Книга Натаниэля. Часть 4

XL

– Ну а это как мы назовём? – спросил Господь у Адама…
– Пфссссс!… – сказал Адам, пуская пузыри из слюны.
– Ну почему «пфссс»?! – воскликнул Господь жалобно. – Ну ведь это же явно утка, явно!
– Пфссссс!… – сказал Адам настойчиво.
– Это будет уже пятый пфсссс, а мы только начали! – сказал Господь.
Животные в длинной очереди на поименование начали нервничать.
– Пфсссс! – булькнул Адам и сунул палец в нос.
Господь растаял.
– Ну хорошо, пфссс так пфссс… А это как назовём? Погоди, дай угадаю…

XLI

– А я говорю, вы не можете быть на всё готовы ради Меня, – сказал Иисус, наливая в стакан вино, – и Я это легко докажу.
– Ну почему, Господи?! – воскликнул Пётр. – Чего может быть такого, что мы не могли бы сделать ради Тебя?!
– Ну хорошо, давайте проведём эксперимент. – вздохнул Иисус. – Все взяли по булочке.
Апостолы с готовностью взяли по булочке из аккуратной плетёной корзинки.
– А теперь внимание – эти булки есть плоть Моя. Все откусываем и запиваем вином. Которая есть кровь Моя. Начали.
Почти все апостолы замерли – кроме Иоанна, который с удовольствием откусил кусок и сделал большой глоток из стакана Иисуса.
– Ну и? – сказал Иисус. – И чего мы ждём? Давайте, давайте. Вы же на всё готовы ради Меня.
– Я не буду есть твои булки! – воскликнул Павел. – То есть почему я должен есть плоть Твою?!
– Потому что Я так сказал, – сказал Иисус раздражённо, – ведь вы же на всё готовы ради Меня, нет?…
– Ну у всего же должны быть свои границы! – сказал Павел. – Границы разумного!
– Значит так. Вы отказались ради Меня съесть по булочке и выпить по глотку вина потому, что я сказал, что это плоть Моя и кровь Моя. Хотя вы все всё ещё держите их в руках и прекрасно видите, что это булочки и вино. И это всё переходит границы разумного?…
Апостолы испуганно молчали.
– Ладно, – вздохнул Иисус, вставая, – я плачу за ужин, а с вас по шекелю на чаевые.
Апостолы зашуршали одеждами.
– Одного не хватает. – сказал Петр, пересчитывая чаевые.
– Иуда не положил, – сказал Иоанн, – Иуда, выкладывай свой шекель!
– Я принципиально не даю чаевых, – сказал Иуда, складывая руки на груди, – они работают за зарплату!

XLII

– Ну ты же понимаешь, – сказал Господь добродушно, – что ты им не можешь рассказывать, что видел Меня, правда?
– Конечно понимаю, – сказал Гагарин, – я им так и скажу: «Бога не видел».
– Ну вот и молодец. А это что такое?… – сказал Господь, протягивая руку к большой кнопке.
– Ради Себя, не трогай ничего! – воскликнул Натаниэль, утирая пот. – По моему, у меня начинается клаустрофобия.
– Да у тебя кабинет такого же размера! – сказал Господь.
– Ну я никогда не говорил, что мне в нём комфортно, да… – сказал Натаниэль. – Можно открыть окошко?

