Как дед дорогу строил

Нам всем хорошо известно, со времен Николая Васильевича Гоголя, что в
России две беды. Но если с одной из них легко справиться с помощью
асфальтоукладчиков и катков, то со строительством дорог, гораздо
сложнее…
Участок в 300 м разбитой дороги, постановлением правления садового
товарищества, было решено засыпать щебнем и утрамбовать.
Стали подъезжать самосвалы и начали ссыпать щебень кучами, а группа
дорожных рабочих разбрасывали его и утрамбовывали валиками.
Дед Семен Степаныч, стоял в сторонке, накинув на плечи пиджак фасона «я
ночью фраком быть хотел» и расцветки и эстетического состояния «бывал я
в автомастерской», надвинув кепку на лоб, и курил любимый «Беломор». Он
периодически умоляюще протягивал руку к рабочим, как бы говоря «ну что
же вы делаете, га? «, потом махал рукой на них и пыхтел как паровоз
дымом. Всем своим видом он показывал, что про строительство дорог он
знает все, просто все, что ему абсолютно не нравится, как рабочие
работают и, что вообще он здесь большое начальство. Председатель Сидоров
тоже там был и беседовал о чем-то с прорабом. Дед степенно подошел к
ним, косясь на рабочих, заметили они его в кругу начальства или нет. В
этом угадывалась его величайшая хитрость и предзнаменование какого-то
действа. Да к тому же, тут еще произошел маленький случай,
способствовавший развитию событий.

Дед постоял, послушал, о чем говорят председатель с прорабом, да вдруг,
как ни странно, резонно заметил: «Кхммм…. энто, как яво….
кхмммм…тово…дык, ну энто…председатель…. к помойке-то вы забыли щебня
насыпать, таперича самосвал туды не проедить из-за куч…придется на
носилках туды щебень-то таскать».
— О! е-мое! А чего-ж ты раньше молчал-то? — воскликнул председатель.
— Дык, а я тута хто? — спросил дед.
— Слышь Степаныч, давай помоги-ка нам…ты же тоже член правления…бери
двоих рабочих и таскайте туда щебень…Покажешь им куда носить — в
суматохе поручил председатель деду дело, на свою голову.
— Эй, хлопцы…. пошли двое с носилками за мной — обратился дед
начальственным тоном к среднеазиатским рабочим.
Те не поняли, кто это такой, посмотрели на прораба, тот им кивнул. Тогда
«хлопцы» взяв носилки с щебнем, послушно пошли за дедом. Дойдя до
поворота, дед немедленно свернул в свой двор и показал им, куда ссыпать
груз, призывая в это время бабку Аню на дорожные работы, разравнивать
площадку для авто.
— О, старый, ды ты чаво? Зачем тебе это надо? Сыновья ведь только-только
привозили щебенку-то! — воскликнула бабка Аня.
— Помалкивай! — грозно протрубил дед.
Среднеазиатские рабочие, переглядываясь, спросили: «А сказали на помойка
щебня нести?! «.
— Ага, хлопцы…ага…сначала сюды, потом туды наносим… — воровато озираясь,
вполголоса сказал дед.
— Якши… — сказали «хлопцы». (прим. авт. — по-русски, это значит
«хорошо»).
— Чаво? — недоуменно спросил дед, много лет, проработавший в Средней
Азии.
— Сделаем тудым-сюдым начальник! — сказали «хлопцы» и пошли, дружно
тряся головами.
Наконец дед наворовал щебня столько, что из автомобильной площадки
получился курган имени Султан-Баши-Бек-Гирея-Степаныча.
Начали носить к помойке, но туда пройти было тяжело, так как площадка
была за участками, в стороне и приходилось делать круг в полкилометра.
«Хлопцы» умаявшись, спросили деда: «А другая дорога к помойка нету?
Далеко ходим тудым-сюдым…. «.
— Дык энта, как яво…. есть…можно по реке в брод…тама прямая дорога….
тама мелко, по-колено будить…. я раньша сам тама ходил — сказал дед,
ходивший вброд по-реке двадцать лет назад.
«Хлопцы» подхватив носилки, пошли вброд, по указанному дедом пути.
Идущий первым «хлопец» смело шагнул в воду, прошел три-четыре шага и
очень стремительно, вместе с носилками, совершенно молча ушел под-воду
пуская пузыри. Второй «хлопец» с криками: «Вай-вай…. утонула щебня! …. »
— бросился спасать носилки, забыв о друге.
Наконец оба вылезли и подойдя к деду, который делал вид, что любуется
птицами гневно сказали: «Сказала тут по-колено? …какая по колено, тут по
волосы! …».
— Дык, я вам куды сказал идтить? Туды-ть…. а вы правее пошли… — врал и
выкручивался дед, приседая на месте и разводя руками.
