Не выстрелил – точно промазал!
Зато вопросы были у моих родственников. Ко мне. И много. Много-много вопросов. Куда? Зачем? Ты же только что устроился, а как же эта работа? Какие еще перспективы? А я? А как же мы? Наши планы? Когда приедешь домой «на побывку»? Какой срок самоопределения там? Разве это деньги? Ты все взвесил? и т.д. и т.п нонстопом слушал я от различных близких мне людей в оставшиеся до отъезда три дня. Были даже слезы.
«А могу ли я не поехать?» – спрашивал я себя сам. То есть, чисто теоретически, конечно, могу. Всего и делов-то: написать Зильберману, что передумал. И всё – земля не разверзнется. Но, имею ли я, ну… что ли, моральное право так поступить? Я как бы не суеверный, но ведь есть же такое: проигнорируешь всего один раз случай, знак, некую перспективу неизвестно чего, буквально свалившуюся на голову и… И ничего. Долго-долго ничего. Одна рутина… А для меня рутина – это смерть.
С другой стороны… Ну, а вдруг, все-таки, это – реальный шанс? Да, вероятность ужасно мала. Но вдруг? Разве вы, в минуты, когда кажется, что жизнь идет как-то не так, никогда не возвращаетесь мысленно к ситуациям, когда все можно было изменить? Ну, или хотя бы попытаться…
В биографии каждого есть такие ситуации. И я не хочу, чтобы в моей эта стала очередной.
Дублер(ша)
С момента появления в моей жизни Зильбермана различные сюрпризы и неожиданности посыпались как из рога изобилия. Как будто где-то все это скапливалось, дабы не мешать процессу приобщения меня к мещанству, а теперь, когда я вдруг, в одночасье, стал предателем размеренного уклада жизни, где-то там что-то прорвало.
Очередной сюрприз поджидал меня сразу по приезду в Москву. Уже с порога выяснилось, что за время моего отсутствия в команде «тимуровцев» прибыло. Причем, официально: к нам присоединилась калининградка Саша, небольшой фрагмент творчества которой мне уже как-то доводилось рецензировать. Это сразу насторожило. Зачем она здесь? Как я понял, по роду заданий, поручаемых ей Зильберманом, она занимается тем же, чем и я предполагаю заниматься на первых порах. Но, после того, как я дал согласие на участие в проекте, на мой взгляд, она, становится совершенно лишним звеном. Зильберман перестраховывается? Конечно, это не очень приятно, но логично. Он просчитывает все варианты и это… вызывает уважение. Злиться можно, только если сел играть с дураком. И то – на себя. Хороший игрок – всегда подарок. Даже если он играет против тебя.
Мои подозрения подтвердились еще до пробуждения «конкурентки». На мой прямой вопрос Тимуру: «И зачем она здесь?», получил неубедительное: «Сам не понимаю…» При этом он как-то неуместно многократно пожал плечами и, что хуже всего, не выдержав взгляд, отвел глаза в сторону. Хотя, почему «хуже»? Напротив – все стало ясно: Саша – мой дублер и конкурент. «Ну, что ж, может это и неплохо, поскольку обещает придать новой деятельности оттенок остроты и пикантности!» – явил я пример позитивного мышления.
Через несколько минут состоялось и знакомство с визави. Произошло это в несколько скомканной форме, так как инициировал его Зильберман, выйдя на связь раньше обычного. Пока он приветствовал меня, уже как участника проекта, Тимур кинулся будить Сашу стуком в дверь ее отдельной комнаты и сакраментальным кличем: «Евсей – на связи! Срочно давай в компьютерную!» Компьютерной, кстати, называлось место обитания Тимура – нежилая по первоначальной задумке нашего работодателя комната, заставленная соответствующим оборудованием.
Саша появилась как вымуштрованный солдат уже через пару минут. Естественно, минуя душ и прочие утренние процедуры, – Евсей же на связи! Впрочем, двадцатичетырехлетняя девушка может себе это позволить без серьезных потерь и излишних переживаний по поводу собственного антуража! Она явно была уверена, что выглядит очень даже ничего. И она выглядела очень даже ничего!
Наш заокеанский «друг», как и подобает хозяину, сразу взял инициативу в свои руки, представив нас друг другу:
– Андрей, Саша будет помогать Вам в редактировании презентации и инструкций – она уже по моему поручению занимается этим. Саша, я пригласил Андрея…(пауза) Александровича на роль руководителя проекта, поэтому, кроме того, что Вам поручаю я, будете делать и все, что поручит Вам он, – четко субординировал нас Евсей. Приветливо улыбавшаяся доселе Саша, резко изменила выражение лица, а чуть позже и вовсе спряталась, уткнувшись в стоящий у нее на коленях ноутбук.
«Будет не просто…» – подумал я. Евсей между тем продолжал:
– Саша, я только что просмотрел Ваш вариант презентации, который я специально поручал Вам сделать к приезду Андрея Александровича. Я пока не буду давать свою оценку. Я хочу, чтобы это сделал он. Поэтому, Андрей, Вы сейчас посмотрите, что сделала Саша. Заодно, посмотрите, на основе чего она это сделала. Дело в том, что презентация, как я Вам говорил еще когда Вы были дома, – это основа. Это главное, отчего будем отталкиваться и в производстве инструкций. Так вот, осознавая значимость вопроса, я попросил одного из своих самых опытных работников – лингвиста кипрского центра Андрея Харламова тоже представить свою редакцию. Вот на ее основе и работала Саша. То есть, Вам уже не нужно смотреть тот вариант, что я Вам присылал, а изучайте эти два. Когда я проснусь и выйду на связь, а это будет в 2 часа дня по Москве, я хочу, чтобы Вы мне дали общую оценку работы и Харламова и Саши и указали на неудачные моменты в обеих редакциях. Задача ясна? Ну, тогда приступайте! До связи!