XLIII

– Ну кто то же должен быть виноват в том, что всё пошло не так?! – воскликнул Элохим.
Он ещё раз посмотрел на картинку в Книге. Потом ещё раз на Вселенную.
Подпись под картинкой гласила: «Вы должны получить что то вроде этого».
– Почему она не круглая?! – воскликнул Элохим. – Почему она такая чёрная?!
– Не кипятись, – сказал Элохим, – не всё сразу.
– Ну кто то же должен быть в этом виноват?! – воскликнул Элохим ещё раз.
– Ты и виноват, – сказал Элохим, – а кто тут ещё есть? Ты ж сам всё делал.
Элохим огляделся. Вокруг по прежнему было либо Ничто, либо Он сам.
– Значит так, – сказал Он, выхватывая что то из пространства, которое не было Ничем, – вот ты во всём виноват.
– А чё я то сразу?! – воскликнуло существо в очках и свитере.
– Потому что Я так сказал.
– Но я всё равно Ты! Тут всё Ты! Либо Ты, либо Ничто! – кричало существо, пытаясь вырваться и поднимая пыль.
– Не егози, – сказал Господь, – ну чё ты переживаешь. Ну виноват, да. Исправишься. Раз Я всё и Я виноват, а ты Я – значит, ты виноват. Логично?
– Нет, не логично! – крикнуло существо.
– Ну вот ты и будешь главным по логике.
– А чё я то сразу?! Чуть что, так сразу Хромой! – жалобно сказало Существо.
– Значит так. – Господь приземлил Существо на твердь, отделенную от вод. – Всё, что кому не понравится – твоя вина. Твои козни. Твои проказы и ухищрения. Понял?
– Да чё я то?!
– А кто ещё?! – Господь развёл руками.
– Ну хорошо, – сказало существо внезапно миролюбиво, – только знаешь что? Это называется паблик рилейшнс. И менеджмент среднего звена.
– Называй как хочешь, – отмахнулся Господь, – только далеко не уходи. Я на тебя скоро буду кричать.

XLIV

– Господи, – сказал Адам, – ну почему они любят её больше, чем меня?…
– Потому что это мальчики, – сказал Господь, – у них комплекс Адама.
– Почему Адама?! – поразился Адам.
– Потому что Эдип ещё не родился, – сказал Господь, – потом всё станет понятнее.
– Эдип… – сказал Адам задумчиво. – Звучит как имя человека, готового на всё.
– Бойся Электры, – сказал Господь, – дары приносящей. Я тебе уже дал список недоработок? Ты про ногти уже знаешь?

