Кудрявая блондинка на кожаном поводке

Олечка и Аделинка третий час подряд топтались в зале встречи вип-гостей. Рейс из Торонто безнадежно опаздывал. У Аделинки даже зародилась робкая надежда на то, что «Боинг-747», может быть, развалился на кусочки в воздухе над Атлантикой и осыпался грудой металлолома на не обозначенный на картах загадочный остров. Уцелевшие в катастрофе пассажиры будут всеми силами бороться за жизнь… поняв, что слишком размечталась, Аделинка махнула рукой. Ее любимая бабушка Фарида всех переживет. Даже если случится такое счастье, и самолет, в котором она летит в Москву, грохнется с неба, в живых останутся только «черные ящики» и старая Фарида.
— Совершил посадку рейс номер 13666 из Торонто, — разнесся под потолком аэровокзала сэмплированный женский голос.
— Ну вот, а ты беспокоилась, — сказала Олечка Аделинке, которая нервно курила в углу возле пепельницы на длинной ножке.
— Я не беспокоилась. Зато теперь уже беспокоюсь, — меланхолично отозвалась Аделинка. – Мне придется везти Фариду на переговоры в Третьяковскую галерею, потом ей надо попасть в музей Рериха, оттуда – в Пушкинский. Это, так сказать, классическая часть ее визита. Из Фариды энергия бьет ключом, ей бы в президенты избираться. Потом она собирается объехать Шиловку, Стоеросовку, еще чего-то там…

— Аделька, Адель! А почему ты ее должна возить? Может, ей лучше взять такси?
— Ага, как же. Щаз, — с горьким сарказмом ответила Аделинка. – Когда тебе надо куда-то ехать, ты тоже не такси берешь, а я тебя вожу. Это, наверное, уже судьба. А от Фариды просто так не отделаешься – если я ей откажу хоть в чем-то, она такой шухерище поднимет!
— Адель, а зачем ей объезжать все эти места? Это ведь, если не ошибаюсь, всё музеи, да? Зачем нормальному человеку столько музеев?
— Оля, в этот тяжелый и драматический момент моей жизни ты могла бы не тупить. У бабки – собственная галерея, она ж постоянно с кем-нибудь меняется экспонатами, ну там – шедеврами всякими, покупает, продает… Блин, ей уже семьдесят три года – а всё туда же, только бы бабла срубить. Деловая, как всё РАО ЕЭС.
— Ну, это не так плохо, — поразмыслив, заметила Олечка. – Вот склеит Фарида ласты – тебе галерея в наследство достанется…
— Ольга, прекрати немедленно! – Аделинка вздрогнула. – Мне такого счастья даром не надо. Куда я, по-твоему, эту галерею засуну? Не знаешь? Вот и я не знаю.
…До появления Фариды Аделинка успела выкурить полпачки «Вога» с ментолом. Олечка маялась от ничегонеделанья: так много курить она не могла, а других развлечений в зале для ВИПов не было. Олечка попыталась заигрывать с охранниками, но те не реагировали и вообще выглядели какими-то примороженными (как раз накануне парни огребли недетских звездюлей от своего начальства. Симпотная несовершеннолетняя девчонка так ловко строила им глазки и ножки, что никто не догадался проверить ее на наличие взрывчатки – едва успели остановить террористку перед входом в самолет). Сама того не зная, Олечка дословно воспроизводила вчерашний спектакль, устроенный охранникам ее «предшественницей» — вот только взрывчатки у нее с собой не было, и ножки она строила абсолютно бескорыстно.
Наконец, бабушка Фарида прошествовала в зал. При себе она имела огромный клетчатый сак, неизвестно чем набитый, и почему-то овцу на поводке. Остальные пассажиры вяло тащились сзади, на безопасном расстоянии – видимо, полет был по-настоящему тяжелым. После молниеносных приветствий Фарида перешла непосредственно к делу.
— Так, Адель, овцу я твоей матери привезла, она интересуется, — Аделинка тихо поперхнулась – за своей матерью она такого не замечала. – Редкая порода – монреальский прекос. Зовут – Мэгги. Она с нами покатается, ничего, да?
