В тот день мы убежали из дома. Я и мой брат. Нет, конечно, не насовсем! Просто это был день предпраздничной уборки, и нам очень не хотелось в ней участвовать. Наши родители всегда в этот день затевали уборку каждый в своём доме. И мы каждый год под как-нибудь предлогом сбегали.
Сейчас мы решили пойти в горы. Хотя какие это были горы… Так, горки. Ничего величественного, огромные холмы с каменными вершинами, словно горы лезли-лезли вверх, а потом вдруг передумали. Между ними росли воистину величественные деревья-гиганты. Вот туда мы побежали, едва солнце окрасило горизонт.
Я, как всегда, взял с собой термос с горячим чаем и, на всякий случай, бутылку воды. Мой брат должен был позаботиться о провизии типа бутеров и чипсов. Мы встретились, как обычно, возле старого, проржавевшего остова ракеты.
– Взял?
– А ты?
Мы полезли друг к другу в сумки. Я, удовлетворённо хмыкнув, вытащил упаковку чипсов.
– А ну, положи на место!
– Да ладно тебе, – я пожал плечами, беззаботно открывая пачку и отправляя в рот ломтик хрустящего картофеля. – Я, между прочим, не завтракавши.
– Я тоже, – мой брат перевесил сумку на другое плечо, подальше от меня, – но это не повод съедать всё сейчас! Так днем одной водой питаться будем!
– От одной пачки никому хуже не станет. Хочешь? – я протянул ему блестящий пакетик, сам в это время весело хрупая чипсами.
Брат страдальчески вздохнул… И выгреб из упаковки почти добрую половину! Я чуть не поперхнулся от такой наглости!
– Эй-хей, ты что, совсем?!
– Да ладно тебе! – брат улыбнулся, аккуратно выбирая из горсти самую большую чипсину. – Жалко, что ли?
– Нет, – ответил я, со вздохом заглядывая в пачку и обозревая скудные останки былого пиршества. – Но ты все равно обнаглел!
– Ладно, сегодня я добрый, – он положил обратно пару чипсин. Потом подумал, посмотрел на моё обиженное лицо и кинул ещё несколько. – Всё! С тебя хватит.
Я согласился. Отчего не согласиться.
Солнце медленно прогревало землю, высушивало росу. Мы шли, не торопясь, нам ведь некуда было спешить. И я, и брат давно сняли обувь и наслаждались прохладой и мягкостью травы. Просыпались птицы, с одиноких деревьев доносились робкие трели. Природа дышала миром и сонным покоем. Где-то в вышине промелькнула синеватая искорка космолёта. Буквально на минуту мы замерли, вглядываясь в небо.
Горы были частично погружены в тень, укрытые шатрами зелёных крон. Землю здесь покрывал толстый слой мха и опавшей листвы, сухой и хрупкой. Мы остановились на вершине одного из холмов. Надо было отдышаться – был уже почти полдень, а мы даже ни разу не присели.
К сожалению, отдых оказался недолгим. Вскоре я и мой брат, спотыкаясь и чертыхаясь, взбирались на вершину одного из самых высоких холмов. Оттуда можно было без проблем дотянуться до ветвей дерева-гиганта. Ну, а там… Там можно было без забот растянуться на тёплой, шершавой и душистой коре. Ветви у этих деревьев широкие и длинные. А в самой середине, в развилке, есть достаточно большая и просторная площадка, где-то шагов двадцать в длину и десять в ширину. Мы кинули там сумки. Забрались немного повыше, на длинную сухую ветку, как-то неестественно вырывающуюся из зелёной шапки листвы. Дошли почти до её конца и уселись на краю.
На самом деле я и Серж даже не родственники. Но это не мешает нам быть братьями. Названными, как выразился однажды Серж. Он вычитал про это в какой-то книге. Раньше про очень близких людей говорили: “названные братья”. Мы с ним именно такие. Мы вместе с самого детства. Он и я.