XLV

– Привет! – сказал Натаниэль.
– Привет! – сказал Иисус.
– Так, – сказал Натаниэль, сверяясь с блокнотом, – у нас сорок минут. Давай Ты откажешься прямо сейчас, и у нас обоих будет по сорок минут свободного времени.
Повисла пауза.
– Нуу, – сказал Иисус с задумчивым видом, – что значит «откажешься»? Откажешься от чего?
Натаниэль нахмурился.
– Вот этого не надо, Я Тебя пять тысяч лет знаю. С лишним.
– Давай, работай! – сказал Иисус строго. – Нечего! Я же не сказал, что Я не искушусь.
– А Ты искусишься?! – поразился Натаниэль.
– Я сказал, что Я искушусь? – сказал Иисус. – Я сказал только, что Я не сказал, что Я не искушусь.
– Ну хорошо, – сказал Натаниэль, – Ты хочешь царства земные?
– По моему, ты должен был перенести Меня на вершину храма, чтобы Я видел, как разные народы торгуют и всякое другое великолепие.
– Ну Ты же знаешь, что я не умею, – сказал Натаниэль, – давай сам?
Иисус вздохнул.
– Один раз можно! – сказал Он. – Ну вот мы на вершине храма.
– Это бани, – сказал Натаниэль, – причём римские.
– Я чё, виноват? – сказал Иисус. – Они выше храма.
– Ну вообще есть храмы повыше иерусалимского… – сказал Натаниэль задумчиво.
– У тебя же головокружения! – сказал Господь.
– Очень мило, конечно, заботиться обо мне сейчас. – сказал Натаниэль угрюмо. – Как небеса строить, так «ничего, привыкнешь, я же привык»…
– Так, закончили, – сказал Господь, – не развиваем тему. Предлагай мне царства земные.
– Ну ладно. Хочешь царства земные? – сказал Натаниэль. – Достаточно поклониться мне.
– Хм… – сказал Господь. – А к ним прилагается инструкция на иврите? Гарантия?
– Чего?! – воскликнул Натаниэль.
– Упаковка нарушена. – сказал Иисус. – В общем, считай, что сорвалась сделка. Считай, что Я отказываюсь в последний момент.
– Чего?! – воскликнул Натаниэль.
– Переходим к хлебам. – сказал Иисус. – Тебе нужны камни или ты их так вообразишь?…
– Тьфу, – сказал Натаниэль, – ну вот кто, кто из нас Отец Лжи?!
– Ты, – уверенно сказал Иисус, – Я никогда не вру.
– Знаешь, – сказал Натаниэль, – вот поэтому я пока и работаю у Тебя.
– Ты давай, давай, – сказал Иисус довольно, – переходи к хлебам.
– Погоди, – сказал Натаниэль, листая блокнот, – это вроде должно было быть вначале?
– Ты опять всё напутал, Отец Лжи! – воскликнул Иисус.
– Слушай, поимей совесть, а?! – сказал Натаниэль. – Я пойду и прилягу, а Ты подпиши тут! У меня голова болит.
– Работай, работай! – сказал Иисус. – Я работаю без перерыва почти шесть тысяч лет.
– Ну так я тоже! – воскликнул Натаниэль. – Ну ладно. Искушение первое. Ты хочешь есть. Ты постился сорок дней. Тебе даже не надо представлять, ты действительно постился сорок дней. Ты чрезвычайно голоден. Превратишь ли ты в хлеба камень?
– Не а. – сказал Иисус. – Спасибо, но на самом деле Я почти не голоден. И в теле приятная такая гибкость образовалась…
– Ну что Тебе стоит? – сказал Натаниэль. – Ты же это уже делал!
– Не а. – сказал Иисус.
– Да я сам видел! – сказал Натаниэль. – Делал, стопудово! Отличный хлеб вышел, тесто очень хорошее!
– Я в том смысле «не а», что Я не превращу. А что ты хотел? Чтобы Я превращал камни в чёрствые булки? С песком? Конечно тесто было хорошее!
– То есть ты отказываешься. – сказал Сатана, делая пометку в блокноте.
– Определенно отказываюсь.
– И я не могу рассчитывать на гамбургер с дополнительным луком и двойной горчицей?… – с надеждой спросил Натаниэль.
– Определенно.
– Ладно… – вздохнул Сатана. – Теперь давай представим, что эта баня – высоченная скала. Ты прыгаешь и падаешь.
– Представил. – сказал Господь, закрывая глаза. – Не, погоди, не представил. А, всё, представил.
Натаниэль снова вздохнул. Ему очень хотелось стать бухгалтером и умереть от инфаркта.
– Попроси ангелов поймать Тебя.
– Зачем?! – спросил Господь с искренним изумлением.
– Чтобы Ты не разбился… – сказал Натаниэль без малейшей уверенности в голосе.
– Я Господь! Я – Всё! Я Вселенная! Как я разобьюсь, упав с бани?!
– Мы же договорились, что это высоченная скала! – жалобно сказал Натаниэль. – Меня голова уже просто достала.
– Но это всё равно баня, – сказал Иисус, – пускай и римская. Здесь бы даже Лазарь не разбился бы. Сломал бы руку.
– Ну представь, что Лазарь падает. Прикажи ангелам поймать его.
– Зачем? – сказал Господь весело. – Я его потом воскрешу, когда спущусь. Да его тут и нет.
– Всё! – сказал Натаниэль. – Я больше не могу. Искушения кончились. Осталось тридцать семь минут. Проведи их с пользой.