— Что-нибудь придумаем, бабуль, — дипломатично ответила Аделинка. – Сейчас, секундочку… — она схватила Олечку за шиворот и отволокла ее в сторону. – Ольга, выручай! Это форс-мажор, никто ничего подобного не предвидел! Овцу надо доставить ко мне домой, срочно. Я ее с собой в машину взять не могу – у меня тут же аллергия начнется. Завтра отец заберет скотину к матери на дачу… или я из нее сделаю плов, — «Ой, нет» — запротестовала Олечка. – Заткнись и слушай. Вот тебе немного денег, возьми такси или фургон мебельный какой-нибудь. Ключи от моей хаты у тебя есть. Загонишь овцу к Ромке в кабинет… и можешь выпить всё мартини, какое найдешь в баре. Только животное поить не вздумай – с тебя станется. Боже, кому я вообще доверилась… иду, бабушка!

Вот так и получилось, что четыре минуты спустя Олечка стояла посреди вип-зала – без единой связной мысли в голове, зато с овцой на кожаном поводке.
— Во Аделька отожгла, я хренею ваще, — лишь еще через десять минут Олечка подобрала нужные слова. – И дальше чего, никто не в курсах, а? – Она оглянулась по сторонам, но персонал вип-зала явно не собирался ей помогать. На физиономиях людей в форме читалось лишь страстное желание увидеть, как Олечка покидает вверенную им территорию вместе с очень редким монреальским прекосом.
— Эй, подруга, ну че – пошли, что ли? – Олечка слегка дернула за поводок. Овца мотнула шеей и дернула поводок со своей стороны так, что Олечка полетела через овечью спину кувырком.
— Во жесть, — Олечка поднялась с пола и одернула налезшую на глаза плюшевую юбочку. Прекос смотрел на нее выжидающе и с долей презрения во взгляде. Нетвердой рукой Олечка подобрала поводок и… не стала его дергать. На всякий случай – вдруг чего. Вдруг овце не нравится, когда ее за поводок дергают? Олечка похлопала на овцу своими ангельскими голубыми огромными глазами. Как правило, на любых оппонентов это действовало безотказно, но по прекосу хрен скажешь – действует на него вообще хоть что-нибудь или нет.
— БЭ, — коротко, но доходчиво выразил своё отношение к происходящему прекос.
Олечка с опаской, на цыпочках приблизилась к овце.
— Послушай, как тебя… Мэгги, во, — запустив пальцы в плотную шелковистую шерсть, Олечка нежно помассировала мускулистый теплый бок. – Вот смотри… У тебя волосы кудрявые, и у меня кудрявые. Ты блондинка, и я тоже блондинка. Мы просто не можем между собой не договориться.
Неизвестно, придерживалась ли овца Мэгги такой же точки зрения – или ей просто надоел зал для ВИПов – но она вроде как кивнула и зацокала копытцами на выход. Олечка помахала рукой охранникам и зацокала каблучками следом за Мэгги.
— Можешь ведь, когда захочешь, — похвалила она овцу.
Перед Олечкой, насколько хватало глаз, по второму этажу аэровокзала расстилалось множество киосков, ларечков, палаточек с соблазнительно украшенными витринами. Там торговали конфискатом; Олечка такого умного слова не знала, главное — можно поживиться косметикой. В частности, дома у нее давно заканчивалась любимая помада, а достойную замену подобрать пока не удалось. Вскоре Олечка уже обходила торговые точки, плотоядным взглядом обшаривая ассортимент, а Мэгги выцокивала то по правую, то по левую руку с видом полнейшего пофигизма. Иногда Олечка задерживалась у наиболее насыщенного прилавка, и тогда Мэгги ее ждала; иногда Мэгги задерживалась у прилавка… и тогда Олечка, не очень понимая, что происходит, тоже ее ждала. У Олечки даже сложилось впечатление, что прекос сам не прочь затариться какой-нибудь косметикой. Например, тушь для ресниц овца просто сожрала… Выискав обалденно красную помаду, яркую, как сама Олечкина личность, Олечка уже приготовилась расплатиться за нее, когда поводок в ее руке дернулся.
— Ну, что ты мне хочешь сказать? — Олечка наклонилась к овце. – А?
— Бэ-э-э, — сказала овца.