«Хлопцы» снова наполнили носилки щебнем, и снова шагнули в воду, приняв
левее. На втором шагу, со звуком «Чи-и-моу-у» водяная стихия приняла
обоих, в свою бездну, вместе с носилками.
Опять они вылезли и подошли к деду, который любовался на этот раз
ромашками. «Сказала левее ходи…там вода тоже по-волосы…. больше ходить
не будем…сама лево-право ходи» — сказали «хлопцы» и, бросив носилки,
пошли к своим.
— Энто, как яво…хлопцы…вы того…не сердитесь…. пойдем, как и первые разы
вокруг, я вам помогу — сказал дед.
«Хлопцы» наполнили носилки щебнем, и пошли за дедом, который шел рядом и
нес на плече совковую лопату, помогая, таким образом, среднеазиатским
парням.
В итоге «хлопцы» подносили щебень, а дед, с папиросой в зубах делал вид,
что разбрасывает его. Кое-как, неровными буграми и жидким слоем, щебень
около площадки с контейнерами был насыпан. Поскольку прораб запретил
«хлопцам» больше брать щебень из куч, учуяв неладное, дыры в дороге у
площадки остались не засыпанными. Степаныч подошел к контейнерам, с
видом знатока порылся там минут пять, и выудил различную хламину –
полированные полки от мебели 20-х годов, старые ведра, куски фанеры и
прочий мусор. Этим хламом он прикрыл дыры в дороге, а сверху посыпал для
маскировки щебнем. Дед пару раз попрыгал на месте, проверяя на
прочность, залатанную таким образом дыру и весьма собою довольный, опять
пошел к дороге.
Работа там шла во всю. Сидоров спросил его: «Ну чего, управились? А чего
так долго-то? Скоро дорогу доделаем, пойдем с прорабом твою площадку
принимать. Нам-же потом все заактировать нужно будет, чтобы в
последствии без претензий друг к другу».
Дед пошел в начало дороги, где самосвалы все еще продолжали ссыпать
щебенку. Подъехавший грузовик поднял кузов и из него посыпался щебень, у
одного борта с краю, щебень влажной кучей прилип, закоксовался и никак
не вываливался на землю. Один из рабочих снизу пытался ковырять кучу
лопатой, но безрезультатно.
Степаныч, уже на правах «своего» забубнил: «Ну чего ты его ковыряешь-то
лопатой? Разве так надо? » Обращаясь к шоферу он крикнул: «Лома нет у
тебя, друг? «. Лом нашелся (водитель не знал деда).
Степаныч подошел к борту, поплевав на ладони, взял лом и с криком
«Учись, рабочий класс, как нады-ть! …» с чудовищной силой и
оглушительным звоном влупил им по борту. Лом, пробил металлический борт,
на треть длины впился в кучу щебня и застрял.
— Эк-к-к…к-к! — растерянно и испуганно присел дед.
Рабочие, обнажившись по пояс от жары, как стайка воробьев сидели на
травке и «обучались делу» у старого «мастера».
Когда дед пробил борт, они радостно заулыбались и чуть не апплодируя,
одобрительно закивали головами: «Якши…начальник…Якши! »
Водитель выпрыгнул из самосвала и с глазами наливающимися кровью стал
приближаться к пятящемуся деду.
Дед маленько перетрухнувшим голосом и тыкая в сторону лома пальцем
протрубил: «И-и-и…. энта, как яво, слышь-ка друг…. у тебя тут в борту
лом застрял! «.
Водитель, раздувая ноздри как бык, грозно заорал: «Это он у тебя щас
кое-где застрянет! «. Уважая старость, он плюнул под ноги и в раскачку
стал доставать лом.
— Друг…. слышь-ты? Ты энто, как яво, сильно то не качай…. а то ишшо лом
погнешь! — попытался загладить свою вину дед.
Водитель одним рывком вырвал лом и замахнулся им на деда: «Да я тебя
щас!…. «.
Дед с папиросой в зубах кинулся бежать по дороге вниз, высоко задирая
колени, спасаясь от гнева рассерженного шофера, ежесекундно озираясь…

«Хлопцы» покатывались со смеху. Двое из них добавили жару: «Эта она, тот
начальник…нас в реку загнала! «. Не ожидали рабочие такого веселого
перекура.
Пока дорогу не закончили делать, дед все время вился вокруг председателя
и прораба, опасаясь мести водителя.
К вечеру, дорогу делать закончили и преступили к подписанию акта. Все
пункты сторонами были признаны удовлетворительными, оставалось проверить
площадку возле мусорных контейнеров.