XLVI

– Нее… – сказал Господь. – Не пойдет. Давай следующую.
– Привет! – сказал Натаниэль радостным высоким голосом. – Меня зовут Рахиль, мне 15 лет, я живу в Вифлиеме. Мне нравится возиться с животными и читать стихи, и я мечтаю стать женой богатого человека.
– Не пойдёт. Следующая. – сказал Господь печально.
– Ты решай уже, – сказал с тревогой Натаниэль, пересчитывая папки, – очень уж мало осталось.
– Читай, читай… – сказал Господь ещё печальнее.
– Ну в общем так. – Натаниэль прочистил горло и снова счастливо запищал. – Привет!! Меня зовут Елизавета, мне 22 года и я живу в Вифсаиде, я пылкая и страстная, но для своего же блага я хочу выйти замуж за почтенного священника и завести с ним кучу ребятишек!
– Нет, куча нам не нужна. И священник. – сказал Господь. – А хотя… отложи в сторону. Давай дальше.

XLVII

– Поразительно, – сказал Господь, паркуя огненную колесницу, – а где толпа провожающих? Я думал, будут проводы на неделю. Танцы, песни, выкрики «Ах как наш Ильюшенька хорошо то устроился, ах как почтенно иметь в семье пророка!»…
– Угу, – сказал Илия сурово, – вот этот вот, – он отвесил лёгкий подзатыльник Елисею, – вот этот однажды сказал «пойду на прощание поцелую маму, папу, сейчас вернусь» и три дня потом праздновал со всеми соседями. Но я своим сказал – нет, папа, нет, мама, нет, тётя, нет, дядя, нет, все остальные почтенные родственники, я не дам вам превратить такой торжественный момент в базар. Нет, нет и нет.
– Ну этого то ты привёл! – сказал Господь.
Илия вздохнул и снова отвесил Елисею подзатыльник.
– Не смог оторваться! Я пойду в Иерихон – он за мной в Иерихон. Я пойду к Иордану – он за мной к Иордану. Я ему сказал – отвали, он кричит «не оставлю тебя, господин!»
– Довольно преданный парнишка ты, нет? – спросил Господь Елисея. – Ну это конечно требует награды. Проси чего хочешь!
– Я хочу… – начал Елисей.
– Не Меня проси, его проси. – сказал Господь. – Я тут что? Я сегодня за водителя.
– Я хочу слона! – сказал Елисей, делая круглые глаза.
Господь закашлялся.
– Нет, давай лучше сразу у меня проси, – сказал Он, глядя на Илию, – так быстрее будет. И слона не получишь.
– Я хочу быть как Илия! – сказал Елисей. – Только ещё в два раза!
Господь хмыкнул. Илия склонился с колесницы и отвесил Елисею ещё один подзатыльник.
– Ну посмотрим, посмотрим… Трогаю, поберегись!…
Колесница и кони огненные взвились в небо. Один конь тяжело вздыхал и проклинал про себя всё, что видел вокруг.
– Учииитель! – закричал со скорбью в голосе Елисей и упал на землю, раздирая на себе одежды. – Ну кудаа ты?! Ну зачеем?! И я хочу быть как тыы!
Он оглядел себя.
– И что нибудь новое надеть! – закричал он ещё громче.
Сверху, мягко кружась в раскалённом воздухе, упал плащ Илии, синий плащ с большой буквой «Алеф», вписанной в шестиугольник.
– Ааа, я забыл зубную щётку… – раздался еле слышимый глас с небес.

XLVIII

– Знаешь, я иногда просто удивляюсь Твоим комплексам по этому поводу, – сказал Натаниэль, полируя туфли, – ну зачем надо было запрещать мусульманам изображать животных?
– Ну, вообще то чтобы они не рисовали животных. – сказал Господь.
– Сказал бы им «не изображать слона», и всё… – сказал Натаниэль. – Другую ногу.
Господь вздохнул.
– Ты ж сам прекрасно знаешь, – сказал Он, – если я им запрещу изображать слона, они всеми правдами и неправдами будут изображать слона, реформироваться в Орден Изобразителей Слона, устраивать соборы и конгрессы и доказывать, что каких то слонов изображать всё таки можно, доказывать, что Я не запрещал им изображать слона акварелью или ещё что то… А так они хоть львов и орлов рисуют.
– И очень хорошо рисуют! – воскликнул Натаниэль. – Всё, готово.