Вот так – четко и понятно Зильберман, даже не дав мне времени распаковать чемоданы, отправил читать и анализировать творчество наших авторов общим объемом 160 стандартных листов цифрового текста. На все про все у меня было 4 часа – примерно столько и нужно, чтобы, не отрываясь от монитора, хотя бы бегло просмотреть оба варианта и сделать цветовые пометки неудачных фрагментов. Естественно, ни на что кроме времени просто не оставалось! А как же заселение? Да хотя бы душ после поезда?! Я без утреннего душа, к тому же с дороги, приобретаю крайне нездоровое расположение духа…
И снова, будто прочитав мои мысли, перезвонил Зильберман. На сей раз не на «скайп», а на корпоративный мобильник. Как оказалось, умышленно.
– Тимур? Вот еще – чуть не забыл. Включи, кстати, громкую связь. Ты подготовил для Андрея Александровича большую комнату? Все там – как я распорядился? Два компьютера с выходом в Интернет, стационарный телефон? Андрей, Вы расположились? Всё, что я назвал, установлено?
Тимур судорожно зажал область микрофона на телефоне, опасаясь, что я «спалю» тот факт, что большую комнату Андрей Александрович в глаза не видел, потому что в ней сейчас спит пара бомжей: так и не съехавшая (естественно!) Маша, а также неработающий и (как позже случайно выяснилось) существующий без каких-либо документов брат Тимура. Мой юный коллега умоляюще смотрел на меня, но это было совершенно излишним, так как я понимал, что после этого зильбермановского звонка, обретение мной сносных условий для существования – вопрос времени. Причем, самого ближайшего времени! Мое настроение стремительно улучшалось, и посему
Зильберман услышал жизнерадостное:
– Все отлично, не беспокойтесь. Все подготовлено, и я всем доволен!
– Хорошо. Этот мобильный телефон также переходит в Ваше распоряжение. Вы можете по нему звонить своим родственникам, но, конечно, не злоупотребляя. А вообще, он нужен для того, чтобы иметь связь вне офиса на Ольховке. Особенно он станет полезен, когда Вы будете проводить переговоры, и мне нужно будет участвовать в обсуждении. Тогда включаете громкую связь, вот как сейчас, – и мне все слышно, и я могу что-то сказать всем участникам. Еще он нужен для того, чтобы Вы вызывали меня на связь, когда Вы хотите что-то у меня спросить или посоветоваться. Вы можете звонить с 6-и до 24-х по моему времени – это минус 8 часов к Вашему. При этом я не буду брать трубку, потому что исходящие с этого мобильного в Америку очень дорогие. Я могу быть вдали от компьютера, поэтому не годится вызов через Интернет. Но, как только я увижу Ваш номер на мобильном, я тут же найду возможность подключиться к Сети и буду с Вами связываться уже по «аське» или «скайпу». А сейчас запишите мой номер и… давайте потренируемся устанавливать связь. Записывайте: один…Я не ослышался? «Потренируемся устанавливать связь»?! Он что – собирается меня учить, как нажимать кнопки на мобильном?! Мое хорошее настроение улетучивалось также стремительно, как и появилось.
– Сейчас я отключаюсь, – продолжил он, – А Вы меня наберите. Но я, повторюсь, не буду брать трубку, а свяжусь с Вами по «скайпу».
Да! Реально, задачей данной минуты является демонстрация «америкосу» навыков правильного набора номера на мобильнике! Чувствуя себя дауном на экзамене по арифметике, старательно тыкаю пальцем в нужные циферки. Ура! Кажется, получилось! Длинный гудок раз, длинный гудок два, длинный гудок три… Действительно, мой «экзаменатор» не берет трубку. Давлю отбой. Через несколько секунд запиликал тимуркин «скайп». Мы приняли вызов.
– Вот! – радостно констатировал Зильберман. – Теперь я точно уверен, что если Вам понадобится связь со мной, Вы сможете ее установить! Только не надо так долго осуществлять вызов. Два гудка – и достаточно. И еще. Я сейчас связался с Вами по «скайпу» Тимура. Давайте прямо сейчас сделаем Вам отдельную учетную запись. Вы можете быстро переместиться в свою комнату и включить свой компьютер?
Тимур отчаянно закивал головой.
– Да, конечно, – сказал я, никуда, естественно, не перемещаясь, а просто включив ставший чуточку родным ноутбук, путешествовавший со мной в недавнем прошлом домой и обратно.
– Перешли? Включили? Давайте придумаем Вам общий «ник» и для «скайпа», и для «аськи». Как же мне Вас называть?.. Давайте, чтобы я не путался – у меня ж еще есть Андреи: и Харламов на Кипре, и еще Андрей в Калининграде… Вот, получается, Андрей – самое распространенное имя в проекте! Давайте, пусть будет: «Андрей дефис Москва», чтоб я сразу понимал, кто это и откуда.