Помню, как я впервые встретил его. Это было здесь, именно на этом месте. Однажды я пришёл сюда и увидел незнакомого мальчишку, нагло занявшего мою любимую ветку. Тогда мы жутко поссорились, и, казалось, стали врагами навсегда.
Я улыбнулся, вспоминая это. Так давно! Даже уже и не помню, почему мы снова встретились. Зато помню, как подрались. А потом смеялись до колик в животе друг над другом. Я был весь в грязи, с разбитым носом. Серж же неделю синяком под глазом сверкал.
В тот день мы из врагов навсегда стали друзьями навеки… Да…
– Знаешь, что я подумал?
– Ну?
– Мы ведь через пару лет уедем учиться, – мой брат теребил в руках какую-то веточку.
– Ну? – не понимая, к чему он клонит, переспросил я.
– Мы будем в разных городах, может, даже на разных планетах – он, щурясь, посмотрел на яркое небо, туда, где, оставляя белый шлейф, летел планетарный космолёт.
– Ну?
– Что ты заладил – ну, да ну?! – мой брат попытался дать мне подзатыльник, но я легко увернулся. – Я тебе про серьёзное, а ты?..
– А я? Я ничего! Просто не понимаю, чего ты так паришься. Ещё целая куча времени! Да и тем более… Мы же братья. Ну, разлетимся мы кто куда, это ведь не значит, что мы поссорились и больше никогда в жизни не увидимся?
– Эх, ты, – Серж всё-таки поймал меня и взлохматил волосы. Считает себя старшим, хотя всего на два месяца раньше меня родился… Я обиженно тряхнул головой, стараясь пригладить взлохмаченную шевелюру.
– Но если так хочешь, давай поклянёмся.
– Это… Про что поклянёмся-то?
– Что всегда будем братьями. И где бы мы ни были, никогда друг друга не забудем и не предадим.
– Клянусь, – без раздумий выпалил Серж, протягивая мне руку.
– Клянусь, – я крепко её пожал…
…За десять лет, с тех пор, как мы виделись в последний раз, произошло много всего. Многое изменилось, очень многое… Оглядываясь назад, даже не представляешь, как мог быть таким беспечным. Хотя сейчас всё меньше времени на раздумья…
Где-то сбоку коротко тренькнуло. Лениво потянувшись, я активировал письмо. Комнату тут же озарил потусторонний голубовато-зелёный свет. Невнятно-расплывчатое лицо повисло под потолком, глядя куда-то вперёд прозрачными глазами.
– Вам надлежит явиться в центр Соединённого Правительства. Контрольное время – час, – мигнув, голограмма растаяла.
А мне ничего не оставалось, кроме как встать из кресла и потопать в центр. Там я служу уже почти пять лет. Служу чистильщиком, или, выражаясь общепонятными терминами – убираю особенно зарвавшихся личностей, которые угрожают спокойствию государства. Сам не представляю, как докатился до такой жизни! Хорошо, что братишка о моей работе не знает, все секретно до невозможности. Для него я навигатор кораблей дальних рейсов…
Конверт приятно хрустел в руках. Я не спешил его открывать. Просто смотрел на белый прямоугольник без всяких опознавательных знаков. А потом одним движением открыл. Вытряхнул на кровать инструкцию, маленький листок со всеми координатами и фотографию. Инструкцию скомкал и кинул в утилизатор. Ничего нового там не напишут, я уже после первого года службы в этом убедился. Адрес и телефон хорошенько выучил и отправил вслед за инструкцией. Но на фотографии остановился.
На меня смотрел примерно мой ровесник. Беззаботно улыбался, слегка щурясь. Моё сердце екнуло… Я тряхнул головой. Нет, надо успокоиться. Надо унять дрожащие руки, восстановить дыхание. Тяжело вот так заглядывать в глаза, пусть даже напечатанные. Прости, парень, но мне придётся тебя убить…
Фото исчезло во чреве утилизатора. Я не маньяк, чтобы хранить фотографии своих жертв.
