Меланхолия

Славик и Виталик сидели за столиком в кафе и ели колбаски, запивая их пивом из высоких стаканов.
— Именно то, что надо, — констатировал Славик, гипнотизируя взглядом подцепленную на вилку половину колбаски.
— Согласен, — кивнул Виталик, отхлебнув пива. – В колбасках – жизнь.
— И холестерин.
— А разве холестерин не в майонезе?
— Или в яйцах…
— Но только не в моих.
Наступила длинная пауза: друзья сосредоточенно жевали.

Они были похожи друг на друга, как две капли «Будвайзера»: оба высокие, тощие, ленивые и абсолютно бесполезные в жизни люди. Свою бесполезность они неоднократно и успешно доказывали еще в школе, где вместе сидели за партой, потом — в армии, умудрившись попасть в одну автороту. Об их героической службе по военной части до сих пор ходили легенды: рядовые Бакланко и Чуриков до самого дембеля не освоили даже чистку сортиров, а их участие в стрельбах долгие годы спустя снилось командному составу в ночных кошмарах.
После армии друзья выучились в одном институте на инженеров, и лишь с началом производственной практики пути их разошлись. Но, к счастью, не навсегда. За относительно недолгий период разлуки Виталик довел до развода свою жену-еврейку, которая готова была смириться даже с тем, что муж гуляет налево, неистово жрет водку с перерывами только на перекур и является домой под утро. И то не каждый день. Лишь бы раз в полгода выполнял свои супружеские обязанности и показывался на глаза теще. Но на вечный мужнин пофигизм ко всему на свете она не подписывалась. Славик совершил подвиг похлеще — он просто не явился на собственную свадьбу, после чего долго скрывался в подполье от родни похеренной невесты.

— Слушай, а может — по окорочкам? — Славик освежил диалог новой идеей.
— С пивом? — уточнил Виталик.
— Яволь! Барышня! — Славик помахал рукой официантке.
— Да несу уже, несу, — откликнулась та — программу этих двоих она знала наизусть. В кафе Славик и Виталик зависали регулярно, когда позволяли финансы. А финансы позволяли — окромя как на жрачку, ребята тратились только на легонькую развлекуху, типа, позырить перед сном телек.
— Пожалуй, вечерком возьму еще пивчанского, на диване поваляюсь, — мечтательно произнес Виталик. — Заценю, чё по тиви крутят.
Славик закурил сигарету.
— Фэ, Виталий Борисыч! Я начинаю бояться, что вы деградируете. Скатываетесь, такскть, в бездонную пропасть деградации.
— Чё так плохо? — удивился Виталик.
— Да у тебя один телевизор на уме. А я, например, неуклонно расширяю свои культурные горизонты. Вот, диск дивиди купил себе.
— Охреневаю с твоих культурных горизонтов. Какой фильм?
— Не помню. Дома валяется. Я его полгода назад взял.
— Ну-ну, — глубокомысленно высказался Виталик. — Не исключено, что когда-нибудь ты его даже посмотришь. Но лично я в этом слегка сомневаюсь. Это же надо плеер в розетку втыкать.

Гелла и Наташа сидели в другом углу зала и периодически бросали косые взгляды на единственных присутствующих в кафе мужчин.
— А ничё так ребята, — наконец, сделала вывод Гелла. — Мне светленький нравится. Спорим, разведу за вечер — потом месяц за мной бегать будет?
— Ага, — тихо поддакнула Наташа. Она сама была та еще разводилка — с виду милая, интеллигентная девушка. Сегодня она целый день мучилась после недельного перепоя, учиненного ею в компании таких же милых интеллигентов. Говорить громко ей не хотелось — каждое сказанное слово гулко отдавалось прямо в мозги. Собственно, именно из-за этого подружки пошли посидеть в кафе, а не зарулили в ближайший ночной клуб. Алкогольная интоксикация заметно пригасила нежную Наташину любовь к приключениям.
— Чё ты сегодня всё «ага» и «ага»? Язык отшибло? Вот что пьянка с людьми-то делает… — Гелла притворно вздохнула. — Карочь, сестра по разуму. Если, как я сказала — с тебя бутылка текилы. Забились?
— Фиг там, — возразила Наташа. Мозги всколыхнулись, но девушка мужественно поборола прилив тошноты. — Я тогда рыженького склею, буду я еще тут сидеть, как есенинская женщина…
— Тургеневская женщина, тупизматус законченус, — высокомерно поправила Гелла.
Наташа махнула рукой.
— До дверцы, я их не различаю. О, я чё придумала-то… В общем, спорим, он себе вены порежет?

