Азбука волшебства

Вагон сильно качнуло и Мишке снова досталось по спине тяжелой сумкой. Люди стояли плотно, час пик — и нет возможности пошевелиться или отодвинуться в сторону. Противная веснушчатая девчонка, сидя рядом с надменной мамашей, лизала огромный леденец и болтая ногами, каждый раз норовила заехать Мишке по колену грязной туфлей.

Машинист резко затормозил, испугавшись чего-то неведомого в темноте тоннеля, народ в вагоне охнул в один голос, дружно теряя равновесие, и начал заваливаться друг на друга. Мишка зашипел от боли, получив локтем от не успевшего схватиться за поручень соседа, сзади добавила горластая тетка, а изловчившаяся вредина таки пнула его, оставляя на джинсах грязный след.
— Чтоб тебя… — бросил он зло, краем глаза зацепив ремень огромного баула.
С едва слышным треском ремень лопнул, охнул испуганно его владелец, а явно набитая кирпичами сумка всем своим весом обрушилась Мишке на ноги.

— «Станция Добрынинская!» — радостно объявил динамик и народ толкаясь локтями, шустро повалил в распахнувшиеся двери.
Припадая на ушибленную ногу и проклиная понаехавшую периферию с ее телегами и мешками, Мишка выбрался на перрон и остановился у колонны, пережидая бурный поток спешащих на посадку людей.
Злорадно ухмыльнулся, услышав доносящиеся из вагона стонущие причитания, осторожно перенес вес на ушибленную ногу.
Вроде, нормально…
Поднял взгляд и заметил в окошке нахально высунутый язык. Покачал в сердцах головой, прицелился указательным пальцем и сказал негромкое «Пафф!». Тонкая палочка в руке за стеклом переломилась, блестящий шарик леденца на глазах изумленного Мишки упал, словно мишень в тире.
Двери вагона с грохотом сомкнулись, растерянно моргнули, удаляясь прочь, вытаращенные глаза, и поезд медленно скрылся в тоннеле.

— Не фига себе? — пробормотал ошарашенно Мишка, внимательно разглядывая совершенно безобидный с виду палец.
— Документики предъявите, гражданин! — раздался над ухом властный голос.
— У меня дома паспорт, — растерянно отозвался он, поворачиваясь к хмурому сержанту.
— Придется пройти, — сообщили ему и крепко прихватили за локоть.
— Да я на работу опаздываю! — сделал Мишка последнюю попытку протестовать, на что получил в ответ неопределенное:
— Там разберемся…

В офис родной фирмы Мишка заявился после обеда, за что получил изрядную нахлобучку от начальства, но нисколько не расстроился. Утренние события в метро осели в голове неразрешимой загадкой, не позволяя сосредоточиться на чем-либо другом.
— Досталось тебе сегодня? — ехидно поинтересовалась Наташка, местная интриганка и наушница.
— Не твое дело…
— Погонят тебя скоро! — держа в руках кружку с горячим кофе, она остановилась возле его стола. — И правильно сделают — нечего всяких бездельников кормить! А я на твое место брата своего пристрою…

Наташка была в недавно купленных туфлях на высоченных шпильках и Мишка опустив глаза, мысленно прицелился, тихонько выдохнув «Пафф!»
Каблук подломился, Наташка ойкнула от неожиданности и щедро окропила мишкину рубаху дымящимся содержимым кружки.
На крик сбежался весь отдел, даже шеф выбрался из кабинета, дабы выяснить, кто взялся так талантливо пародировать звезду отечественной эстрады, да еще и в рабочее время…
Рыдающую Наташку увели к умельцу из соседнего отдела, а пребывающего в легком ступоре Мишку отправили домой, здраво рассудив, что сегодняшний день у парня явно не задался.

На свежем воздухе Мишке немного полегчало. Погрузившись в размышления, он побрел было в сторону метро, не обращая внимания на спешащих прохожих, но кто-то из них имел неосторожность толкнуть его в плечо. Только внезапно посетившее озарение удержала Мишку от страстного желания немедленно отомстить невольному обидчику.
— Дудки! — задрав голову вверх и разглядывая безмятежное небо, произнес он. — Спасибо, уже ученый…
Сунув руки в карманы и старательно глядя перед собою, он зашагал прочь твердой походкой, решив более не обращать внимание на разного рода мелкие неприятности.