— Ты тоже хочешь помаду? Такую же, да? Не, ну я тебе, конечно, могу купить, но, блин, дорогая, куда ты ее себе намажешь? На свои губищи?… – прекос неодобрительно показал зубы, и Олечка удивленно отстранилась. – В смысле, они у тебя, конечно, очень красивые… но такой цвет помады тебе точно не пойдет.
— Бэ-э, бэ, — таким тоном Аделинка обычно говорила: «Оля, не тупи».
— Я туплю? – уточнила Олечка у прекоса. – А, понятно. Лучше поискать что-нибудь еще, погламурнее, да?
Овца кивнула головой с видом существа, которое только что добилось от другого существа взаимопонимания. Экскурсия по ареалу обитания помад и тушей для глаз продолжалась.
Ближе к выходу из здания аэровокзала Олечке всё же подфартило разжиться красной помадой. Цветом и качеством помада не отличалась от всего остального, что уже было перепробовано, но Олечка побаивалась совершать столь серьезную покупку без согласия прекоса, а прекос на этот раз вроде бы не возражал. Теперь можно было подумать и о том, для чего, собственно, Олечкиным заботам вообще препоручили, блин, овцу. Поднапрягши память, Олечка вспомнила, что животное необходимо доставить к Аделинке домой и припарковать у Ромки в кабинете, после чего можно пить мартини, сколько влезет. Подсчитывая в уме, сколько же в нее влезет, Олечка потянула прекоса поводком в сторону улицы.
— Сейчас мы с тобой поймаем тачку, и нас отвезут прямо домой, — расчирикалась Олечка в восторге от новой помады и найденного общего с овцой языка.
Но тут начались очередные проблемы: найти общий язык с таксистами Олечке никак не удавалось.
— Да не повезу я, мать твою, овцу в тачке! – возмущались они почти одним и тем же текстом.
— Ее укачает, и она бле… — очередному водиле, высказавшему этот прогноз, прекос едва не отгрыз коленку – Олечка вовремя успела дернуть за кожаный поводок.
— ……………в рот через жопу!!!!!! – вопил таксист, схватившись за надкушенное место и рулоном рубероида катаясь по стоянке.
— Мэгги, ты что творишь? – тихо спросила Олечка. – Сейчас нас с тобой замочат. Быстро давай делать копыта… в смысле, ноги.
Мэгги, возможно, и отличалась склочным характером, но при этом была реалисткой и соображала быстро: она так ломанулась, что Олечка летела за ней, словно на водных лыжах за катером. Только вместо водяных брызг в стороны разлетались пенящиеся и шипящие таксисты и бомбилы.
— Тпру-у-у-у-у-у!!! – верещала Олечка. – Тормози!!! Не туда-а-а!
Тормозить Мэгги явно не хотелось, и «путешествие на поводке» закончилось километрах в десяти от аэропорта – в небольшом городке поселкового типа, в который все нормальные люди добирались на пригородном автобусе, и лишь самые эксклюзивные представительницы прекрасного пола буксировались туда прекосом. Не в силах устоять на ногах, Олечка плюхнулась задницей на тротуар и попыталась закурить – сигарета выпала из ее трясущихся пальцев. Мэгги подошла и боднула ее головой – по типу, Ольга, не тупи, и нечего рассиживаться, нам домой пора. Впервые в жизни Олечке захотелось не выпить, а просто попить водички, хоть из-под крана. Оглядевшись, она увидела, что ее сидячее место на тротуаре расположено напротив продуктового магазинчика. Пришлось вставать и идти туда. Поводок Олечка для надежности намотала на запястье, хотя какое-то десятое чувство и подсказывало – не надо бы этого делать. В магазине появление «сладкой парочки» вызвало шквал нездоровых эмоций.
— Да вы что, озверели??? – заорала из-за прилавка девушка-продавщица. – С животными вход запрещен!!! Овцу свою на улице оставьте!!!
— Спокуха, меня тута уже нету, — испуганно кивнула Олечка и вымелась на улицу. Пока она пыталась отмотать поводок с запястья, чтобы оставить овцу на улице, Мэгги выдернула голову из ошейника и оставила на улице Олечку, а сама вернулась обратно в продуктовый.