– Может, лучше просто по фамилии? Дубровиных, я надеюсь, нет у Вас в проекте?
– Нет, не лучше по фамилии. Я же к Вам обращаюсь по имени, а не по фамилии! Вот я и хочу сначала прочитать то имя, которое буду произносить, и тут же я должен понять, откуда этот человек.
От хорошего настроения вновь ничего не осталось. Черт с ним, с оскорбительным экзаменом по набору номера, но вот безапелляционное принудительное наименование меня в «скайпе» и, что совсем отвратительно, переименование в «аське» – это перебор! Конечно, нужно было сразу регистрировать новый номер ICQ – не пришлось бы потом всему списку контактов объяснять, чего это мой «ник» из гордого и красивого «Dubrovin» превратился в какое-то уродливое «Andrey-moskow». А потом, это «как же мне Вас называть?»… Очень, согласитесь, по-барски звучит! А я не устраивался сюда холопом! Со мной вообще такой вариант исключен!
Пока мы учились выходить на связь и регистрировали меня на «скайпах-аськах», минул еще час. Это совершенно не означало, что Зильберман теперь на такое же время задержится со своим следующим выходом. Это означало (и я на тот момент уже четко это понимал) только то, что одержимый американский пенсионер будет чуть меньше спать и, выйдя на связь четко по графику (теперь уже через три часа!), будет требовать отчет о проделанной работе. То есть, идея с душем, окончательно накрывалась.
Так и не распаковав чемодан, я взялся за работу. Несмотря на то, что логичнее было бы начать с изучения харламовской версии как базовой, я первым делом открыл вариант Саши. И оказался прав, так как фактически моему вниманию оказались представлены обе презентации: Саша правила Харламова не поверху, а противопоставляя каждый свой абзац абзацу «исходника». Таким образом, моя задача сильно упрощалась. Она и вовсе стала простой, когда я закончил чтение уже первых нескольких страниц. Выводы были готовы. Я не без удовольствия констатировал, что основа стала более вменяемой: во-первых, она сильно сократилась и лишилась ряда избыточностей и витиеватостей, а во-вторых, в ней стало на порядок меньше «зильберманизмов», хотя их количество по-прежнему зашкаливало. Речевых погрешностей тоже хватало и, посему, было ясно, что над презентацией еще работать и работать. Гораздо меньше удовольствия доставило мне чтение Сашиной версии. Если Харламов, наконец, снизил градус туповатой «высокопарщины» вида «Вы, несомненно, получите огромное удовольствие при работе с полезнейшими инструкциями…», то наша юная коллега, напротив, вновь подняла его до небес, при этом нагородив какое-то несметное количество речевых ошибок. Дабы не быть голословным, приведу всего один, но очень показательный абзац, вышедший из под ее руки: «Наша методика — это программа запатентованная в Роспатенте, которой нет аналогов во всем мире. И это не пустые слова. У Вас будет уникальная возможность познакомиться с ним [с чем? с кем? с Роспатентом???] поближе: сначала в открытом доступе на нашем интернет-сайте, полезность которого тяжело переоценить, потом работая с демо-версией и пользуясь инструктажем».
Сколько ж она писала тот абзац, который показался мне вполне литературным при первом знакомстве с ее творчеством, случившимся во время моего прошлого визита? И она ли вообще была автором? «Короче, не конкурент» – скорее с грустью, чем с радостью констатировал я. Интрига таяла на глазах. Одновременно возникало противоречие: с одной стороны, как-то максимально корректно нужно объяснить человеку, что ее вариант… ну, скажем, не впечатлил (нам же, по всей видимости, еще работать и, главное, жить под одной крышей!), с другой, я просто обязан донести до Зильбермана истинное отношение к ситуации. А оно заключалось в том, что: а) ни одна из ее конструкций никуда не годится, б) мне меньше всего сейчас нужна бездарная помощница! В самом деле, бездарь в такой роли – гарантия двойного объема работы. Зачем мне это?
Обдумав диалог, я не стал откладывать разговор в долгий ящик:
– Саша, я должен Вам сказать, что мне не понравилась Ваша версия презентации. Если Вас это утешит, скажу, что, на мой взгляд, и харламовская оставляет желать лучшего. Я не знаю, насколько хорошо с этой работой справлюсь я, но пока что намерен сообщить Зильберману, что мы не имеем ни одной готовой части презентации.
Сказав все это, я остался собой доволен. Получилось и не слишком жестко, и не очень амбициозно, а, напротив, с некоторым налетом псевдоскромности. И это правильно! Мой авторитет для нее еще ничем не подтвержден, то есть, его нет вовсе. Но, главное, в целом – все честно! Тем не менее, последовавшая защитная реакция имела форму нападения:
– А это не моя работа – инструкции переписывать. И вообще, месяц назад он приглашал меня на должность руководителя… как и Вас. Обещал тут золотые горы… Да пошел он!
– А моя работа, как раз наоборот – скорее переписывать инструкции, чем кем-то руководить, – попытался я немного уменьшить напряжение. – Но наш пасьянс раскладывается так, как раскладывается. Давайте не будем принимать все слишком близко к сердцу. Как говорится, «ничего личного – чисто бизнес».
– Мне пофигу, – с максимальной небрежностью попыталась ответить Саша, но дрогнувший голосок предательски выдал обиженность. Она включила громче музыку, то ли демонстрируя, что разговор окончен, то ли, насколько ей реально «по-фигу».