XLIX

В тихом благочестии женской половины дома Иосифа, плотника, Мария тонкими, как лепестки лотоса, пальчиками перелистывала большую благочестивую книгу.
Изредка она поднимала глаза к небу и тихо тихо молилась.
– Радуйся, Благодатная! – услышала она внезапно голос из за своей спины. Господь с тобой, благославенна ты в жё… Ай!!!
Мария положила большую благочестивую книгу обратно на стол. По полу, схватившись за голову, катался некто в длинной белой хламиде и с огромными крыльям.
– Ты чего дерёшься то?! – воскликнул он. – Эй эй, ты чего делаешь?! – взвыл он, когда Мария закрутила ему руку за спину.
– Ну давай, рассказывай, – сказала она, усевшись на его спине удобно между крыльев. И рассказывай подробно, а то я буду делать вот так.
Она шевельнула рукой и некто снова взвыл.
– Ну крошка, слезь с меня! – крикнул он жалобно.
– Давай, давай, – сказала Мария, – рассказывай. Иосифа не будет до вечера, в доме я одна. Хрупкая. Беззащитная. Простая девушка. Так что тебя никто не защитит от ну, крошки. Кроме тебя самого, конечно.
– Я архангел! – крикнул некто. – Я принёс тебе благую весть!
– Архангел? – сказала Мария с улыбкой. – А почему у тебя крылья проволочные?
– Потому что… Ай! Потому что своих нету! – взвыл архангел.
– Разумеется, откуда у назаретского хулиганья свои крылья. У них никогда ничего своего нет. Разве что что то чужое, если могут убежать.
– Я не хулиганьё! – взвыл архангел ещё раз. – Я посланник Господа с благой вестью.
Мария оглядела архангела. Он был щуплым, ненамного выше её ростом и в очках.
– Ну хорошо. – она внезапно отпустила его, и он взвыл ещё громче. – Выкладывай свою весть, и если она будет хотя бы смешная, сможешь уйти сам и без переломов.
– Я так больше не могу, – жалобно сказал архангел, растирая локоть, – Он сказал, что ты наивная, легковерная и чистая душа.
– Ну допустим это я, – сказала Мария, – это не значит, что я должна верить парню в проволочных крыльях поверх свитера. И как тебя зовут?
– Ээээ… – архангел украдкой посмотрел себе в ладошку. – Гавриил.
Мария резким движением схватила его руку и развернула ладонью к себе.
– Так так так. «Богородице, дево, радуйся»… Гавриил пишется через «а», а не через «о». Купить яиц и пемзы для пяток. Ну и как тебя на самом деле зовут, Говриил?
– Натаниэль. – сказал Натаниэль хмуро. Ему это всё чрезвычайно не нравилось.
– Никогда не слышала о таком ангеле. И где же ты живёшь, Натаниэль? Судя по очкам, ты настоящий фанат физического труда. Шамес?
– Я Князь Мира Сего. – сказал Натаниэль. – Сатана. Падший Ангел. Временно исполняю обязанности архангела.
– Это что то новое, – сказала Мария задумчиво, – в прошлый раз в окно кидали луковицы и кричали «Мария дурочка, выйди к нам!». Долго кричали, да, пока я не вышла. Сатана под видом архангела ко мне ещё не проникал. Тем более в очках и с крыльями. Вы знаете, пускай я посвятила себя Богу – это не повод так себя вести, правда?
– Так, женщина, – сказал Натаниэль, потеряв остатки желания продолжать вестить благо, – я делаю то, что мне приказано. Ты делаешь то, что тебе нравится. Но – только тогда, когда я закончу и уйду. Поздравляю, ты зачала нового Царя Мира, мессию Господа нашего. И Господа нашего. Всего хорошего, желаю счастливо перенести токсикоз и счастливо разрешиться.
– Слушай, по моему я тебя видела, – сказала Мария, разглядывая его слегка сужеными глазами, – это не ты служишь у Моисея книжника?…
Натаниэль вздохнул вздохом человека, который не ждёт от самой сути своего существования никаких приятных сюрпризов вроде «пять минут никто надо мной не будет издеваться» и «я смогу однажды провести день так, чтобы вечером не хотелось биться головой о стену и мычать».
И исчез.

