Гитлер и все-все-все. (здоров ли автор?)

Давным-давно — кажется, в прошлые, а может даже и в позапрошлые — Гитлер жил в Европе под фамилией Шикльгрубер.

— Что значит жил под фамилией? — немедленно спросил историк.
— Это значит, что на дощечке над дверью было написано немецким по белому: Алоиз Шикльгрубер, а он под ней жил.
— Он, наверное, и сам этого не понимал, — сказал историк.
— Только я и понимаю… — огорченно прошелестел из дальнего угла призрак с характерными усиками.
— Тогда я буду продолжать, — сказала История.

Однажды, гуляя по Европе, Гитлер вышел в Польшу, и обнаружил на самом краю Польши большой-пребольшой Советский Союз, а в глубине этого Союза кто-то громко матерился: мать-мать-мать-мать…

Гитлер обхватил голову руками и стал думать.

Сначала он подумал так: «Это мать-мать-мать — неспроста! Зря никто материться не станет. Сам Союз материться не может. Значит, кто-то там матерится. А зачем тебе материться, если ты не русский? По-моему, так!»

Потом он еще подумал-подумал, и сказал своим генералам (они всегда вокруг него крутились, даже если он гулял один): «А зачем на свете русские? Для того, чтобы качать нефть. По-моему, так!»

Тут он забрался на трибуну, встал в красивую позу и прокричал совершенно случайно собравшимся вокруг немецким солдатам и офицерам:

— А зачем на свете нефть? Для процветания великой немецкой нации! По-моему, так, а не иначе!

И с этими словами он полез на Союз.

Он лез, и лез, и все лез, и по дороге он пел про себя песенку, которую кто-то когда-то зачем-то (но очень уж к случаю) сочинил. Вот какую:
Deutschland, Deutschland über alles,
Über alles in der Welt,
wenn es stets zu Schutz und Trutze
brüderlich zusammenhält.
По-правде говоря, Гитлер уже порядком устал. Но ему оставалось лезть уже совсем-совсем немножко. Вот стоит только перелезть через Днепр — и…

Тррах!

— Мама моя родная! — крикнул Гитлер, когда противопехотная мина рванула у него под самым носом.

— Эх, и зачем я только… — пробормотал он, когда у него в тылу что-то взорвали партизаны.

— Да ведь я не хотел сделать ничего пло… — попытался он объяснить, запутавшись в колючей проволоке и перевернувшись вверх тормашками.

— А все из-за того, — признался он наконец, когда передал привет местным болотам и плавно застрял под Смоленском, — все из-за того, что я слишком люблю фатерлянд!

Гитлер выкарабкался из-под Смоленска, вытряхнул из усиков осколки и снова задумался.

И самым первым делом он подумал о своем друге Германе.

Итак, Гитлер отправился к своему другу Герману, который жил в небольшом домике в Берлине.

— Гутен морген, Герман!
— Гутен морген, Гитлер!
— Интересно, нет ли у тебя случайно танка?
— Танка?
— Да, я как раз шел и думал: «Нет ли у Германа случайно танка?» Мне было просто интересно.
— Зачем тебе понадобился танк?

Гитлер оглянулся, и, убедившись, что генералы записывают, сказал страшным шепотом:

— Нефть.
— Что-о?
— Нефть! — повторил Гитлер.
— Кто же это ходит за нефтью с танками? Нет, я понимаю там, с канистрой, с цистерной наконец, но…
— Я хожу! — патетически изрек Гитлер.

Ну а как раз накануне Герман был на вечере у своего друга Хайнца, и там всем гостям дарили танки. Герману достался новенький, экспериментальный, T-IV, а одному из Подчиненных и Осведомителей Вальтера — учебный, еще довоенный, T-I, но этот Подчиненный и Осведомитель его не взял, потому что был очень засекреченный, а танк бы его выдал, поэтому Герману пришлось, так и быть, захватить с собой оба танка.

— Какой тебе больше нравится? — спросил Герман.

Гитлер обхватил голову руками и задумался глубоко-глубоко.

— Вот какая история, — сказал он. — Если хочешь достать нефть, главное, чтобы русские тебя не раскусили. И вот, значит, если танк будет старый, они могут подумать, там сидит какой-нибудь заблудившийся курсант, и не раскусят его. А если танк будет новый, они могут подумать, что там сидит заблудившийся испытатель, и тоже его не раскусят.
— А думаешь, они не заметят в танке тебя?
— Может, заметят, а может и нет, — сказал Гитлер. — Разве знаешь, что русским в голову придет? — Он подумал и добавил: — Я притворюсь, как будто я очень засекреченный техник с очень засекреченного завода. Тогда они точно не догадаются!
— Тогда тебе лучше взять новый танк, — сказал Герман.

И вопрос был решен.

Они взяли с собой T-IV, и отправились в поход.

Гитлер первым делом залез в моторный отсек танка и как следует угваздался смазкой и копотью, чтобы стать совсем-совсем грязным, как настоящий Очень Засекреченный Техник. Потом он залез в танк, а Герман заварил все люки — на всякий случай — мало ли чего можно ожидать от русских. Затем они завели мотор, и танк плавно поехал к Союзу, и остановился там — как раз напротив Москвы.