Закрывая за собой дверь ее комнаты, я подумал, что не представляю, как с ней дальше работать и вообще, как быть в такой дурацкой ситуации. Выходит, это не она свалилась на мою голову, а, скорее, я. Девочку, во-первых, обманули, а во-вторых, даже подставили, поселив здесь. Что-то же делала она до этого момента в Калининграде, раз продержалась месяц? Наверное, чем-то была полезна… А может, и не очень и Зильберман кинул ее на амбразуру, то есть, на меня. Черт, какая неприятная роль! Нет, я все-таки не готов быть руководителем чего бы то ни было! Для меня люди – это в первую очередь люди, а потом уже работники.
Часть 6
«Квартирный вопрос только испортил их…»
Тем временем (а был уже час дня!) начали просыпаться лица «без определенного места жительства», добротой Тимура «прописанные» в моей будущей комнате. Тепло поздоровавшись со мной, как старым знакомым, они на правах старожил оккупировали ванную комнату, к слову сказать, совмещенную с санузлом. Я снова пролетал мимо душа!
Это уже начинало напрягать.
Воспользовавшись тем, что квартиранты временно покинули занимаемую площадь, Тимур кинулся экстренно перетаскивать туда компьютеры, стараясь, наконец, оборудовать мое рабочее место согласно распоряжению Евсея. Делал он это так суетно, что у меня сложилось впечатление, будто он боится не успеть закончить раньше, чем кто-нибудь из них скажет ему что-то вроде: «Эй, парень! А ты что это тут себе позволяешь в нашей комнате?» Из чего я заключил, что вопрос их выселения еще остается открытым! То есть, конечно, нет никакого труда выгнать людей с территории, на которую они не имеют никаких прав, но… очень, знаете ли, не хотелось скатываться до животного поведения. К тому же, совершенно очевидно, что из квартиры они никуда не денутся, – просто потому что некуда. Саша обитает как автономная единица, значит, ее жилплощадь в роли ночлежки для любого из них отпадает. На кухне разместиться негде, а значит, изгнание их из моей комнаты автоматически означает заселение к Тимуру. Это на площадь квадратов в десять, заставленную офисной мебелью с небольшим диваном! Втроем! И это в то время, как я один займу квадратов двадцать с огромной кроватью и еще свободным «танцполом», на котором, при желании, можно было бы разместить штук 50 корейцев! С другой стороны, в отличие от них, я-то тут не просто обладаю какими-то правами, я приехал сюда работать! И мне действительно необходимы для этого сносные условия для существования! И вообще, почему это становится моей головной болью? Если бы я вздумал поселить в коммуналке своих родственников и друзей, я бы рассчитывал на свои возможности, а не распихивал бы их по соседям! Более того, я бы спросил этих самых соседей, не возражают ли они против того, что мои постояльцы будут пользоваться общими благами, создавая, очевидно, никому не ненужные проблемы.
В общем, я уговорил себя, что прав.
– Тимур, знаешь, я подумал, что, как бы это ни было тебе неприятно, но именно ты должен сообщить своим родственникам и друзьям, что они покидают эту комнату. И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше, потому что я, в конце концов, хотел бы переодеться с дороги. А пока здесь всюду чужие вещи и фактически другие хозяева, мне элементарно некуда повесить-положить свой гардероб и к тому же меня совершенно не «греет» перспектива устраивать здесь публичный стриптиз. Это понятно? Ты же не считаешь, что я требую от тебя чего-то нереального? – сказав последнюю фразу, я мысленно содрогнулся – Зильберман уже во мне! Эта зараза пустила корни! Я уже на автомате задаю манипуляционные вопросы, а скоро стану часами нудить, переспрашивая и перепроверяя всё и вся! А-а-а-а-а! Мама, мы меня теряем!
– Да, конечно, все нормально, – ответил он то, что и должен был ответить. Однако его лицо на какой-то момент приобрело недоуменное выражение, как будто он был чему-то удивлен. «Да? Вот ты, значит, как? А нам-то показалось, что ты простой парень… Мы-то были уверены, что ты сам предложишь поставить тебе раскладушку на кухне…» Впрочем, возможно, мысли его были много проще и содержали только один вопрос: «Как же им это сказать???» Так или иначе, он был крепко озадачен.
Не успел Тимур как следует проверить работу спецпрограмм на моих компьютерах, как «проснулся» «скайп», возвещая о пробуждении нашего мучителя. Он в очередной раз продемонстрировал навыки ясновидения, начав с уточнения деталей функциональности моего рабочего места:
– Андрей, скажите, Тимур далеко сейчас от Вас? Позовите его, пожалуйста. Тимур, ты все новые версии программ установил? Все четко идет, не слетает, как обычно у тебя?
– Да, все нормально, – неопределенно ответил тот. А вот не стоило бы!
– Что значит «нормально»? Я конкретно тебя спросил: «все ли программы работают, не слетают ли как обычно?» Вот как же ты можешь мне это объяснить, что я задаю один вопрос, а ты отвечаешь на какой-то другой?
– Я т-т-только что их установил и еще н-н-не знаю: слетают или н-н-не слетают…- немного заикаясь ответил тот. Когда я впервые это услышал, мне показалось, что… показалось. Как выяснилось позже, проблема, действительно, имела место, и, как водится, проявлялась в моменты чрезмерного волнения.