L

– Тихо тихо, не разбуди его, – прошептал Господь, – аккуратнее неси.
– Вечно у Тебя сюрпризы, – прошептал в ответ Сатана, – ну зачем надо подкладывать её вот так во сне?
– А что Я должен был сказать?! – прошептал Господь. – Се жена твоя, валяйте, ребята, знакомьтесь?
Они аккуратно уложили спящую Еву возле спящего Адама.
– Ты её из чего сделал? – прошептал Сатана. – Тяжелая, как будто каменная!
– Ерунда, – сказал Господь, слегка повышая голос, – такая же глина. Разбуди и познакомь. Я ушёл.
– Опять я?! – сказал Сатана слегка придушенным голосом. – Тебе сказать нечего, а Я что должен говорить?!
Ответа не было.
Сатана подумал минуту, потом с размаху пнул Адама под рёбра.
– Подъём! – крикнул он. – Встаём и начинаем знакомиться.
– Аааа! – закричал Адам, вскакивая на ноги, – эээ! Чёваще?!
– Вот жена твоя! – сказал Сатана, кивая в сторону Евы.
– Какая жена?! Кто меня пнул?!
– Это тебе кажется, что тебя кто то пнул. – спокойно сказал Сатана. – На самом деле тебе выдрали ребро, чтобы сделать её.
– Выдрали?!
– Да, во сне. Чтобы ты не чувствовал этой ужасающей, мучительной боли.
– Но я её чувствую!
Сатана пожал плечами.
– Такая большая… – сказал Адам, потирая бок. – Как вы её всю сделали из одного ребра? Она весит, наверное, центнер!
Ева открыла глаза и вкатила склонившемуся над ней Адаму пощёчину. От неожиданности он отлетел и плюхнулся на зад.
– Отлично! – сказал он. – Всё просто отлично. Сперва ребро… – он попытался их пересчитать, но потом понял, что не помнит, сколько их было раньше. …а теперь щека. Что дальше?
– Дальше? Любить её. – сказал Сатана нежно. – Делиться с ней всем.
– Это чем?! Ещё пару рёбер? Или ногу? А может, челюсть?! А давайте позвоночник, а?! Ну зачем мне позвоночник, давайте поделим его между всеми! – закричал Адам.
Сатана отошёл, довольно ухмыляясь.
«Совет вам да любовь», подумал он, «надо было сказать, что её сделали из пяти рёбер. Он бы её никогда не простил».

LI

– Какая эра?! – поразился Лев.
– Водолея. – сказал Натаниэль. – Эра Водолея. Эра Любви и Покоя.
– Мууу! – сказал Телец.
– И что нам с этой эры? – спросил Стрелец. – Кстати, угости сигареткой.
– Держи. Вам с этой эры… – Натаниэль развернул карту звёздного неба.
– Что это? – спросила Дева. – Пятна какие то. Что нам переживать из за каких то там пятен?
– Мууу! – сказал Телец.
– Я не знаю, что тут что… – сказал Натаниэль, – я в этом вашем шахер махере не разбираюсь. Кстати, где Водолей?
– Простите. – сказал Водолей и чихнул. – Простите. Тут ужасно сыро, вам не кажется?
– Мууу! – сказал Телец.
– Да подоите его уже кто нибудь! – взорвался Натаниэль.
– «Его» – не доят. – заметил Овен.