— Хайль Гитлер! — закричал Герман.
— Что, здорово? — крикнул в рацию Гитлер. — Ну, на кого я похож?
— На величайшего вождя германской нации всех времен, едущего на наисовременнейшем танке покорять весь мир! — преданно ответил Герман.
— А на очень засекреченного техника с очень засекреченного завода разве не похож? — тревожно спросил Гитлер.
— Не очень.
— Ну ладно, может быть, с той стороны больше похоже. А потом, разве знаешь, что придет русским в голову!

Но тут на танке слетела гусеница, и Гитлер застрял под Москвой совершенно неподвижно. Он мог видеть на карте, где у русских нефть, он мог планировать, как повезет эту нефть в Германию на благо Третьего Рейха, но достать нефть он, увы, никак не мог.

Спустя некоторое время он снова вышел в эфир.

— Герман! — крикнул он шепотом.
— Хайль Гитлер!
— По-моему, русские что-то подозревают.
— Что именно?
— Не знаю. Только, по-моему, они ведут себя подозрительно!
— Может, они думают, что ты хочешь захватить их страну, а их всех превратить в рабов?
— Может, и так. Разве знаешь, что русским в голову придет!

Вновь наступило недолгое молчание. И опять послышался голос Гитлера.

— Герман!
— Хайль Гитлер!
— У тебя дома есть ягдгешвадер?
— Кажется, есть.
— Тогда я тебя прошу: подгони его сюда, пусть барражирует взад и вперед, а сам поглядывай на небо и приговаривай: «Тц-тц-тц, кажется, американцы обнаглели, как бы они мне экспериментальный танк не поломали!». Я думаю, тогда русские нам лучше поверят, что мы их захватывать не хотим.
— Яволь, майн фюрер!

И Герман пошел домой за ягдгешвадером.

— Тебя только за смертью посылать! — крикнул Гитлер, как только Герман вернулся. — А я уже начал немного впадать в бешенство. Я заметил, что русские ведут себя совсем подозрительно!
— Так ягдгешвадер развернуть прямо над тобой, или чуть сбоку?
— Прямо надо мной, но только погоди минутку. Надо действовать наверняка. Самое главное — это обмануть русского Сталина. Тебе его оттуда видно?
— Никак нет, мой фюрер!
— Жаль, жаль. Ну тогда ты поднимай ягдгешвадер, а я буду петь про дружбу народов и общее сходство арийского типа со славянским — так, наверное, поют все, кто не хочет захватывать русских.

Герман начал гонять ягдгешвадер туда-сюда и говорить, что кажется, американцы обнаглели, а Гитлер начал толкать речи.

Правда, из заваренного со всех сторон танка его было слышно плохо, а по радио он их толкать не решался, так что текст их до нашего времени не дошел.

Но русские, как ни странно, матерились все подозрительнее и подозрительнее. Многие из них даже вылезли из Москвы и стали контратаковать вокруг секретного танка. А один русский присел на броню, нацарапал гвоздем «Здесь был Вася» и сразу же побежал дальше.

— Герман! — закричал Секретный Техник.
— Хайль Гитлер!
— Я подумал, подумал, и наконец все понял. Это неправильные русские!
— Да?
— Совершенно неправильные! И они, наверное, качают неправильную нефть! А правильную качают на ближнем востоке, правда?
— Как скажет мой фюрер!
— Именно так. Тогда мне, скорей всего, лучше отсюда убираться.
— А как? — спросил Герман.

Об этом Гитлер еще как раз и не подумал. Ведь танку-то заварили все люки, на всякий случай, так что выбраться из него он не может. Эта мысль ему не понравилась. Тогда он еще раз как следует подумал и сказал:

— Герман, у тебя есть дома рудель?
— Есть, мой фюрер!
— Тогда тащи его сюда!

Герман сбегал домой за руделем и начал его нацеливать.

— Герман, куда ты целишься? — раздалось из рации.
— В русских, конечно.

Ответа не последовало, но из рации Германа полезла пена. Через пару минут сквозь пену донеслось:

— Идиот!
— Яволь, майн фюрер!
— Пусть он подобьет танк!
— Но если он подобьет танк — тебе будет причинен ущерб.
— А если он не подобьет — ущерб будет причинен всему Великому Рейху! А потом и тебе лично — когда я выберусь из этой чертовой железяки!

Конечно, тут Герман сразу понял, как надо поступить. Он тщательно, до слёз, проинструктировал руделя и выпихнул его в небо.

— Ой-ой-ой! — вскрикнул Гитлер.
— Разве я не попал? — спросил Герман.
— Ты!… Ты попал, Герман! — проревел в рацию Гитлер. – Ты даже не представляешь себе, как ты попал! У меня теперь еще и башня не поворачивается!
— Прости пожалуйста, — сказал Герман и снова выпихнул руделя в воздух.

На этот раз он не промахнулся. У танка что-то отвалилось, и Гитлер из него кое-как выбрался.

Снова поздоровавшись с противопехотной миной, партизанами, колючей проволокой, болотами и жутким русским морозом, Гитлер вернулся в Европу. Правда, крыша у него совсем поехала, оттого что ему пришлось столько времени сидеть в танке с заваренными люками. Целый год после этого происшествия при одном только упоминании танков у него на губах появлялась пена, а взгляд становился совсем диким. И с Хайнцем он после этого совсем поссорился. Из-за чего — непонятно».