– Даже сейчас не буду спрашивать, чтобы не переутомлять твой мозг, почему ты их только что установил, а не, скажем, вчера, – издеваясь, все же «сжалился» Зильберман. – Меня волнует только один вопрос: я могу рассчитывать на то, что если мы сейчас их запустим, то все пойдет, как надо?
– Я же сказал: н-н-не знаю…
– Ладно, тогда давай вместе проверим. Включи, скажем, урок первый в третьем цикле…
Далее Зильберман прогнал его по всем программам, заставляю включать то одну опцию, то другую, то кавырнадцатую. На очередном приказе Тимур запнулся. Виртуальный «подзатыльник» прилетел в ту же секунду:
– Вот смотри, Тимур, я тебя полгода учу, как показать упражнения практики. И каждый раз ты забываешь. Почему же твоя голова не держит это?
Уже задерганный Тимур промычал что-то невразумительное, вроде того, что «тут написано операция не может…»
– Тимур, компьютер тобой управляет или ты им? – спешно перебил его Евсей. – Кто кем управляет, Тимур? Ну, так я ж тебе сказал: открой то-то. А ты говоришь: «а у меня здесь было написано»…
– Я все понимаю, просто во время нашего разговора было открыто несколько окон. И я не успел переключиться с одного на другое.
– Что значит «было открыто»? – В голосе Зильбермана заметно прибавилось истеричности. Он начинал расходиться не на шутку. – Ты же открываешь, а не кто-то. Очередное твое непонимание логики задачи. Очередная твоя работа как компьютера, а не человека.
Ты как компьютер, а не как человек. Ты как плохой компьютер, понимаешь? Хороший компьютер сейчас заменяет человека, а ты никак не можешь человеческие функции выполнить! Вот, Андрей, видите, с кем приходится работать? – переключился он, наконец, на меня.
Я предательски промолчал: поддакнуть было бы совсем мерзко, да и не возможно для меня, а защищать – бессмысленно. Впрочем, отмолчаться по поводу второго персонажа Ольховки возможным не представлялось. Не дождавшись в течение нескольких секунд от меня никакой реакции, Зильберман, с нескрываемым раздражением сам перешел к моей проблематике:
– Вы ознакомились с презентациями? Что скажите?
– Мне не нравятся обе, – был краток я.
– Что именно Вас не устраивает?
– Всё: речь, формы рекламных посылок. Всё не устраивает.
– Мне, если честно, тоже пока не нравятся обе презентации. Скажите, а Вы можете их улучшить?
– Ну, а что б я тут делал, если б не мог? Конечно, могу. Только не понимаю, почему Вы употребляете множественное число. Я буду работать с базовым вариантом, – я чудом сдержался, чтобы все-таки не выразить свое отношение ко второму. – Нам ведь нужна одна презентация, а не десять, не так ли?- добавил я, сам не сразу поняв, что с одной стороны, тонко подкалываю его, а с другой, использую его же прием заканчивать мысль риторическим вопросом, заставляющим собеседника играть вторым номером. Впрочем, он вывернулся, элементарно проигнорировал мой вопрос-выпад.
– И как Вы думаете, сколько времени Вам на это потребуется?
– Думаю, не меньше двух дней, – зачем-то поскромничал я: определенно нужно было просить больше!
– Два дня? – искусственно возмутился Зильберман, как будто речь шла о редактировании пары-тройки страниц текста. – Конечно, нам бы нужно скорее, но раз Вы говорите, что не меньше… Пусть будет два. Раз уж Вам столько необходимо…
Весь комплекс последних фраз прозвучал как: «Ну, раз уж Вы такой тормоз…» Я молча «проглотил», как-то почувствовав, что срок его вполне устраивает, а нудит он исключительно потому, что, во-первых, иначе не может, а во-вторых, пытается подстегнуть меня впредь заявлять как можно меньшие сроки. В общем, типично торгашеское поведение: «ладно, раз уж ты такой бедный, отдаю почти задаром, себе в убыток». Реальная же цена при этом – в два раза ниже.
– Что ж, ну тогда давайте, приступайте. Я выйду на связь в 21.00 по Москве – чисто поинтересуюсь, как у Вас продвигается работа, есть ли какие вопросы…
– У меня не будет никаких вопросов, – не сдержался я, ужаснувшись, что придется еще раз сегодня его слышать.
– Почему Вы так уверены? У Вас и в прошлый раз не было никаких вопросов, а должны были быть, – припомнил он мне мой «прошлогодний косяк».
– Потому что вопросы у меня могут быть и, скорее всего, будут, когда я доберусь до технологии. А сегодня я вряд ли закончу общую часть, где нужна чисто литературная правка, – выкрутился я.
– Ну, хорошо, не буду Вас сегодня беспокоить, – как вроде, сдался Евсей, кажется, утвердившись в мысли, что я не его тип подчиненного, но пока меня лучше не рихтовать под себя.