Вчетвером, Сидоров, один из членов правления дач Соловьев, прораб и
конечно-же Степаныч, отправились к помойке. Когда они подошли туда у
троих из этой компании отпали челюсти и в голове заиграла ритмическая
музыка «тутУду-тын-тутУду». (Справка: «тутУду-тын-тутУду» нужно
произносить очень быстро и ударение делать на выделенные заглавные
буквы, чтобы понять весь смысл этой гениальной мелодии. Если кто смотрел
замечательный фильм «Поездом. Самолетом. Автомобилем» с участием
прекрасных актеров Стива Мартина и Джона Кенди, возможно вспомнит тот
момент, когда они в результате нелетной погоды, поздно ночью, нашли
всего один номер на весь город в гостинице и зашедши в номер увидели
одну двухспальную кровать, куда им совершенно не знакомым и разным людям
предстояло лечь вместе на ночлег, они стали дико смотреть друг на друга
и вот тогда и заиграла эта мелодия «тутУду-тын-тутУду»…. Что означает –
не возможность поверить в происходящее).
— Это что такое? Это что мать-перемать такое, я спрашиваю тебя? Ты чего
мне тут понаделал? — заорал председатель, махая руками на деда.
— Дык…пык…мык…Иваныч…того, энтого, площадку с хлопцами построили — чуть
откинувшись назад, дымя «Беломором», стал оправдываться дед.
— Строитель ты хренов…и я дурак, что такому «строителю» дело поручил — с
подвыванием говорил Степаныч.
Прораб, тоже покуривая и почесывая затылок обратился к Сидорову: «Слышь,
господин председатель, чего-то я не пойму?! Эти «хлопцы» целую кучу
щебня унесли, от других даже пощипывали, а тут всего-то носилок на
двадцать будет насыпано! «.
— Га? Шо? Каких двадцать? Иваныч, Соловьев…. вы жа помните какие тут ямы
были? Туда прорва щебня ушло! Вот тут вот одна, помните, цельный метр в
глубину была.. Вот тут вота! — завелся и заизвивался как уж Степаныч и с
этими словами прыгнул в место «бывшей» ямы. В момент соприкосновения его
ноги с центром предполагаемой ямы, фанера и доски которыми она была
прикрыта проломились и Степаныч по колено ушел в щебенку, другой же
ногой он попал на твердый край и дернувшись по инерции «рыбкой» полетел
на землю. В недрах ямы, его нога попала в банку с остатками краски и
когда он выдирал ногу из щебня вырвал и ее, нечаянно отфутболив назад,
прямо в грудь прорабу.
Как заправский футболист прораб выронив портфель, принял на грудь пас и
обыграл его обоими коленями.
В один момент прилично одетый, в костюм, прораб превратился в вождя
индейцев. Белое пятно масляной краски на его груди, и на коленях
выделило его среди толпы краснокожих, при этом, навсегда испортив его
пиджак и брюки, а брызги краски украсили его лицо затейливым орнаментом
боевого раскраса.
Раздался треск древесины, это председатель выламывал огромную дубину.
— Убью гада! — закричал председатель, которому под конец рабочего и
очень трудного дня, подложили такую свинью.
Он кинулся к сидящему на краю ямы Степанычу у которого окурок «Беломора»
прилип к нижней губе и болтался на ветру, но тут, бедный Сидоров угодил
в очередную западню Степаныча и полетел с ног спиной назад, нанося
неумышленно мощный удар дубиной, «вождю» по голове.
«Вождь краснокожих», лежал на жалком слое им же привезенной щебенки,
величественный и непреступный в своем одеянии и в своем боевом раскрасе.
От травмы его спасла шляпа, которая хоть чуть-чуть, но смягчила удар.
— Дык…. Иваныч…как энто? — испуганно спросил дед и подлетев к «вождю»
стал обмахивать ему лицо, его же портфелем. Портфель открылся, и в
разные стороны полетели ручки и бумаги, которые на ветру тут же скрылись
из виду.
— Э-э-э…о-э…. э…оэ…. — что-то нечленораздельно лепетал Сидоров, который
опираясь на дубину, медленно приходил в себя от падения.
— Можэ яво по щякам побить… — непонятно к кому обратился Степаныч и сев
на грудь «вождю» начал безжалостно хлестать его своими костлявыми
пальцами.
Соловьев схватил деда за шиворот и стал отталкивать в сторону.
Сидоров подлетел к оторопевшему деду и стал его трясти за грудки: «Куда
щебень дел…ворюга…а? Куда, я спрашиваю? Убью тебя сейчас! Чего натворил
старая вешалка! «.
— Ды я жы…ды ты жа…. сам велел – оправдывался дед с телепающейся на
ветру «Беломориной» на губе – Хлопцы говорять…мол так и так Степаныч….