LII

Господь сверился с Книгой.
– Да произрастёт… – Он сверился ещё раз. – Да произрастит! Да произрастит земля зелень, траву, дерево плодовитое…
Он перелистнул страницу.
– Приносящее по своему роду плод… Это ловко. В котором семя его на земле…
Господь наморщил лоб.
– Дерево плодовитое, приносящее по своему роду плод, в котором семя его на земле. А. Это хорошо.
Он закрыл книгу, заложив её пальцем.
– Ну с. Начинаем.
Земля оставалась голой.
– Давайте, давайте, вперёд. Не глупим.
Земля оставалась голой.
Господь посмотрел на запястье. Часов там не было. Это Его не успокоило.
– Да произрастит земля зелень, траву и дерево, – сказал Он, – можно пока без семян.
Ничего не произошло.
Он опять открыл Книгу.
– «Покрытосеменные». Что значит «покрытосеменные»? Вплодосеменные. Водоросли?! Какие водоросли?!
Он вздохнул. День предстоял долгий.

LIII

– Так, – сказал Господь, – никаких признаков хороших манер. Чего и следовало ожидать…
Адам довольно чавкал персиком.
– Во первых, – сказал Господь, – брось персик. Мясо. Ты должен есть мясо.
– Ты же сказал, – хмыкнул Адам, – всякую траву, сеющую семя. И всякий плод древесный, сеющий семя.
– Мясо здоровая и полезная пища. И потом, кто с утра сожрал весь виноград без косточек? Что ты её держишь двумя пальцами? Ты её уронишь. Держи кулаком. Видишь, теперь грязные пальцы. Вытирай. Не о меня вытирай, о себя. Да, вот так. Что ты жуёшь так часто? Боишься опоздать? Боишься опоздать – кусай большими кусками и глотай не разжёвывая. Ну видишь, подавился. Не жевал бы – не подавился.

LIV

– Нужно принести жертву, – сказал Ной, почёсываясь, – мы явно должны принести жертву.
– За что?! – воскликнула его жена, почёсываясь. – За всё это?!
– Бать, а бать, – сказал Хам, почёсываясь, – а давай блох в жертву принесём. Будет хорошо…
– Нет, – сказал Ной твёрдо, – в жертву мы принесём по одному кошерному животному и по одной чистой птице.
Сыновья Ноя переглянулись, покрутили пальцами у виска и зачесались ещё энергичнее.
– А теперь я сооружу жертвенник, – сказал он, спрыгивая с трапа и по колено проваливаясь в жидкую грязь, – а вы возьмите тарантулов и выпустите их вон там. – Он махнул рукой в сторону далёкой долины. – А ещё лучше, ещё подальше.
– Может, я их просто придавлю?… – спросил Сим жалобно.
– Не надо, – сказал Ной, вытаскивая из грязи потёртую сандалию, – отнеси и выпусти.
Через два часа он соорудил жертвенник. Там были камни, жёсткие пучки сухой соломы, гниловатые доски, но в основном он состоял из жидкой грязи.
Семья Ноя развела огромный костёр. Сим отвёл Ноя в сторонку, а Хам и Иафет осторожно отвязали жертвенных животных и подменили их на передохший скот, аккуратно перерезав тушам глотки.
Над всей землёй стоял запах сырого белья, сладковатый запах гниения и тяжёлый, как прокисшее молоко, туман. Над Араратом заодно стоял запах несвежего тела Ноя.
И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь в сердце своём: «Это что, они каждый раз такой смердёж разводить собираются?! Не буду больше проклинать землю за человека…»

LV

– Что это?! – воскликнул Господь, поморщившись.
– Это карта Луны, – объяснил Натаниэль, помахивая указкой, – американцы высадились тут. Русские – тут.
– Больше похоже на карту сыра, – сказал Господь, – или блинчика. Несвежего.