Я же уже тоже достаточно изучил его, чтобы не обольщаться этой победкой: было ясно, что она локальна, и уже завтра будет если не реванш, то, по крайней мере, все та же нудно-навязчивая тягомотина. Мне неожиданно пришла в голову мысль, что случись чего в его семье… В общем, суд присяжных, наверняка, оправдал бы его жену…
Хочу напомнить, если кто забыл, шел первый день моего пребывания в Москве. Все еще первый день. Мне же казалось, что я еще с прошлого заезда никуда не уезжал, а все это время провел в кошмарной пыточной г-на Зильбермана. И предложи мне тогда кто-нибудь заменить экзекуцию под названием «изнасилование мозга в грубой форме по-Зильбермановски» на какую-нибудь банальную физическую пытку, я бы согласился, не колеблясь. А шел всего лишь первый день…
И ладно бы только Зильберман «украшал» его своей неотразимой персоной! К пяти часам вечера меня уже стало «потряхивать» от того, что в моем быту упрямо ничего не меняется. Чемодан по-прежнему оставался нетронутым, душ – в полуфантастических грезах, а милейшие «тимуровцы» банально игнорировали свое бывшее пристанище и заодно меня, занявшего в нем скромный клочок площади в районе письменного стола. Очевидно (и небезосновательно!) они опасались, что, как только попадутся мне на глаза, я банально заставлю их собрать свой скарб и выместись из моей комнаты. Избегал встречи со мной и Тимур, обещавший способствовать этому процессу, но, то ли так и не сумевший донести недобрую весть, то ли посланный с нею подальше.
Пока же по всем внешним признакам я скорее соответствовал статусу гостя, чем хозяина, у них, как вроде, оставался какой-то шанс. Ну, например, на то, что Зильберман достанет меня настолько, что я свалю уже сегодня. Или, что я все-таки попрошу на ночь предоставить мне раскладушку. В общем, евсей их знает, на что они там рассчитывали, но то, что без «ускоряющего пендаля» комнату они не освободят, часам к восьми вечера стало совершенно очевидно.
Стыдно сказать, но на излете проклятого четверга меня нервировало уже все подряд, и я докуривал вторую пачку сигарет за день. Наша «группа продленного дня» спать явно не собиралась, а напротив, усердно себя развлекала, чем могла. Кто-то смотрел видео, кто-то слушал музыку, кто-то вдруг решил, что самое время для готовки. Все это мало способствовало рабочей обстановке, так как дикая какофония звуков свободно преодолевала больше декоративную, чем изолирующую межкомнатную дверь. Конечно, вполне нормальным было бы пройти по квартире и вежливо попросить всех приткнуться и приткнуть свои компьютеры. Ни секунды не сомневаюсь, что этот «интернационал» пошел бы навстречу. Но что-то в подобной перспективе казалось мне неприятным. Возможно, было противно от мысли добавить нудятины в дом, где ею итак все пропитано насквозь. Да еще и в первый же день своего пребывания. Несимпатичное начало.
Еще чуть позже, возникла мысль, что большая часть «ольховцев» сегодня и не уймется вовсе, потому что будут выжидать, где именно соблаговолю свалиться я. До маразматичного далеко оттянув «разборы» по самому животрепещущему вопросу я все же родил, наконец, уникальное решение! Очевидно, вы уже поняли, что вариант жестко выставить их с моей территории был для меня неприемлем, равно, как и вариант просто уступить ее. Эта дилемма и вызывала диссонанс, вытрепавший мне в итоге все нервы. Но красивый ход все же был найден!
Я зашел в комнату Тимура, где на тот момент аккумулировалась тройка моих мучителей, и произнес, на мой взгляд, архихитрую (или архимудрую, как хотите) речь:
– Ребятки, – обратился я к ним, – совершенно очевидно, что у нас тут имеет место проблема, обсуждение которой мы все почему-то весь день избегаем. Вам, конечно, известно, что Евсей выделил мне отдельную комнату для проживания, и она, в некотором роде, на сей момент занята вами. Так вот, я понимаю, что свалился вам «как снег на голову» (хотя это и не было правдой! Фраза была необходима для нужного фона), и вы к этому не успели подготовиться. В итоге мы имеем количество спальных мест меньшее, чем количество фактически проживающих. Сообщаю вам, что я нашел локальное решение этой проблемы. Поскольку сегодня вы как бы жертвы обстоятельств, я намерен поступить по-человечески и оставить эту комнату за вами еще на одну ночь. Я все равно собирался работать, так что я с ноутбуком перебираюсь на кухню. Но! В 9 у меня будет связь с Зильберманом. Часам к десяти я планирую любой ценой отвязаться от болтливого дедушки, потому что, очевидно, буду уже не совсем живой. Так вот, я очень рассчитываю на то, что на момент окончания разговора с Евсеем, очередь отдыхать в СВОЕЙ комнате в нормальных условиях наступит и у меня. Это станет возможным, если, повторюсь, где-то к 10 часам вы полностью освободите занимаемую территорию. Таким образом, у вас будет целый день, чтобы придумать, как и где вам обитать, а сегодня пусть все будет, как есть.
– Да, хорошо, договорились, – среагировал брат Тимура Саша, Маша же даже не повернула в мою сторону головы. Ну, точно, эта особа чувствовала себя здесь хозяйкой и рассчитывала, что я поведу себя скромнее, подселившись, скажем, к Тимуру или еще куда-нибудь! Нет, девушка, такой номер со мной не пройдет!