— Дай рупь, мужик, — от просителя за версту несло перегаром.
Еще несколько небритых личностей терлось неподалеку, заняв стратегическую позицию возле входной двери магазина.
В другое время Мишка прошел бы мимо, даже не оглянувшись, но сейчас он с готовностью остановился.
— Рупь? — переспросил он, заглянув в наполненные похмельной мукой глаза. — Без проблем!
Разжал кулак и протянул жертве пагубной страсти блестящий кругляк.
— Ух ты! — с благодарностью воскликнул тот. — А еще один не дашь?
Мишка в ответ молча сжал кулак, на секунду закрыл глаза, вызывая в памяти нужный образ — и раскрыл ладонь, демонстрируя новенький пятирублевик.
— Ты из цирка, да? — остановивший его слегка оробел. — Он хоть настоящий?
— Бери, бери! — успокоил просителя Мишка. — Самый, что ни наесть.
Заинтересованно поглядывая на странного прохожего, подтянулись от дверей магазина страждущие приятели.
— А с червонцем так можешь? — хрипло полюбопытствовал один из них.
Мишка прикинул количество окруживших его людей и сотворил пятисотенную.
— Нате, мужики, поправляйтесь! — вручил он купюру обалдевшему от счастья алкашу. — А я пойду, пожалуй…

Его нагнали возле метро: задыхающийся от бега незнакомый дядька в очках схватил Мишку за рукав и забормотал торопливо:
— Выручай, друг! Мне всего сто баксов нужно — у жены день рождения, а я все, все до копейки проиграл… Мне сказали, что ты можешь!
Стоявшие неподалеку две торговки с семечками весело захихикали, услышав странную просьбу.
— Да не вопрос! — чувствуя в себе силы осчастливить целый мир, усмехнулся Мишка. — Держи.
Он достал из кармана упаковку зеленых купюр, точь-в-точь такую же, как не раз видел в кино, и протянул невезучему отцу семейства.
Одной из продавщиц от увиденного стало дурно, зато вторая мигом подскочила к Мишке и вцепилась в него мертвой хваткой.
— Дай и мне! — зашептала она нетерпеливо, стараясь заглянуть в глаза. — До конца жизни молиться за тебя буду!
Мишка сообразил наконец, что перегнул палку с чудесами и попытался отпихнуть явно обезумевшую старуху.
— Погоди, мать, сейчас… — и тут ему в ноги бросилась вторая. — И мне, кормилец, и мне!

Прохожие останавливались, недоумевая, с чего вдруг так страстно заголосили две пожилых женщины, хватаясь руками за растерявшегося парня.
Но когда Мишка выхватил из кармана две банковских упаковки и кинул их под ноги бабкам, собравшуюся вокруг толпу прорвало…
Его рвали на части, яростно дергая со всех сторон и кто-то совершенно осатаневший пинал со всей дури в спину, с ненавистью рыча в ухо:
— И мне дай, и мне, гад!
Теряя рассудок, Мишка взмахнул рукой, словно кидая гранату в мелькнувший перед глазами козырек над входом в метро:
— Да что чтоб вам…
Грохнуло оглушительно, посыпались стекла и запахло резко гарью… Завизжали пронзительно женщины, народ шарахнулся в одну сторону, в другую, давя ногами упавших.
Мишку отшвырнуло на проезжую часть, прямо под колеса отъезжающего автобуса. Заскрипели тормоза, за широким стеклом перекосилась испуганно физиономия водителя, нестерпимой болью ударило по всему телу и навалилась кромешная тьма…

— Ты поправляйся, — рука шефа по-отечески легла на плечо. — Вот здесь фрукты разные, товарищи передали.
Мишка вместо ответа кивнул забинтованной головой.
— Мишенька, — всхлипнула Наташка, — ты уж извини меня! Если бы не мой каблук чертов, то ничего бы и не случилось!
— Да перестань ты рыдать, Наталья! — поморщился шеф. — Причем тут твой каблук, когда в стране бардак, а соответствующие органы мышей ловить не желают? Им бы только честных предпринимателей мытарить, да взятки вымогать… Извини, Миш, просто у нас третий день налоговая в офисе ошивается, все нервы истрепали! Пойдем мы, а ты тут не скучай и выздоравливай!

