Голос

Очередь двигалась до отвращения медленно. Толя, массируя руками виски, сидел в мягком удобном желто-голубом кресле. «Еще трое. Целых три человека», — с болезненным нетерпением страдал он, — «как долго-то». Эта мысль не осталась без внимания. Из головы донеслось до боли знакомое и противное:
— Лютики, лютики, ромашки, гладиолусы.
— Блядь, да заткнись ты, наконец, — в сердцах прошипел Толя.
Голос в его голове жил уже третий день. Толя раньше слышал о таком явлении, но представить себя на месте человека с голосом в башке, просто не мог. Однако вышло так, как вышло. Голос говорил. Причем говорил практически без пауз и перерывов на сон и обед. Толя вставал с голосом, ел с голосом, одевался с голосом, раздевался с голосом, даже спать ложился с голосом. Ну и просыпался, естественно, под знакомые звуки. Кроме того, что голос был всегда, он еще отличался поразительно паскудным писклявым тембром и достаточно однообразным репертуаром. Получив себе такого друга, Толя быстренько нарыл кучу литературы на тему «голосА в голове».
Там описывались случаи, когда эти мнимые голоса становились лучшими собеседниками, а то и друзьями больных. С ними делились самым сокровенным, от них получали важные советы. Ага, как же. Толин голос пищал отдельными бессвязными словами из лексикона современной блондинки:
— Стразики, стразики. Брюлики, ой, мамочки, — опять затараторил голосок.
«Терпи, мужик», — Толик сжал кулаки и начал скрипеть суставами пальцев, отвлекая себя от противной пискли.

На третий день мучений, окончательно осознав, что голос сам собой не исчезнет, Толя пошел к врачу. В бесплатную медицину он не верил сразу и навсегда, поэтому отправился прямиком в самый крутой частный центр города. Там принимал профессор психиатрии, местное светило, Иван Карпович Высоцкий, которого Толику уже давно нахваливали все его больные на голову знакомые. А таких, признаться, у Толи было немало. В приемной профессора сидели люди. Человек пять, не больше. Но каждому из них доктор, судя по всему, оказывал максимум внимания, поэтому очередь ползла, как черепаха из анекдота за пивом.
— Гламурненько, респектики, чмоки-чмоки.
— УУУУУУУУУ, ЗАЕБАЛА, — в полный голос заорал Толя. Потом, смутившись своего внезапного порыва, обвел приемную глазами. На лицах сидевших там людей читался невообразимый, отчаянный ужас.
— Вы, молодой человек, может, идите вперед. Без очереди, — с трудом вымолвила седовласая женщина, за которой занимал Толя, — вам нужнее.
Остальная очередь согласно закивала, и Толя резко подхватившись, устремился в освобождаемый предыдущим клиентом кабинет.
В кабинете было светло. Даже ярко как-то. За столом сидел крупный мужчина средних лет, голову которого венчала грива черных, как смоль, волос. «Доктор», — сообразил Толя. Блондинка не ответила, и у него появился повод улыбнуться.
— Когда пациент улыбается, мне приятно, — дружелюбно пробасил врач, — проходите, садитесь. Что беспокоит? А что лечить будем?
— Доктор, у меня голос в голове. Достал он меня. Спать не могу, есть не могу, гулять не могу, одеват…
— Подождите, спокойней. Я понял. Голос у вас в голове, и он вам мешает нормально жить. Так?
— Ага, — только и выдохнул Толя.
— Ланком, нинаричи, доннакаран нью йорк, — добавила блондинка.
— Доктор, профессор, ну вот опять, опять он, — плаксиво замычал Толя, — вы же светило, избавьте меня от этой напасти. И побыстрее, пока я не свихнулся окончательно.
— Сочувствую вам, мил человек. Да, помочь могу, но не быстро. Курс лечения будет долгим. Годик, а может и полтора. К слову, и гарантию стопроцентную на полное излечение вам дать не смогу. По хорошему, и положить бы вас не мешало. В стационар. На месячишко-другой.
— Ох, — силы окончательно покинули Толю, и он медленно осел на пол. Последнее, что Толям успел услышать перед полной отключкой было: «пирсинг пупика…»
Очнулся Толя от резкого запаха. Доктор водил перед его носом кусочком ваты с нашатырем.
— Ну что, пришли в себя, — все также благодушно улыбаясь сказал профессор. – Что ж вы так. Неужто достал он вас до такой степени.
— Да, — слабо кивнул Толя.
— А чем? Чем именно? Склоняет к серийным убийствам? Или к дьяволопоклонничеству?
— Нет, доктор, тут другая история.
И Толя поделился своим горем.
— Блондинка, говоришь. Ну, эт дело поправимое. Завтра ее уже не будет. Что будет, а что-то обязательно будет, не знаю. Но от блондинки и следа не останется. Вот вам рецептик. Хорошее средство – «Перпол» называется. Дуйте прямиком в аптеку. Три таблетки перед сном. И наутро – эффект.
— Вэлнесс, фитнесс, леди-комбат, — с чувством дополнила профессора блондинка.
Вдохновленный и с таблетками, Толя примчался домой. Не обращая внимания на болтовню блондинки, сварил себе яйцо вкрутую, налил молока, и, поев, пошел в спальню. Там одним махом проглотив три таблетки, завернулся в одеяло и тут же уснул. На этот раз блондинка не успела вставить свои пять копеек.
Проснулся Толя в отличном настроении, каждой клеточкой своего тела чувствуя бодрость. В голове было на редкость тихо и спокойно. «А помог же, светило, помог. В рикомед гада. Адназначна! Чтоб такое щас замутить? Может выпить на радостях, а затем по блядям? Хорошая идея. Атличная. Так и сделаем!» — довольно подумал Толя.
— Бляди, бляди, водка, водяра! – донесся из головы чужой мужской голос.
— Опа, а нашего полка-то прибыло, — с бесшабашной веселостью произнес Толя, будет с кем выпить.
— Жрать, жрать, водяра, — отозвался голос.
Толя пошел на кухню, вынул из морозилки бутылку водки, и взяв из серванта две чикушки, удобно расположился перед зеркалом. Наполнив емкости водкой, он подмигнул своему отражению в зеркале и спросил:
— Ну что, будем здоровы?
— Будем, будем! – прозвучало из головы.
«А жизнь-то определенно налаживается», — подумал Толя, и залпом выпил оба мерзавчика.

Прислал Kisslove