Я ушел работать намного более довольным жизнью, чем был все последние 16 часов. Перспектива обрести покой четко обозначилась на горизонте, более того, для нее совершенно конкретно было определенно время наступления. Всего-то и осталось переждать каких-то 10 часов. Теперь я, перебравшись, как и обещал, на кухню, работал в режиме обратного отсчета. До «счастья» оставалось 9 часов… 8 часов…7…
И работа пошла! Я вновь, как и дома, каждую правку снабжал комментарием, и чем дальше я продвигался, тем все более уверенно себя чувствовал на фоне всех разработчиков этого бреда, называемого презентацией супер-пупер метода «Зильберман-его жена и Ко».
Между тем, мои проспавшие полдня сожители, явно не собирались укладываться. А напротив, разбудив Сашу и Тимурку, саботировали ночную вылазку в магазин. Выйдя из дома часа в 3 ночи, они пропали как минимум на час, а вернулись с огромной кучей пакетов, наполненных всякой всячиной. В частности, была приобретена бутылка Bacardi и 4 литра колы – предполагался коллективный просмотр какого-то дивиди-фильма под коктейли.
Порадовало, что пригласили и меня. Я отказался, сославшись на какую-то абсолютную необходимость сдать редакцию общей части презентации уже завтра. Это, как ни странно, расплавило лед во взаимоотношениях с Машей. По всей видимости, девочке уже пришлось в этой жизни изрядно попахать в жестких условиях, и ей импонировал чужой трудоголизм. Поэтому ее критическое замечание в мой адрес прозвучало не как осуждение, а больше, как сочувствие:
– Это не правильное поведение. Он этого не оценит. Я тоже поначалу «упиралась» ночами. Ни копейки прибавки, ни доброго слова так и не дождалась. Наоборот, он только будет больше нагружать и больше ныть, если не успеешь,- авторитетно заявила она.
– Да мне не столько нужна его оценка, сколько своя, – неожиданно для самого себя разоткровенничался я. – Чтобы чувствовать себя нормально в любом проекте, мне нужно собственное значимое достижение. Пока его нет, я – никто, ну и, чувствую себя соответственно. Как только оно появляется, я меняю диспозиции с работодателем. Как только, в данном случае, я сделаю эту презентацию, а чуть позже досконально разберусь с технологией, я буду иметь моральное право бороться с его давлением.
– Ну, попробуй. По-моему, это голяк, – не сошла со своих позиций Маша, однако в голосе вдруг появилась какая-то дружественная нотка. Ей, безусловно, хотелось, чтобы хоть кто-то хоть в какой-то мере поставил Евсея на место!
…Окончательно угомонились они где-то часам к шести, предварительно стащив посуду на кухню и завалив ею раковину, а также заставив все свободное пространство тарелками с недоеденными чипсами, орешками и прочей ерундой. Я обратил внимание, что «вернулось» и полбутылки Bacardi. «Здравствуй, племя молодое, незнакомое!»
Я уже заканчивал общую часть, когда последний из Могикан – Саша (который, он), задержавшись в моей временной вотчине, вдруг ни с того ни с сего, задал вопрос:
– Ты, случаем, не читал Липскерова?
Я давно заметил, что имена авторов различных художественных произведений, сами их названия, а также хобби нередко работают как пароли. «Как ты сказал? Чехов, Мастер, Захаров, Тарантино, Наутилус, Футбол? Да, проходи! Свой!» Я обожаю Липскерова, но мне не доводилось идентифицировать «своих» по этому писателю. И вдруг, тут… Я только успел кивнуть, как мой ночной (или уже утренний?) собрат по литературным пристрастиям добил окончательно:
– Это мой любимый писатель. Я считаю, он – реинкарнация Булгакова. До него ведь, после булгаковского «Мастера», не было ни одного произведения, где был бы такой же мощный сплав любви, грусти и мистики.
Несмотря на спорность высказывания (в части «ни одного»), я был просто ошеломлен самим фактом того, насколько вдруг расщедрилась судьба, подкидывая мне такие вот подарки! Передо мной стоял почти незнакомый мне человек, в нестиранной с прошлого Нового года майке, человек, зливший меня сегодня весь день самим фактом своего существования на Ольховке, и… ставший в одно мгновенье в один ряд с самыми близкими и интересными мне людьми. Мы быстро обменялись прочими паролями. Помимо еще ряда общих кумиров из литературно-художественной среды, совпали совсем уж редкие метки: преферанс и шахматы!
Мы проболтали до восьми утра, обсуждая все подряд, жадно ища и находя общие точки соприкосновения во взглядах, местами спорили без цели придти к какой-то призрачной истине, а просто получая удовольствие от качества мышления и навыков вербализации мыслей…
Я прервал эту коммуникативную феерию, сославшись на то, что должен «добить» работу, запланированную на ночь (и это было правдой). Уходя спать, мой потрясающий собеседник, поблагодарил меня за эти часы, сказав, буквально: «Не часто удается так вот поговорить. То есть, совсем редко даже. Спасибо!» Я согласился с ним и тоже поблагодарил за общение, выразив уверенность, что еще, конечно, продолжим.
…После этого мы прожили рядом, в одной квартире, ровно неделю. За это время мы перекинулись не более чем десятком ничего не значащих бытовых фраз. Повторения того утра так и не случилось. Было некогда. Мне.