— Так, не поняла намёка, — пробормотала Олечка, глядя, как за прекосом закрывается дверь с наклеенной бумажкой: «Обед с 14:00 до (неразборчиво)». Вскоре овца вернулась. По сей день наука не объясняет, на какие деньги она приобрела бутылку минералки, но, так или иначе, бутылка была доставлена Олечке, зажатая в овечьих зубах.
— Спасибо, прекосуль, — Олечка благодарно погладила животное промеж глаз. – И что бы я без тебя делала, не знаешь?
Если Мэгги и знала, информацией она не поделилась.
Напившись и немного успокоившись, Олечка взяла себя в руки. Ей запомнилось указание Аделинки «…или фургон мебельный», и скоро – вечер еще не наступил – мебельный фургон был обнаружен возле строительного рынка. Шофер за умеренную плату согласился разместить в кузове овцу и доставить, куда надо. «Интересно, почему это называется «умеренная» плата? — думала Олечка, отсчитывая шоферу в мозолистую ладонь сто евро. – А неумеренная – это какая?». Мэгги в кузов категорически не полезла, и ее пришлось размещать рядом с шоферским местом. В кузове приютилась Олечка. И только самый упертый оптимист мог бы ожидать, что после всех пережитых стрессов «настоящая блондинка» назовет водителю правильный адрес. Стохастический набор координат, который выдала Олечка, не только не был Аделинкиным адресом – при ближайшем рассмотрении это вообще был не адрес. Честно отрабатывая полученные еврики, шофер полтора раза объехал столицу по МКАДу, пытаясь найти что-нибудь хоть более-менее подходящее… Можно не удивляться, что в итоге обе пассажирки были высажены в мрачноватом пригородном райончике. На прощание Мэгги отгрызла верхушку рычага передач.
— Да что же это за на… — Олечка вырвала отгрызенное из пасти прекоса и с извиняющейся улыбкой вернула шоферу. – Вы уж нас простите, ага?
— Ага… — водитель поспешил сняться с места, подняв страшную тучу местной сухой пыли. Прокашлявшись, Олечка отыскала в пылевой туче контуры овцы и махнула ей рукой – типа, пошли куда-нибудь. Пошли. Олечке местность была что-то как-то незнакома, овце это было до фени.
— Куда же это нас, на фиг, занесло? – вслух спросила себя Олечка, когда, накрутив на внутренний счетчик несколько километров по московской окраине, она так и не обнаружила никаких признаков Аделинкиного жилья. В самом крайнем случае можно было сориентироваться на станцию метрополитена… но станции метрополитена тоже нигде не виднелось…
Выкурив сигаретку и всё как следует обдумав, Олечка сделала вывод: кажется, влипла. Понять бы еще, во что конкретно.
Парадокс беспомощных, наивных и глуповатых клонов Мерлин Монро заключается в том, что такими они остаются строго до тех пор, пока рядом есть кто-то, способный оценить эти прекрасные качества. Но, оказавшись вне пределов своего привычного круга, все эти дурочки, хорошенькие идиоточки и безмозглые блондинки вдруг обретают способность мыслить, правильно реагировать на реальность и даже, порой, действовать весьма радикально.
Именно это и случилось с Олечкой. Точнее, с ней-то, можно сказать, ничего плохого не случилось. А вот с тусовкой местных подростков-гопников случилось, да еще как.
Ребята тихо-мирно отдыхали в детской песочнице и, в общем, никому особо не мешались. Полчаса назад они обули парочку младших школьников, экспроприировав у них два сотовых телефона и пятьсот рублей мелкими купюрами. На пятьсот рублей было приобретено немного водки и немного пива, и теперь юные бандиты развлекались тем, что со своих новых мобильников звонили подругам. Иногда они покрикивали страшными голосами на одиноких прохожих, но больше для острастки. Но вот на горизонте появилась блондинка в короткой юбке и на каблуках (а Олечка ведь еще успела, пока ее транспортировали в кузове, применить новую помаду), и — самая-то фишка, приколись, пацаны, гы-ы-ы-ы, — с овцой на поводке!
Мгновенно снявшись с мест, как огромные тупорылые осы в дешевых спортивных костюмах, ребята окружили обеих путешественниц. Начались расспросы.
— Слышь, дура, ты чё – собаку посеяла?
— А чё ты с овцой-то?
— Блин, а ты минет делаешь?
— Меня Жека зовут, а тебя?