“- Ты сомневаешься во мне?
– Да. Я сомневаюсь во всех. Будь осторожнее. Он лучший.
– Но не лучше, чем я”
Медленно тикали старинные часы. За стеной, совсем в другой жизни, шумели машины. Он был лучшим. Но не лучше, чем я. Безразлично перешагнув через безжизненное тело, я ушёл. Честь выше всех. Долг выше чести…
Теплая вода душа больно ударяла по спине. Я скорчился, меня всего трясло. Передо мной стояли глаза убитого. Губы сами собой шептали слова:
– Честь выше всех. Долг выше чести. Честь выше всех. Долг выше чести…
Ночь, как всегда. Коротко тренькнуло письмо. Я лениво потянулся к столу. Голова голограммы зависла под потолком.
– Вам надлежит…
Надлежит, надлежит. Я нехотя встал, оделся и потопал в центр. Улыбающийся робот-секретарь на входе указал на одну из дверей в конце коридора.
– Сегодня вам туда.
Ничего не ответил, лишь кивнул. Не спеша, засунув руки в карманы, подошел к двери, постучался, и, не дожидаясь разрешения, вошел.
Всё просто, всё быстро… В моих руках похрустывал гладкий белый конверт с чьей-то жизнью.
– Будь осторожен.
– Вы сомневаетесь во мне?
– Да. Я сомневаюсь во всех. Будь осторожен, гораздо осторожней, чем всегда. Это лучший из лучших.
– Но не лучше, чем я.
…Я смотрел на черно-белое фото. На серьёзное, задумчивое лицо. Коротко выдохнув, потянулся к телефону. Нестерпимо захотелось позвонить брату, чтобы он пожелал мне удачи. Это уже стало своего рода традицией, звонить ему перед особенно сложными заданиями. Гудки. Ещё гудки. Вздохнув, я положил трубку и стал собираться.
Звонок догнал меня уже возле самой двери.
– Брат? Звонил?
– Да, – голос чуть дрогнул, – звонил. Пожелай мне удачи, а?
– Опять тяжелый рейс? – понимающе откликнулись с того конца провода. – Тогда удачи, брат.
– Спасибо, – по моему лицу расползлась улыбка. – Ты сам-то как?
– Живу помалу. Хорошо всё. Завтра тоже вот тяжелый день.
– Тогда и тебе удачи. Ты звони, не пропадай.
– Постараюсь. Пока?
– Пока!
Я положил трубку. На душе стало как-то легко и просто. Всё у меня получится! И на выходных он обязательно мне позвонит.
Пронзительный ветер гнал над городом тучи. Внизу неслись яркие точки автомобилей. На краю крыши одного из небоскрёбов было не очень уютно. Казалось, будто ветер раскачивает его и вот-вот повалит.
Пальцы, держащие пистолет, закоченели мгновенно. Оружие стало тяжелее раза в два. Мой “подопечный” в самом деле оказался лучшим из лучших… Мы стояли напротив, держа друг друга на прицеле.
Налетел новый порыв ветра. Я едва устоял, схватился за капюшон, боясь, как бы его не сорвало. Тот, что стоял напротив, почти зеркально повторил мои движения. Только капюшон не удержал…
– Твою же мать! – грустно произнёс мой противник.
Его голос огрел меня, словно плетью. Сердце до боли сжалось. Нет, нет, нет…
Мы не виделись десять лет… За это время он сильно изменился, да и я тоже… Уже не стремясь больше скрываться, я сам снял с себя капюшон. Тонкая завеса псевдотумана развеялась, перестав скрывать моё лицо.
– Брат… – выдохнул стоящий напротив человек. Его голос сломался, перейдя на хрип.
– Брат… – тихо выдохнул я… – Прости…
Рука, держащая пистолет, задрожала, по щеке прокатилась предательская слеза. Честь выше всех… Долг выше чести
http://zhurnal.lib.ru/t/tretxjakowa_e_m/dwoe.shtml