LVI

– Так, – сказал Иисус, засучивая рукава, – следите внимательно. Вот шесть хлебов, все видят шесть хлебов? Эй, вот ты, там, видишь шесть хлебов? Я не собираюсь повторять. Кто сказал «четыре»? Так, кто стоит рядом, объясните ему. Все учимся считать! Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Шесть штук. Кому сложно, может считать по пальцам. Эти шесть хлебов… Так, отдай. Эти шесть хлебов я кладу в корзину и закрываю крышкой. Зачем, чтобы их пока было шесть. Так, руки убери! Отойди. Отойди, я тебе сказал. Так, пока этот клептоман не отойдет, я не буду продолжать. Я жду. Спасибо. Итак, шесть хлебов я убрал в эту корзину. Вот шесть копчёных рыбёшек. Пять с половиной, я вижу. Дайте ему там по шее. Пять с половиной рыбёшек я кладу в эту корзину. У меня две очень глубоких корзины, в каждой из которых по шесть вкусных, но очень маленьких булочек и рыбёшек. В рукавах ничего нет. А теперь, уважаемые, образуем очередь. Каждый подходит и получает половину булочки и половину рыбки. Нормально, нормально! Хватит! Так, в очередь! Задние ряды, ровнее! Держи. Вам спасибо. Получай. Приятного аппетита. Тебе. Свободная касса! Держи. Кости на траву не бросаем! Корками не швыряемся! Держи. Всегда пожалуйста. Держи. Осторожнее, чуть не уронила!…

LVII

– Ну понимаешь, – сказал Натаниэль робко, – это же не совсем правильно, правда?
– Что именно? – спросил Господь.
– То, как Ты с ними разговариваешь. Вот смотри. Ты сказал: «Вот вам заповедь». Почему было не сказать «Заповедь новую дарую вам»? Красиво. Возвышенно. Сразу понятно, что не подзатыльник дал, а что то важное…
– Красиво и непонятно. – проворчал Господь.
– Ну где непонятно то? – сказал Сатана. – Вот смотри. «Истинно, истинно говорю вам». Ну лучше же, чем «В натуре», правда?
– Отойди, Враг Рода Людского. – сказал Господь.

LVIII

– Будешь. – сказал Господь с угрозой.
– Не буду! – сказал Натаниэль.
– Будешь. – сказал Господь спокойно.
– Не буду!! – воскликнул Натаниэль.
– Будешь. – сказал Господь, вкладывая в свой голос всю обреченность Вселенной.
– Не буду! Не буду! – воскликнул Натаниэль.
– Придётся. Ты же их искусил.
– Ничего подобного! – возмутился Натаниэль.
– Ты ты.
– Нет, не я.
– А кто тогда?!
Натаниэль показал пальцем.
– Не наглей. Ты виноват?
– Виноват. – сказал Натаниэль. – Это моё второе имя. Натаниэль Виноват. Фамилия будет Во Всём. Из местечка Всегда И Заранее.
– Ну вот видишь, – сказал Господь, – значит будешь. Обречён фактически.
– Не собираюсь я! – крикнул Натаниэль. – Это ты глупо придумал, ходить на чреве. Я тебе что, человек ящерица? Это просто глупо будет выглядеть.
– Надо. Понимаешь, – сказал Господь со вздохом, – есть такое слово – «надо».
– Кому?!
– Тебе.
– Ну хорошо. – сказал Натаниэль. – То есть плохо, конечно. Но ладно. Но только по четвергам.

LIX

«Моисей не видел Его с лица», писал Моисей, высунув кончик языка от усердия, «потому что Он испускает из глаз разрушительные лучи»…
Подумав, он зачеркнул последнюю строчку и написал «испускает такое сияние, что живому невозможно Его видеть. Моисей видел Его только со спины».
Он снова задумался. Потом написал: «Спина у Него широкая». Потом задумался ещё раз.
Потом снова начал писать.
«широкая, серая и морщини» – зачеркнул – «широкая. И одет он в сияющие белые одежды, через которые просвечива» – зачеркнул – «не просвечивает ро» – зачеркнул – «совершенно не просвечив» – зачеркнул – «И одет он в сияющие белые одежды, которые сияют. Голос у Него добрый, слегка в нос» – зачеркнул и, подумав, замарал так, чтобы не было видно совсем.