Ну и так далее, по стандартному плану.
У читателей, знакомых с некоторыми эпизодами Олечкиной биографии, наверняка сложилось четкое и не очень правильное впечатление о «настоящей блондинке». Считается, что Олечка – это безобидная, с кудрявой челкой, слегка пухленькая девчушка, в босоножках на босу ногу, в кофточке и мини-юбке на голое тело. Не следует, однако, упускать из вида, что Олечка частенько надевала поверх кофточки еще и кожаную курточку с карманами, в одном из которых лежал подаренный мамой газовый баллончик. Также Олечка носила при себе стильную сумочку, внутри которой ждал своего часа шокер, подаренный Аделинкой. Кроме того, во многих отношениях Олечка была всё же взрослой женщиной, недавно отметившей своё тридцатилетие, и подростковые домогательства, тем более в такой агрессивно-прыщавой форме, ее совершенно не заводили. Вдобавок, с некоторых пор ей порядком поднадоели вопросы насчет минета и «как тебя зовут».
Много позже, вспоминая, как было дело, Олечка объяснила Аделинке, что действовала, «повинуясь импульсу». Если бы овца Мэгги еще до встречи с подростками не догадалась взять Олечку на крепкий поводок, «импульс» получился бы намного мощнее, но и того, что Олечка учудила, было более чем достаточно. Всем и каждому досталось по дозе «перца» из баллончика; тем, у кого гороскоп на этот день был особо хреновый, пришлось огрести еще и каблучками по болевым точкам. Что до электрической дубинки, ударить человека током Олечка, по ее признанию, «не смогла бы, жалко ж», но, пользуясь дубинкой с выключателем в позиции «Off», она тоже кое-чего достигла. Это не говоря о том, что в драке активное участие приняла овца, чья взрывная натура не позволила ей ни секунды стоять спокойно в стороне.
Много позже, вспоминая, как было дело, гопники объясняли друг другу, что не смыться было нельзя – обе овцы конкретно пинались копытами, бодались головами, колошматили дубинками и распыляли газовые баллончики. И вообще, в натуре ни одна шлюха, блин, не имеет права так месить реальных пацанов, да еще в их же собственном районе! Это жестоко и бесчеловечно! Жека – в тусовке он был типа за главного – тем вечером поставил точку на своих жизненных планах. Раньше он собирался, закончив одиннадцатый класс, отправиться на службу в воздушно-десантные войска, а после дембеля сколотить собственную «бригаду», как у Саши Белого. Но, добежав до дома и посмотревшись в зеркало, Жека обнаружил в своем черепе такую вмятину, что пришлось срочно нестись в больницу. Рентген выявил трещину лобной доли, сотрясение мозга и последующее его вытекание через носовые пазухи. С таким диагнозом, обнадеживающе похлопал парня по плечу хирург, в армию не берут. Жека взвыл от горя так, что рентгеновский аппарат вышел из строя. Хотя Жека и отделался намного легче, чем, к примеру, Серёга, который покинул место конфликта с откушенной задницей.
«Зачистив» противников, Олечка и Мэгги остановились передохнуть. Мэгги с удовольствием пожевала немного зеленой травки, что росла на детской площадке. Олечка тоже не отказалась бы от травки, хотя и завязала; впрочем, где здесь можно достать «травку», она всё равно не знала. Надо было выбираться. Даже не из-за «травки» — в конце концов, не в ней смысл жизни – а просто потому, что пора домой. Да и Аделинка, возможно, уже волнуется – времени-то сколько произошло. Странно, что она еще не обзвонилась на сотовый… Олечка извлекла на свет божий свой «самсунг» и обнаружила на экранчике важное сообщение: «Не обслуживается».
— Мэгги, давай что-то делать, – обратилась Олечка к прекосу. – Придумай что-нибудь, ну плиз, плиз, плиз!
— Бэ-э, — угрюмо ответил прекос и дернул Олечку поводком.
— Пошли, конечно, только куда?