Гелла пристально вгляделась в подружку. Вроде Натарик как Натарик, а иногда такое ляпнет — уши косяками сворачиваются. Недаром «милая девочка», учась в мединституте, таскала в сумочке скальпель для вскрытий, которым (если за ней не успевали доглядеть) легко могла анатомировать на вечеринке рулет.
— Ладно, — Гелла пожала плечами. — Значит, одна из нас проставляется текилой, ес?
— Афкос. И чего мы сидим?
Гелла в темпе подкрасила губы.
— Ну, вперед. Ты как, в форме?
— Не в спортивной, но юбка у меня с разрезом. Всё, пошли, они на нас уже пялятся.

— Бабы, — сказал Виталик, отводя взгляд от девушек, явно грустивших над своими чашечками с кофе и пепельницей.
— Мы чё — о бабах говорим? — сообразил Славик.
— Да нет… Почему — о бабах? Просто… они там сидят.
— Ну и пусть, мне-то чего? — Славик доедал второй окорочек, и был преисполнен снисхождения к окружающему миру.
— Да и мне, в общем, по ударной установке, — Виталик присосался к пиву.
— Ага, а помнишь, как ты в седьмом классе от физрука по ударной установке огреб? — развеселился Славик.
— Между прочем, было совсем не смешно, — Виталик нахмурился. — Возможно, именно из-за этого я не могу иметь детей.
— Не из-за этого, — Славик замотал головой. — Тебе просто лениво трахаться. Я почти уверен.
Следующие несколько минут одноклассники расправлялись с остатками окорочков.

— Я хочу стать жирным, — с некоторым вызовом обозначил свою новую стратегию Виталик. — Хочу, чтобы у меня был реальный живот. А то я какой-то тощий. Я хочу выглядеть солидно, чтобы все меня уважали.
— Дружище, мы над этим неустанно работаем, — напомнил ему Славик.
— Мне уже тридцать два, — поделился Виталик секретной информацией. — Это тот возраст, когда надо жить в своё удовольствие и пить пиво. Знаешь, как эти… немецкие… шредеры!
— Бюргеры. Только у бюргеров обычно есть фрау, а со своей фрау ты разошелся, как авианосец «Генрих Гиммлер» и субмарина «Ева Браун».
— Не поминай всуе… — вздрогнул Виталик. — У меня после этой субмарины первые седые волосы появились.
Славик скептически хмыкнул. Первые седые волосы у Виталика появились, когда по составленному им грамотному и профессиональному проекту подъемный кран установили за три квартала от стройплощадки. Что касается Виталиковой семейной жизни, поседела как раз его бывшая благоверная. Почему и решилась, в конце концов, подать на развод — бедняжке слишком часто приходилось восстанавливать природную блондинистость при помощи краски.

— Привет, ребята! Сигаретами не поделитесь?
Славик и Виталик повернули головы.
— Меня Гелла зовут, — Гелла легко присоседилась к Славику, отчего тот пролил на штаны сразу полстакана пива.
— Сла… Сла… Сла… …вик.
— Очень приятно, — Гелла серебристо засмеялась. — А это — Наташа, — Наташа отвесила небрежно-изысканный поклон. — Можно звать Наталичкой, Наталей или Натариком. Она не обижается.
— Я вас не стесню? — Натарик плюхнулась по левую руку от Виталика. Тот инстинктивно сдвинулся вправо.
Над столом отвисло две челюсти.
— А… а… а… — формулировать несуществующие мысли Виталик умел очень плохо. — А чего так?! — нашелся он.
— А просто! — в тусовку тормозов Гелла не входила. — Нам с Наталей ужасно скучно… без мужского общества… и, — она посмотрела на Славика серьезными глазами и прильнула губами к его уху, — и сегодня я, кажется, поверила в любовь с первого взгляда.