Еще находясь под впечатлением от общения с мыслящим существом, в совершенстве владеющим русской речью, я вновь углубился в творчество существ, чья речь, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Да, что там речь! Местами жуткому насилию подвергалась и логика! Чего только стоит, скажем, следующий шедевр: «Изучая лексику одного блока от урока к уроку в первом цикле, вы обеспечиваете знакомство с изучаемой лексикой». Изучая лексику, вы обеспечиваете знакомство с лексикой!!! «Да, неужели?!» – не сдержался я, в очередной раз украсив текст ремаркой красного цвета.
К 9 часам утра, закончив, наконец, «издеваться» над продуктом коллективного разума Зильбермана и всех моих предшественников, я отправил файл с новой версией презентации, снабженной необходимыми (и не очень) комментариями, на е-мэйл нашего американского благодетеля. Не прошло и пяти минут, как Зильберман «постучался в аську». Это новость! До сих пор он предпочитал ей «скайп».
«Почему Вы высылаете мне работу на личный почтовый ящик, а не используете ftp-сервер?»- раздражение чувствовалось даже в печатном тексте. А вот прокольчик у Вас, господин американец! Не давали Вы мне адрес сервера! Не известен он мне, в отличие от Вашей простой электронки! А может, я снова должен был предугадать факт его наличия или выяснить это у Тимура? Как-то надо ответить, не подставляя ни себя, ни его… Да, конечно же: защита нападением – лучший способ!
«Потому что, во-первых, ранее мы обменивались информацией исключительно посредством электронной почты. А во-вторых, ftp-сервер традиционно используется для обмена «тяжелыми» файлами. В норме пересылать «легкие» вордовские тексты по электронке».
Так вот! Знай наших!
Нет, не был бы Зильберман Зильберманом, если бы так это оставил! «Скайп» запиликал через мгновение после отправки сообщения.
– Андрей, с добрым утром, как спалось на новом месте? – в очередной раз попытался дезориентировать меня неожиданной сменой амплуа мой обчитавшийся психологических книжонок работодатель. По опыту я уже знал, что через пару общих вопросов последует возвращение в образ «злого полицейского».
– Никак не спалось. Я работал всю ночь, – гордо парировал я, убежденный в том, что это должно произвести впечатление и сломать выбранную им стратегию. Не тут-то было!
– А почему Вы не спали ночь? Как же Вы будете сегодня работать? Вы же таким образом, путаете мне все планы.
«Ну, черт возьми! Да, посмотри же ты, наконец, что именно я тебе прислал, чем столько болтать! Никак я не буду сегодня работать! И мне плевать на твои планы, потому что я закончил работу, которую обещал тебе закончить только к сегодняшнему вечеру!» – очень хотелось в ту секунду прокричать мне в микрофон. Но, сделав очередное усилие над собой, я сократил всю тираду до одной реплики:
– Я выслал Вам законченный вариант презентации в моей редакции.
– А какой в этом смысл? У меня же сейчас ночь, я сейчас собирался еще раз рассказать Вам основы нашей методики и планировал лечь спать. Я все равно не буду сейчас читать презентацию.
Ну, не идиот?! Нудить час (как минимум!), осчастливливая меня бессмысленной болтовней, он, значит, был готов и уже потерял 20 минут ни на что, а потратить полчаса на чтение «долгожданной» презентации не может? Это так у него «горела» эта работа?! Да и не читай! Можешь считать, я сдам тебе работу только вечером, и оставь меня в покое до тех пор!
Чувствуя себя абсолютно правым, да к тому же и имеющим право оскорбиться (хотя, на самом деле, состояние психики на тот момент уже достигло той степени торможения, когда внешние стимулы не способны вызывать по-настоящему бурных реакций), я позволил себе быть категоричным:
– Я сейчас ложусь спать, – безапелляционно заявил я. – Думаю, что проснусь часов через пять. Если к тому времени Вы сыщите возможность прочитать мою презентацию, вызывайте – обсудим. Если нет – значит, обсудим позже.
Конечно, был соблазн надавить «отбой». Но это же все равно, что хлопнуть дверью! Этим всегда нивелируются все только что «отбитые» позиции. Нет, подождем. Я терпеливо «пялился» на микрофон, будто именно он должен был транслировать обратную реакцию. Микрофон, как ему и подобает, молчал, я аутентично покачивал головой, а пауза висела.
– Ну, хорошо, отдыхайте, – выдавил, наконец, из себя американец. «Как только ты решишь все скопившиеся у него проблемы в соответствии со своей квалификацией, он выкинет тебя из проекта к чертовой матери с чувством глубочайшего удовлетворения!» – очень спокойно и цинично (возможно, что и вслух) сказал себе я и пошел истреблять как класс местных «бомжиков». Однако на этом фронте воевать вовсе и не пришлось. Пока я «бодался» с Зильберманом, из моей будущей комнаты в компьютерную уже протянулся «Шелковый путь». Очень похожие в эти минуты на челноков-торгашей наши квартиранты перетягивали довольно внушительные баулы, сумки, пакеты, пакетики… Да где же это все там, у Тимурки, разместится?! Укол совести преодолел даже броню общей заторможенности, вызванной моим геройским бдением. «С другой стороны, это все настолько мало совместимо с нормальными условиями для существования, что, скорее всего, так они быстрее найдут, где им обитать достойно» – успокаивал я себя.
Едва переезд был завершен, я «замертво» свалился спать в СВОЕЙ комнате! Первый круг был пройден. До этого счастливого мгновения я не спал 30 часов.
© Андрей Дубровин
Продолжение следует
❗ ❗ ❗ ❗ ❗ ❗