тяжело в обход щебень носить…давай мы через брод будем таскать, га? А я
говорю…. ды тут жа ужо двадцать лет нихто не хаживал…А они дурни
поперлись…. ну и потопили там уйму щебня!
Степаныч врал самозабвенно, с ловкостью переиначивая факты.
«Вождь» медленно пришел в себя, сел под дерево, закурил сигарету и стал
безучастно наблюдать, как председатель трясет деда, рассматривая при
этом также безучастно свой пустой портфель.
Вызвали «хлопцев», которые таскали щебень. Те, подойдя и увидев, что
творится на площадке, неодобрительно закачали головами и зацокали
языками.
— А где прораба? – спросили хлопцы.
— Ды вот жа он! – улыбаясь пробубнил Степаныч.
Они обернулись, увидели «вождя» и в ужасе отпрянули с криками: «У
шайтан! «.
От Средней Азии до Америки далеко, сами понимаете. Хотя говорят Америку
не Америго и не Колумб открыли, а китайцы. А они тоже азияты. Да кто ж
это ведает?
— Как дело было? – спросил председатель.
Показывая на Степаныча, хлопцы поведали свой лаконичный рассказ: «Вот
эта начальник нам сказала…двора щебня неси…потом помойка…тудым-судым…А
вокруг далеко идти…он говорит брода ходы лево-право…. Мы два раз по
волос в реку упала…Две носилка щебня утопила!… А начальник, щебня
вокруг помойка копала! «.
Сидоров, зеленея от гнева, схватил деда за шиворот и поволок к его
двору, а Соловьеву крикнул: «Дубину прихвати с собой!… «.
Увидев курган все присутствующие невольно залюбовались. Там не хватало
ханского шатра с развевающимся на макушке белым конским хвостом.
Почти до ночи Степаныч перетаскивал на своей тачке щебень на площадку,
засыпал его в ямы и выравнивал, под конвоем Соловьева и Сидорова с
дубиной наперевес, на глазах у всего садового товарищества.
Рабочие тем временем собирали по пролескам разнесенные ветром бумаги.
Прораб сидел у Степаныча в доме, завернувшись в одеяло, прикладывал к
голове холодный компресс, пил чай с вареньем любезно поданный бабкой
Аней и составлял акт, где суммировал причиненные Степанычем убытки.
А бабка Аня пыталась оттереть пятна краски с его костюма.
Автобус увозил всех рабочих из садового товарищества и находясь в пути,
один из известных нам «хлопцев» спрашивал другого: «Я тово, энто, как
яво…. не поняла…. однако…а где там лево-право брода была? «.
В ответ его товарищ сказал: «Дык я тожа не поняла…зачем двора щебня
несли? «.
А первый снова спросил: «А энта, как яво…Степаныча…кто такая была? Зачем
прораба краской мазала и самосвала разбила? «.
Оба удивленно пожали плечами и мирно поехали дальше.
Уставшего и спящего Степаныча привезли с помойки домой на его же тачке и
попытались разбудить, на что он сказал: «Я хочу спать на щебне!… «.
Соловьев с председателем его все же ввели в дом и под кудахтанье бабки
Ани положили на кровать.
Степанычу снился странный сон – водитель грузовика в одежде индейца,
держа лом как пику, набрасывался на него и фальцетом пищал: «Ты зачем
с…здил мою газету «Аргументы и факты? «. Сидоров пытался натянуть ему на
голову пустой портфель прораба с криками: «Там щебень! Мать-перемать!
Там щебень! «. Рабочая бригада, в женских сарафанах и кокошниках водила
хоровод вокруг помойки. А двое «хлопцев» били друг друга по голове
лопатами, смеялись и весело кричали:
«Броды-бутерброды…броды-бутерброды». Прораб стоял по пояс в западне
сделанной Степанычем голый, и осуществлял неприличные манипуляции с
банкой из-под краски. А Соловьев с бабкой Аней сидели на заборе, в
венках из ромашек, и Соловьев говорил: «Это раньше я был подводной
лодкой, а теперь я катер, плаваю по нашей речке и собираю доски для
Степаныча! «. В целом, в этом сне, все было гармонично, и присутствовала
даже некая романтика. Степаныч спал крепко, как младенец.
В итоге, рассмотрев инцидент на внеочередном заседании, Правление
садового товарищества вынесло решение о взыскании со Степаныча
кругленькой суммы за причиненный ущерб, под угрозой отключения всех
жизненно важных артерий от его участка. А также, за воровство, Правление
вывело деда из своего состава и запретило в будущем, на сто шагов,
приближаться к каким бы то ни было воздвигающимся строительным объектам
на территории дач.
В общем, все кончилась благополучно, а главное, дорогу-то сделали!