Петр Степанович, опаздывающий на работу, стоял у перехода и наблюдал за табло, на котором издевательски моргала надпись «Стойте».
— Стойте. Стойте. Стойте! — раздражался Петр Степанович. — Две минуты стоять и только двадцать секунд идти. Издевательство какое!
— «Идите!» — приветливо моргнуло зеленым.
Петр Степанович, занятый ментальным брюзжанием, пропустил момент, когда стало можно.
Табло ласково моргнуло и выдало бегущую строку:
— «Чего тупим? Зеленей не будет».
Петр Степанович, очень удивился, но совладал с собой и шагнул на проезжую часть. Табло свистнуло громко и выдало бегущую строку:
— «Быстрей, утырок!»
Петр Степанович оскорбился и назло пошел очень медленно.
— «Геморрой?» — поинтересовалось табло. — «Или от рождения небыстрый такой?»
— Вот гнида! — ругнулся Петр Степанович и пошел быстрее.
— «Стоять!» — сменилась надпись на табло. — «Стойте, то есть».
— Чего началось сейчас? — вслух возмутился Петр Степанович. — Еще двадцати секунд не прошло.
— «Так надо!» — ответило красным табло. — «Стойте на разделительной линии».
— Фиг тебе! — гаркнул Петр Степанович и рванул обратно. Под визг тормозов, под яростное бибиканье клаксонов, под мат автолюбителей Петр Степанович добрался до заветного тротуара, вытер пот со лба и победно посмотрел на табло.
— «Ну не олень?» — бежала по табло ярко-красная строчка.
— Это что скрытая камера такая? — осенило Петра Степановича.
— «Ага. И УЗИ вам попутно сделали». — ехидно отозвалось табло. — «Больно надо кому-то такое убожество снимать».
— Да что ж за хамство-то такое, а? — кипел Петр Степанович.
— «А с вами, кеглями, по-другому нельзя». — не унималось табло.
— А не пошло бы ты.. — ругнулся Петр Степанович и шагнул на проезжую часть.
Взвизгнули тормоза, раздалось возмущенное «Куда прешь, каззел?»
Петр Степанович закусил губу и упрямо пошел по переходу.
— «Во дурак. Красный же». — выдало табло. — «Собьют же сейчас».
— И пусть! — упрямо мотнул головой Петр Степанович и продолжил идти.
Благодаря интеллигентности и вежливости автолюбителей, к середине дороги Петр Степанович узнал много нового о себе, о своих близких, о сексуальных пристрастиях водителей. Грудь жгло обидой, в глазах мигало красным обидное «Приветствуем почетного камикадзе нашего района!», «Не выключайте камер — сейчас вы станете очевидцем», «Куда вы прете, лох суицидный?»
На разделительной полосе Петр Степанович остановился передохнуть от переживаний и победоносно посмотрел на табло.
— «Круто». — отозвалось табло и добавило: — «Не всякий петух долетит до середины проспекта. А теперь давайте снова ломанемся обратно. Как это принято у жертв ДТП. В метаниях сбиваются придурки».
— Ага- ага. — закивал многообещающе Петр Степанович. — Сейчас я доберусь до тебя.
Он набрал воздуху и пошел дальше.
— «Не подходи ко мне, псих!» — пробежала строка по табло.
— Сейчас-сейчас! — если бы у Петра Степановича был щит, он бы его сгрыз в секунду от ярости.
— «Петя, давай поговорим как интеллигентные люди?» — выдало табло.
— Куда прешь? — высунулся было из какого-то джипа очередной автолюбитель, но осекся под взглядом Петра Степановича.
— Рыло забил! — рявкнул страшным голосом Петр Степанович. Автолюбитель закричал от ужаса, поднял стекла и попытался сдать назад. В ту же секунду в джип влетел белый опель. Опель отбросило на соседнюю полосу… Дальше Петр Степанович шел под звуки разбивающихся автомобилей, пригибаясь когда над переходом пролетал очередной подброшенный ударом автомобиль и провожая взглядом летящих мотоциклистов.
— Чего творишь-то, беспредельщик? — беспокойно мигало табло.
— Сейчас-сейчас… — рычал Петр Степанович неумолимо приближаясь к бордюру.
— «Люди! Остановите вандала!» — табло светило с такой силой, что на доме напротив эта надпись горела как неоновая вывеска.
— Сейчаааас! — закричал Петр Степанович и подскочил к одной из разбитых машин.
— Не надо! Не надо! Возьмите деньги! Все возьмите! — испугался хозяин автомобиля и попытался убежать на поломанных ногах.
— Молоток в багажнике есть? — обратился к нему Петр Степанович.
— Все заберите, все! — бился в истерике автолюбитель.
Из ноздрей Петра Степановича повалил дым, глаза его загорелись желтым цветом. Он шагнул к искореженной машине, оторвал крышку багажника и достал молоток, разорвав брезентовую сумку с инструментом.
— Я иду к тебе, тварь светодиодная! — закричал он.
От этого крика облетела листва с близлежащих деревьев и посыпались на землю оглушенные птицы.
— «Петенька, ты меня неправильно понял». — выдало табло, переливаясь всеми цветами радуги.
Петр Степанович одним прыжком добрался до табло и начал крушить его молотком.
— «Идите!», «Пожалуйста идите!», «Милый, бесконечно милый, пешеход». — пыталось задобрить табло.
— «И-ите», «дите», «ите», «те», «е адо, Пет-нька». — табло от ударов теряло ясность изложения, свистело, пикало, хрустело…
— «И», «ай», «э»… «Эхххх». — сокрушенно пикнуло табло и погасло совсем.
— Получил? Получил, тварь?! — закричал Петр Степанович и отбросил молоток. — Будешь знать теперь!
Затем он оглядел разбитые автомобили, послушал стоны раненных и закричал страшно:
— Что?! Покатались?!
Как по команде в обморок упали наряд полиции и санитары, подкрадывающиеся к Петру Степановичу.
— Не злите меня лучше. Не злите! — попустило Петра Степановича. — На работу опоздал из-за вас всех. Сволочи!
И пошел на работу, с ужасом думая о предстоящем объяснении с начальством…
— Да. Да. Еще один. — сказал доложил диспетчер начальнику Управления по организации дорожного движения. — Опять вандализм, да… А я говорил — новые светофоры слишком умны! Люди еще не доросли до такой техники.