…В сгущающихся сумерках обе блондинки покинули опасный, бандитский район. Олечка запросто, по-приятельски болтала с овцой. Иногда даже казалось, что овца ее понимает. Овце, в свою очередь, действительно иногда казалось, что она понимает, о чем Олечка говорит. А это не всегда понимала даже Олечкина мама. Только овце-то было особо не до разговоров – она следила, чтобы Олечка не угодила под машину. Всякий раз, стоило Олечке отвлечься и свернуть с тротуара на проезжую часть, рывок кожаного поводка возвращал ее обратно…

Хотя Аделинка и умела предвидеть будущее – то есть, знала, что визит бабушки Фариды ей ничего хорошего не предвещает – она и не догадывалась, что всё будет настолько экстремально. Фарида не просто объехала на новом Аделинкином джипе Третьяковку, и Шиловку, и Пушкинский, и прочие злачные местечки. Как выяснилось, ее повсюду встречали как дорогую гостью, в честь ее появления накрывали фуршетные столы и произносили тосты за многолетнее и плодотворное партнерство в деле сбережения искусства и культуры для потомков… как будто оно им нужно, блин!!! На все фуршеты Фарида таскала с собой Аделинку, представляя ее как «свою любимую внучку, наследницу и преемницу». Быть любимой внучкой Аделинка особо не возражала, тем более, деваться, в общем, тут уж некуда, но при словах «наследница и преемница» у нее начиналась морально-психологическая морская болезнь. А, поскольку Фарида требовала от Аделинки более деятельного участия в фуршетах, нежели чем скромно стоять с бокалом минералки в руках, вскоре у «любимой внучки» началось легкое головокружение, небольшая тошнота и странное раздвоение перед глазами окружающих личностей. Объяснения типа «Если нас остановят менты, могут отобрать права» Фариду мало интересовали, тем более она приехала в Россию не затем, чтобы изучать, как тут работают менты. Короче говоря, к завершению турне Аделинка неслабо напилась и беспокоилась уже даже не о том, что у нее отберут права, а о том, как бы не разбиться на первом же повороте. Фариду и это тоже не волновало – ее мысли были заняты контрактами, экспозициями, архивами, доступом в запасники, оригиналами, копиями, подделками… и тому подобным, блин, порожняком. Сосредоточившись невероятным усилием воли, Аделинка вела машину по ночной Москве, понимая, что не видит уже ни светофоров, ни знаков, ни других участников дорожного движения. Так или иначе, что-то уберегло Аделинку от беды; Фарида потом имела наглость утверждать, что это сделал ее талисман из Папуа Новой Гвинеи – жутковатая висюлька в виде бровастой жабьей головы.
— Ну, кажется, день прошел не зря, — заявила Фарида, когда они уже вошли в подъезд и ждали лифта. Аделинка изо всех сил стиснула зубы, не выпуская рвущееся наружу нецензурное ругательство. У нее подкашивались ноги, и она вовсе не была уверена в том, что день на самом деле «прошел не зря». Мало того, что только неделю назад парикмахерша нашла и перекрасила у нее на голове несколько седых волосков, так теперь как бы целиком краситься не пришлось. Потому как бабушка Фарида отжигает намного круче, чем Олечка.
— Кстати, — совершенно не в кассу вспомнила Фарида. – Адель, а что это за девушка с тобой была, ну, в аэропорту, которой ты отдала прекоса?
— Это была Ольга, — вздохнула Аделинка, устало откидывая со лба темную прядь. – Ольга, ну, ты знаешь, я тебе рассказывала…
— ОЛЬГА?????? – взвыла бабушка Фарида, тут же меняя свое мнение насчет «дня, прошедшего не зря» на кардинально противоположное. – Это ТА, которая в церкви учудила?!!!
— Ага…
— Это КОТОРАЯ брошюры экологические в ФСБ сдала???!!!
— Ага…
— Это у КОТОРОЙ крыша от Ктулху поехала???!!!
— Угу…
— И КУДА, по-твоему, она повезла мою овцу??????
— Не знаю, — честно призналась Аделинка. – Я просила отвезти ее сюда, к нам, домой. У меня бы от овцы в машине началась аллергия. Но я не знаю, довезла она ее или нет…
— Не знаешь??? – Фарида с чувством плюнула в лифтовую кабину. Приехавший в ней сосед Аделинки – чиновник из аппарата президента – удивленно ощупал на груди свежий плевок, и, всмотревшись в бешеное лицо Фариды, прохрипел «Извиняюсь» и угрем выскользнул на улицу. – А я – ЗНАЮ!!! Ни фига она ее не довезла! Ну, дорогая внученька, спасибо тебе. Нашла, кому мою овцу доверить. Да мне чуть самолет захватывать не пришлось, чтобы нормально ее довезти – а ты взяла и сдала ее самой тупой, невменяемой и умственно отсталой девице, которую только можно было найти!!! Теперь, — угрюмо добавила Фарида, — мы вряд ли когда-нибудь еще увидим мою овечку. А я-то обещала твоей матери настоящего монреальского прекоса!
