку. Ведь не обязательно же такие вещи видеть молодой женщине?
Личности оказались более чем известные. Местная шпана средней руки. Как водится, поставили обоих на бабки, врубили счётчик и отпустили домой. А куда они денутся? Поблагодарил я друзей, сразу не откладывая, перетёр с ними по делам, и казалось бы всё? Ребята уехали, а у меня осталась ещё одна задачка не решённой. Моя спасительница.
За разборами и разговорами совсем я про неё забыл. А она же тихой мышкой сидит себе на кухне и ждёт, когда мы её позовём. Выхожу я на кухню Женя дорогой и вижу ужасную картину. Извини, не могу…
Мой хозяин закуривает, а я не мешаю ему, хотя заинтригован простотой повествования.
— Вобщем выхожу я на кухню, а там, на полу в луже крови девочка меня приютившая лежит. Это когда те двое засранцев уходили, один не утерпел и отомстил ей ударом ножа в живот.
Я тогда Женя-абый метался как ужаленный. Нанимал лучших врачей, искал кровь и лекарства. Продал старенькую машину, чтобы расплатиться со специалистами. Вобщем всё у меня получилось, девочка осталась с нами. Правда доктора сказали, что у нас никогда не будет детей. Малюсенький шанс оставили, и я на него надеюсь. А обидчика говорят, через пару дней выловили из Есентая. Не живого.
Вот такая история с моей Айсулу. Ну, хватит, не буду тебя грустным донимать. Давай лучше выходить из штопора.
Лушенька, хорошая моя, неси нам с гостем ашшы сорпа да по горячее. Мы делами займёмся.
Староверов Е. (с)