Ошарашив этим известием и без того полностью деморализованного Славика, Гелла сложила ручки на столе и так же серьезно посмотрела на Виталика.
— Алексеич, у тебя на ухе помада, — сообщил Виталик.
— Ой! — воскликнула Гелла. — Это моя, какая же я дурочка! Сейчас всё сделаем… — обхватив Славика за шею, она принялась слизывать с его уха помаду. Виталик с содроганием наблюдал за этой жуткой процедурой; он готов был поклясться, что раз или два Геллин язычок проник прямо в ушную раковину его старого товарища.
Наташа, которая практиковала не столь прямолинейные методы, осторожно коснулась пальцами локтя Виталика.
— А? — хрипло пискнул Виталик.
— Вы уж нас извините, — прошептала Наташа. — Гелла… она… видите ли, ее недавно бросил молодой человек. Такая трагедия в ее жизни… Девушке хочется тепла и ласки, а ваш друг… очень напоминает ее бывшего. Вообще-то, обычно она так себя не ведет. Завтра ей наверняка будет стыдно…
Виталик с трудом отвел стекленеющий взгляд от разворачивающегося напротив блокбастера. На месте Геллы ему уже сейчас было бы очень стыдно.
— Взять вам пивка? — с некоторым опозданием Виталик вспомнил о том, что в первую очередь он всё-таки джентльмен.
— Я не пью, — Наташа покачала головой. Лучше бы она действительно не пила: опять чуть не вырвало. — И, если честно, не знакомлюсь с мужчинами в кафе. Я-то всего лишь хотела попросить сигаретку…

Лицо у нее было такое честное, а голос — такой искренний, что Виталик сразу и во всё поверил. Не интересуясь больше изнывающим под Геллиным языком товарищем, он схватил пачку «Мальборо» и одним движением вытряхнул всё ее содержимое Натарику на колени.
— Вот спасибо, — Наташа одновременно улыбнулась и хихикнула. Эта комбинация получалась у нее очень обаятельно. — Забыла предупредить — мне и одной хватит…
— Ой! Я такой неуклюжий!!! — Виталик принялся собирать сигареты, при этом то и дело проваливаясь рукой в разрез Наташиной юбки. Натарик полуприкрыла глаза и откинулась на спинку.
— О, боже… — томно сказала она. — Если вы хотите именно так… то нельзя ли помедленнее?
— …и где-нибудь в другом месте… — взмолился Славик, который уже всерьез беспокоился, как бы не распрощаться навсегда со своей ушной серой.

— Прикинь, Семён! — официантка влетела в кабинет директора кафе — тот едва успел спрятать под столом руку, в которой держал открытую бутылку коньяка. — Наши двое колбасопоклонников с девками тусят!
— Да ты что? — поразился директор. — И… как?
— В разгаре. Третью бутылку шампуня им оттащила.
— Погоди-погоди… Это с какими девками? Которые Гелка с Наташкой?
— Да вроде бы… Они тут редко появляются.
— Редко, но, блин, без промаха, как из гаубицы по совхозу. Всё, двоих клиентов у нас, считай, нет. Один за Гелкой бегать будет, как носками привязанный, а второй из-за Наташки вообще с собой кончит. За базар отвечаю!
— Да уж я смотрю, девки своё дело знают. Ладно, пошла работать дальше. Кстати, Семён, у тебя что-то из-под стола льётся. Кажется, коньяк.