— Бабушка, мама не интересуется монреальскими прекосами. Я даже думаю, ты ей просто его хотела навязать…
— Мне лучше знать, чем твоя мать интересуется, — отрезала Фарида и замолчала, всем своим видом показывая, что пока не знает, как пережить это страшное предательство со стороны любимой внученьки. – Аллергия-шмалергия…
Несмотря на столь бурную реакцию бабушки, у Аделинки немного отлегло от сердца: кажется, картинная галерея в наследство ей уже не светит, и на том огромное спасибо. Всё-таки от Фиалковской бывает своя польза.
…Эта надежда рухнула, как карточный домик, едва Аделинка открыла дверь своей квартиры, и, пропустив вперед бабушку Фариду, вошла в прихожую. Из-под двери Ромкиного кабинета на пол струилась полоска света, а в следующую секунду оттуда донеслись голоса: «Ну, ладно, давай еще по маленькой за Блонда Колор, а?» и короткое утвердительное «БЭ» в ответ…
Невероятно, но факт: Олечка, направляемая настоящим монреальским прекосом, пешком добралась до Аделинкиного дома через половину Москвы. В тот момент, когда Аделинка и Фарида заглянули в Ромкин кабинет, подруги на пару приканчивали последнюю бутылку мартини «Бьянко». Судя по всему, Мэгги успела научить Олечку новому фокусу: лакать из миски; сама же овца аккуратно прихлебывала напиток из широкого хрустального бокала…
— Ольга, мать-перемать, — при виде такой пасторали Аделинка зашлась сдавленным стоном. – Я же просила тебя – не надо поить животное спиртным!
— Аделя, Адельк, ну ты только волнуйся, всё под контролем, — «утешила» ее Олечка.
— Хера себе – под контролем! Тебе как — удобно из миски на столе пить? Хочешь, я ее на пол переставлю, чтоб уж вообще всё было классно?
Овца Мэгги занюхала мартини собственным боком и недоуменно покосилась на Аделинку. Во девка напрягается, и с чего бы?
— Ну вот что, Адель, — вмешалась бабушка Фарида. – Ольга со своей задачей справилась – молодец какая, Олечка – так что нечего на нее теперь орать. Имеет право расслабиться. А ты всё нудила – не довезёт, не довезёт… Довезла же! Ах вы мои овеченьки! – и Фарида от всей души обняла Олечку и овцу Мэгги.
Аделинка тихо сползла на палас по косяку, машинально нащупывая в кармане пищащий сотовый.
— Аллё, мама. Привет, мама. Хорошо, мама. Да, мама. Нет, мама. Бабушка Фарида у нас, мама. Она тебе привезла настоящего монреальского, блин, прекоса, мама. Зачем тебе прекос? Я не знаю, мама. Куда мы его дели? Да тут, у Ромки в кабинете, они с Ольгой мартини допивают… Нет, мама, я не свихнулась. Но уже, наверное, скоро.
— Бе-е-е-е-е-е!!! – радостно воскликнула Олечка. – Аделя, типа, маме приветы!
— Мам, Оля тебе передает бе-е-е-е… то есть, привет. Нет, я не напилась в жопу, мама. Пока, мама.
— Так она что – прекоса не хочет??? – осведомилась бабушка Фарида. – Прекос ей не нужен, а?! Ну, я вам завтра устрою, пусть она только сюда приедет… Да вы обе сами не знаете, чего хотите!
— Я знаю, чего я хочу, — слабым голосом возразила Аделинка. – Я хочу, чтобы меня родили обратно… Пойду в ночной супермаркет, кто-нибудь водку со мной пить будет?…
— Аделька, ну ты чего – нельзя же так распускаться, — упрекнула ее Олечка.

© Copyright: Олег Новгородов