Мишке в больнице спалось плохо: слишком много боли и страданий присутствовало вокруг. Каждую ночь мучился он бессонницей, забываясь только под утро, совершенно измученный и опустошенный.
Кто-то плакал в темноте, тихо и обреченно, едва различимым сгустком горя пребывая среди холодных каменных стен где-то неподалеку.
Стараясь не шуметь, Мишка поднялся с койки и покачиваясь от слабости, выбрался в темный коридор. Плакали на лестнице в другом крыле, он не слышал — чувствовал, когда осторожно держась за стену, брел через весь больничный корпус.
— Чего ревешь? — спросил он, глядя сверху на маленькую фигурку, замершую возле открытого окна.
Ей было на вид лет двенадцать, вряд ли больше, со смешными косичками и в пижаме. Она стояла на площадке между этажами и тихо всхлипывала.
— Ничего, — едва расслышал Мишка.
— Ничего, так ничего, — вздохнул он, устраиваясь на широком подоконнике. — Хочешь леденец?
— Я уже не маленькая, — шмыгнула она носом.
— Ну да, ну да, — легко согласился он. — Тогда, может быть, яблоко? Ты какие любишь?
— Я мандарины люблю, без косточек. Только их сейчас в магазинах нет.
Мишка пожал неопределенно плечами и сунув руку в карман, извлек на свет желтый шарик.
— Будешь? — протянул он половинку, очистив мандарин.
— Спасибо, — девочка приняла угощение. — Он с косточками…
— Черт! — скривился Мишка. — Точно… и кислый, зараза!
Он представил в уме новогодний стол, вазу с фруктами и вкус из далекого детства.
— Попробуй эти…
— Сколько их у вас там? — покосилась она удивленно.
— Килограмма два-три…
Смех прозвучал в тишине ночи серебристым колокольчиком. Мишка подумал и сотворил на подоконнике исходящую душистым паром чашку.
— Ты не против, если я кофейку выпью?
— Вы фокусник?
— Я волшебник… наверное.
— А почему «наверное»? — удивилась она. — Если умеете делать чудеса — значит точно волшебник!
— Чудеса? — почесал Мишка в затруднении затылок. — Кажется умею… но пока как-то криво. Вот как с мандарином: вроде спелый и красивый, а внутри кислятина.
— Научитесь, — махнула она рукой. — Моя мама говорит, что все дело в практике.
Мишка посмотрел на собеседницу с уважением.
— У тебя умная мама. А ты с чем сюда угодила?
Девочка наморщила лоб, вспоминая:
— У меня опухоль, — она показала рукой, — вот здесь. Собираются делать эту… операцию.
— Здесь? — положил Мишка руку на указанное место и почувствовал под ладонью укол боли. — Ух ты… колется, гадина!
Он поискал внутри себя уверенность и силы, потом решительно скомандовал:
— Закрой глаза и думай о чем-нибудь хорошем… о маме, например.
Она послушно сомкнула длинные ресницы. Мишка сосредоточился и одним махом втянул в себя страшный сгусток.
— Ой, — вздрогнула девочка. — Щекотно… Можно открывать глаза?
— …угу, — не разжимая зубов отозвался Мишка.
— Я пойду? — спросила она, сладко зевнув. — Очень спать хочется.
Он кивнул молча, изо всех сил стараясь не застонать.
— Пока, — прошелестели легкие шаги, хлопнула дверь на этаже и уже тогда, переломившись в поясе, Мишка рухнул лицом на холодный пол.

— Это хорошо, что вы так вовремя под автобус угодили, — порадовал Мишку врач на обходе. — А то когда еще в больнице оказались? Запустили бы, не подозревая даже, свою опухоль до состояния неоперабельного — и привет! А так, добрый доктор Айболит скальпелем чик-чик сделал — и отныне все в ажуре! Повезло вам, молодой человек!
— Спасибо, доктор, — он не узнал поначалу свой собственный голос. — Вы меня, дурака, здорово выручили…
— Да пустяки, — весело ответил врач. — Работа у меня такая!

Мишка вышел из больницы спустя месяц, когда в город пришла осень и небо заволокла серая, насквозь пропитанная дождем хмарь. Засунув руки в карманы куртки и не поднимая взгляда от мокрого асфальта, он быстрым шагом преодолел путь до метро. В вагоне было на удивление просторно, Мишка забился в угол и не открывал глаз до нужной станции.

Несколько дней он просидел безвылазно в квартире, не подходя к двери и не отвечая на телефонные звонки. День сменялся ночью, надоедливый дождь то прекращался, то начинался вновь, а он неподвижно сидел и смотрел, как загораются и гаснут окна в доме напротив.
Иногда он скрипел зубами, порой что-то бормотал негромко и язвительно, или просто молчал, стараясь постичь нечто важное внутри себя.

Это случилось утром, которое несостоявшийся волшебник собрался провести также, как и предыдущие — равнодушно отстранившись от всего происходящего в пределах досягаемости его обострившихся чувств.
Сначала Мишка просто морщился, делая вид, что не слышит, затем несколько минут в нерешительности стоял перед окном, сжимая нервно кулаки, и наконец, не выдержав, сорвал с вешалки куртку и распахнул входную дверь.
Где-то неподалеку кто-то плакал, тихо и обреченно…