Удалившись в «комнату для девочек», Гелла и Наташа вовсе не пудрили носики, как обещали. Они хохотали во всё горло и обменивались мнениями.
— Ребята готовы, — взглянув на часы, подвела итоги Гелла. — Только их уже пора развозить по домам. Пока их не развезло изнутри. В противном случае может не встать Главный Вопрос.
— Чего-чего? А, блин, ты про член? Гел, надоела уже со своим метеоризмом…
— С метафоризмом, ты хочешь сказать?
— Да я ничего не хочу сказать. Слушай, ну конкретно они тупые! Так ведутся, что даже странно. С пол-оборота ваще…
— Мужики, они такие. Они же козлы. Дьявол, у меня поехали колготки.
— Так и сними их. Будет гораздо эротичнее.
— Ну, если ты настаиваешь… — Гелла быстро стянула колготки, пульнула ими в раковину и всунула ноги обратно в туфельки. — Так лучше?
— Намного. Уходим отсюда, пока я сама тебя не захотела.

Если бы девушки могли подслушать, о чем разговаривали оставшиеся в зале Славик и Виталик, они не были бы настолько уверены в достигнутых успехах. После ухода Геллы и Наташи («Мы на пять минут, не скучайте!»), друзья тоже обменялись некоторыми мнениями.
— Чё-то это как-то… — сказал Виталик. — Как-то чё-та… да нет.
— Полностью согласен, — сказал Славик, ковыряя пальцем в ухе.
Виталик бросил настороженный взгляд на дверь «дамской комнаты».
— Слушай, — сказал он. — Тебе не кажется, что это как-то… ну, я даже не знаю.
— Кажется, — подтвердил Славик. — Кстати, кто из нас платит за шампанское?
— Ну, ты, конечно же. Ведь не я его заказывал!
— Да, но есть один момент. Я его тоже не заказывал.
— Но тогда… кто?!
Несколько секунд напряженной генерации воспоминаний и восстановления логической цепи недавних событий.
— Так, на шампанское мы попали, — сделал вывод Славик. — Что еще? В смысле… ну, не просто же так мы им споили три бутылки?
Виталик как мог быстро обмозговал возможные перспективы.
— Может, пригласить их потанцевать? Попросим включить какой-нибудь романтический музон…
— Охренела твоя голова! Сардельки же остынут!
— Да, вот здесь ты прав. И как тогда?…
— Вот ты докопался, откуда же я знаю, как тогда? Ты хоть определись — когда наступит это твоё «тогда»?
Виталик странно зажестикулировал руками, творя в воздухе какие-то магические знаки.
— Борисыч, я сурдопереводу не обучался!
— Если будет секс? — Виталик перешел на открытый телеграфный код.
— Пффффф! И чего? Забыл, как пользоваться?
— Смотря чем. Вдруг она захочет, чтобы с презером? У меня его, к примеру, нет…
— О боже, Виталий, не надо меня так жестоко разочаровывать! Кондомы можно купить в аптеке, это еще в первом классе по природоведению проходят! Так, молчи уже и не позорься, они возвращаются…

Отбытие из кафе несколько задержалось по причине того, что Славик и Виталик желали непременно доесть заказанные на десерт сардельки, но не могли есть их чересчур горячими. В одиннадцать вечера, провожаемые заинтересованным взглядом официантки, вышедшей на улицу покурить, две пары загрузились в два разных авто и разъехались. Гелла и Наташа на прощанье трогательно чмокнулись в щечку.
— Севастопольский проспект, четырнадцать, — проинструктировала Гелла водителя. — Милый, едем ко мне, — повернулась она к Славику. — Предки загорают на югах.
— Чертановская, пятьдесят один, — сориентировал шофера Виталик. — Предки загорают на Востряковском, — пояснил он Наташе.

…По дороге Гелла усиленно думала, нужен ли ей на следующий месяц такой поклонник. Славик думал, что, если дойдет до постели, для начала неплохо бы принять душ и вылить на себя пару литров одеколона. Натарик думала, что, если начать с деликатного минета при свечах, подружке точно придется выставлять ей текилу.
О чем думал Виталик, на некоторое время осталось тайной.

