Вольная

Петр Сидорович помер на рабочем месте, у станка. Как обычно, точил какую-то детальку – и вдруг тихонько присел на стул, чуть охнул. И все. Когда к нему подбежали, он уже начал остывать.
– Эх, Сидорыч… – только и сказал профорг завода, Василий Фомич Запьянцев. – Как же ты так?
Тронул лоб покойного, тут же отдернул руку, выпачкав кончики пальцев машинным маслом, брызгами которого было покрыто морщинистое худое лицо.
– Доктора позовите! – отчаянно махнул рукой сосед Сидорыча по станку, Санька Маховой. Вокруг уже собрались рабочие, и профорг хмуро прикрикнул на них:
– Нашли на что глядеть! Идет уже доктор.
Доктор и впрямь оказался здесь – проталкивался через толпу, распихивая всех чемоданчиком. Подошел к стулу, глянул на тощее тело, пожужжал своими приборчиками. Вздохнул:
– Нет… Никак. Все, преставился Сидорыч.

– Да отчего так-то? Сколько лет нахвалиться на него не могли! – страдальчески спросил Запьянцев, дуя на обожженную ладонь.
– Отчего-отчего… Сам посмотри, Василь Фомич, – и доктор принялся загибать пальцы, – клапана отказали – раз. Смазка ни к черту – два. Нейронные связи выгорели – три. Балансировка нарушена – четыре. Ну и замыкание – пять. Хватает.
– Короче, медицина бессильна? – спросил профорг, комкая какую-то бумагу в длинных пальцах.
– Бессильна. Надо акт писать.
– Ну давай.

Запьянцев еще раз вздохнул, выругался и зашагал по направлению к подсобке. По пути оглянулся, бросил Саньке Маховому:
– Возьми кувалду, что ли, отклепай его от станка-то! Жаль мужика. Будем представлять к званию “Ударника соцтруда”, пусть и посмертно. У него родные есть, ты не знаешь?
– Какие родные, Василь Фомич, ты что? – хмыкнул Санька. Профорг досадливо сморщил лоб.
– Ах, ч-черт, и точно! Ну ладно…

Он заторопился вслед за доктором, а Санька Маховой взял молоток и зубило, подошел к стулу и долго возился, примеряясь, как бы половчее ударить по цепи, которая тянулась от щиколотки Сидорыча к станку.
– Ну что, дядька? – спросил он тихо и грустно, перед тем как грохнуть молотком по шляпке зубила. – Получил вольную?
Старый фабричный киборг не ответил.
Голова его свесилась на измятую поржавевшую грудь. Под лохмотьями искусственной кожи, в отверстиях залатанного черепа что-то потрескивало и дымилось.
– Получил… – покивал головой Санька и ударил еще раз. – А мне вот не скоро, похоже.
Он подхватил отскочивший под зубилом шплинт и пошагал к своему станку, подволакивая ногу с бренчащей на ней цепью.