…Когда на горизонте Севастопольского проспекта показались в ночном мраке очертания родного дома, Гелла пришла к окончательному и очень твёрдому решению: такой поклонник ей НЕ нужен. Пусть он сейчас проводит ее до двери, и там она ему скажет: «Пока, милый, увидимся в следующей жизни!». Если же начнутся траблы, в любой момент можно позвать соседа Диму — парень работает охранником в клубе, ему к траблам не привыкать, а бицуха у него-о-о-о-о… Гелла проглотила набежавшие слюни и велела водителю тормозить.
Славик предусмотрительно открыл новой знакомой дверь и подал девушке руку.
— Мужик, ты не уезжай, — сказал он в кабину. — Геллочка, было приятно познакомиться, спокойной ночи.
После этих слов Гелла впала в заикание, от которого ее долго лечили в детстве. Одно дело — послать мужика подальше, стоя возле своей квартиры, а совсем другое — когда мужик посылает тебя, даже не доходя до подъезда.
— Т-т-т-ты к-к-куда? — изумленно спросила она.
— Ну-у… как — куда? Мне домой надо, — решения по пути принимала не только Гелла.
— Но мы же собирались… — ненавязчиво намекнула Гелла. — А… а я-то думала…
— Я тоже думал, — с достоинством ответил Славик. — И, я полагаю — это было бы подло с моей стороны.
— Но Сла-а-а-а-вичек! — чуть не расхныкалась Гелла. — Ну ладно тебе! Ну, зайди хоть на минуто-о-о-о-чку!!! А мне одной будет страшно! — резко применила она коварный прием.
— А ты кино посмотри, — придумал Славик отличный выход, вспомнив про свой диск дивиди.
— Ну блин! — Гелла затеребила Славика за рукав. — Во, я придумала! Давай я тебе номер своего мобильника оставлю. А ты, как приедешь, мне позвонишь. Хоть поболтаем… Вдруг передумаешь и вернешься?
Славик вытащил из кармана свою «Нокию» и активировал записную книжку.
— Диктуй, — обреченно сказал он.

…Проведя в квартире Виталика не больше десяти минут, Наташа нашла там свечи, о существовании которых Виталик даже и не подозревал.
— Где мы их зажжем? — тихим голосом спросила Наташа.
— А… где тут темнее всего? — сострил Виталик.
— Глупенький, электричество мы выключим. — Натарик встала вплотную к Виталику и нежно скользнула ладонью по молнии его брюк. — Я хочу сделать тебе… кое-что… но, может, у тебя есть особенное место, где тебе больше всего нравится? Некоторые мои знакомые любят… любили… чтобы в ванной.
— На кухне, без вариантов, — распорядился Виталик голосом Вин Дизеля.

Славик метался по своему жилищу бесноватой пантерой. Только приехав, он уже успел созвониться с Геллочкой и пообещал, что сейчас же выезжает обратно. Что, если вдуматься, полнейший дебилизм — зачем, спрашивается, наматывать такой километраж по городу?! Но Гелла с таким упоением расписывала, какая тоска на нее напала, едва габариты увозящей Славика машины растаяли вдалеке, и в какой она сейчас прозрачной ночнушке на голое тело, что у Славика в организме заработало какое-то давно перегоревшее реле.
Теперь он жалел о том, что уехал, жалел о встрече с Геллой, жалел о том, что прожора Виталик, которому лишь бы похавать колбасок, затащил его сегодня в это гребаное кафе.
В полном расстройстве чувств Славик машинально потянул на себя дверцу холодильника. Это действие всегда успокаивало его, ободряло, придавало уверенности в себе. Холодильник поприветствовал хозяина ярким светом и батоном сухокопченой колбасы «Кремлевская» на верхней полке. На нижней — ровно, по ниточке, залегли, как бойцы спецназа перед штурмом захваченного террористами здания, банки «Старого тельника».
«На пустой желудок даже горилла не возбуждается», — неожиданно совершил научное открытие Славик. Он сделал себе бутербродов, захватил пару банок «Тельника» и отправился в комнату, чтобы слегка поужинать перед бурной ночью.

…Через сорок минут он взял мобильный и перезвонил Гелле.
— Ты уже приехал?!!! — радостно закричала Гелла. Она уже на всё была готова, и пусть Натарик бухает за ее счет текилу хоть до полного посинения. — Видишь домофон? Набирай: двойка, решетка, три-шесть-один…
— Послушай, Гелла, — сурово оборвал ее Славик. — Я не у тебя. Мне сообщили, что мою двоюродную сестру с семьей захватили террористы. Требований пока не выдвигают, я должен участвовать в переговорах. Спецназу не доверяю, если всё повернется плохо, штурмовать буду сам. — Открываемая банка громко щелкнула.
— Слав, а это что сейчас было?
— Магазин пустой, вот дерьмо… — выругался Славик в трубку. — Дьявол, где же у меня запасной от пээмки… Пока, Гелла, я перезвоню.
— Сла-а-а-а-а-а-вик!!! — возопила Гелла, но захватчик террористов уже сбросил вызов. — Господи… — пробормотала она. — Он это что — серьезно?

Огоньки свечей мерцали и колебались, когда Наташа приводила в исполнение свой ПЛАН. Этот ПЛАН, при условии безукоризненного исполнения, бесповоротно сбрасывал жертву с прямой и ровной трассы спокойного существования на узкую тропинку скорого суицида. Как наркотик — главное, посадить на иглу, а остальное — дело времени. А Наташа умела исполнять такие ПЛАНЫ с блеском. Это искусство она осваивала долго и вдумчиво.
С точки зрения Наташи, всё шло именно так, как надо.
Артистичность, с которой девушка принимает «стартовое положение» перед Сеансом, включает в примитивной мужской психике последовательность диких, первобытных инстинктов. Мужчина ощущает себя завоевателем и победителем — всё с большой буквы. В дальнейшем, в зависимости от личности артистки, лишенный этих ощущений, чувствует себя полным ничтожеством и быстро впадает в депрессию. Чего, в общем, и требовалось добиться.
Натарик столь самозабвенно отдалась любимому занятию, что не сразу обратила внимание на странные эволюции, происходящие где-то у нее над головой. Развитию эволюций предшествовал какой-то загадочный чмок. Чмок прозвучал дважды.
Не сразу поняв, что происходящее носит какой-то подозрительно асексуальный характер, Натарик подняла глаза…

…Скоро она с огромной скоростью вылетела из подъезда и со всех ног понеслась прочь, громко, на радость поздним прохожим, давая себе страшные клятвы, что это, блядь, был последний минет в ее жизни.
Она не сразу поверила в увиденное. Подумала: привет, Натарик, это мы — твои ночные глюки. Но через секунду наступила полная ясность, и девушка оказалась в прихожей быстрее, чем поняла — загадочный двойной чмок был ни чем иным, как звуком открываемого и закрываемого холодильника.
Наташу потрясло даже не то, что будущий самоубийца нагло отхлебывал пиво из бутылки. Прежде ей попадались любители догоняться «по ходу» алкоголем, покуривать травку и даже ширяться героином. Но такое происходило крайне редко — Наташа сама по себе была лучше любых стимуляторов.
Виталик, он же «рыженький», с легкостью превзошел всех, и воплотил своё превосходство в самой кощунственной, чудовищной, нечеловеческой форме.
Левой рукой этот монстр доставал из стоящей рядом открытой консервной банки килек в слегка подсохшем томате, и, четко попадая в ритм Наташиных движений, отправлял их себе в рот.

…Наверное, для Наташи это действительно был последний в жизни минет. Стоит ей только подумать о чем-то подобном, в ушах вновь и вновь слышится убийственная реплика, донесшаяся до нее, когда она в темноте разыскивала по коридору свою сумочку:
— А что такого? Я просто хотел заодно перекусить!
«Жалко, я ТЕБЕ ничего не перекусила!» — с бессильной злостью отвечает в такие минуты Натарик бесплотному голосу.
Нет, такие уроды вены себе не вскрывают.