Кожекин

Кожекин задремал на секунду, но этого оказалось достаточно. “Твою мать!” — успел подумать он, отчаянно выкручивая руль, когда перед ним из дождливых сумерек вырос серый бок “Камаза”, но было уже поздно и машина Кожекина со всей своей трехлитровой “фордовой” дури вмялась в грузовик. После этого стало ничего.

— Грешил? — буркнул Петр вместо приветствия.
Кожекин огляделся. Место, в котором он оказался, напоминало “предбанник” генерального, только потолок был отделан менее тщательно, картины на стенах были класом пониже, да и мрачный растрепанный старик в хламиде никак не мог составить конкуренцию Ниночке.

— Немного, — рассеянно ответил Кожекин и повернулся к столу, — Вы ведь святой Петр?
— В каком-то смысле, — кивнул старикан и уткнулся в картонный скоросшиватель, — Пенсионный фонд за прошлый год…
— Было, было, — отмахнулся Кожекин, — Я понимаю где оказался, не надо формальностей. Так вы что это, с каждым индивидуально или мне какие почести?
— С каждым, — кивнул Петр переворачивая страницу, — Технологии виртуализации, клонирование, каждому по делам его, всякая такая ерунда. Прелюбодеяние…
Кожекин закатил глаза.
— Чревоугодие, немного гордыни…
— Гордыня это?..

— Зачитываю: “На фуршете посвященном тридцателетию фирмы, произнося ответный тост…”
— Понял, понял, — поднял руки Кожекин, — Не надо цитат.
— Ну значит все? — старик развернул скоросшиватель и пустил его по столу, — Подписываем?
— А что мы подписываем? — не двинувшись ни на сантиметр к столу поинтересовался Кожекин, — Рай, я так понимаю, не вариант?
Петр криво ухмыльнулся.
— Но и великим грешником я бы себя не назвал, — продолжил Кожекин, — Значит как оно там… Чистилище?
— Чистилище, чистилище, — кивнул Петр, — Что же еще. Ад, знаешь ли, заслужить надо. Подписывай давай, у меня нет всей вечности здесь с тобой сидеть.
Кожекин вздохнул и вытащил из нагрудного кармана “Waterman”

— Проходи, — помахал пузатый демон не отрываясь от книги, — Устраивайся как дома.
— А в частилище, — поинтересовался Кожекин, — Тоже, значит, демоны?
— В частилище кто провинился, — отзвался хозяин, облизнул палец и перевернул страницу, — Не самая престижная работенка. Раздевайся давай и лицом вон к той стеночке. Раньше начнем, раньше кончим. Сначала бичевание.
— Чего читаем? — поинтересовался Кожекин аккуратно складывая сорочку.
— “Канатка 2032?, — отозвался демон.
— Интересно?
— Так себе. Как автор в ад попадет, надо будет спуститься, задать ему пару вопросов частного характера.
— Может не попадет.
— Все фантасты попадают в ад, — снисходительно объяснил демон, загнул уголок страницы и положил книжку на пол, — Ну, готов?
Кожекин глубоко вздохнул, уперся посильнее в стенку и кивнул.
— Готов, — сказал он.
Демон взял кнут, лениво размахнулся и ударил. Кожекин охнул, но скорее от удивления, а не от боли, его бывало в метро пихали локтями сильнее, чем сейчас. Демон, меж тем, размахнулся еще раз, но на полпути потерял интерес и отбросил кнут в сторону.
— Хватит, — зевнул он, — Не нанимался я здесь ради всяких пахать как папа Карло.
Кожекин почувствовал себя уязвленным.
— Эй, — развернулся он, — А нельзя ли с большим рвением, а?
— А грешил ты как? — равнодушно парировал демон и подошел к большому колесу на стене, -Да воздастся каждому по делам его.
Он принялся крутить ручку, пол разошелся и Кожекин обнаружил себя на краю небольшого котла с булькающей и дымящейся жижей.
— Лезь, — скомандовал демон, уселся обратно и подхватил книгу.
Кожекин осторожно заглянул в котел. Жижа ему не понравилась.
— А может, — робко начал он, — Обойдемся бичеванием?
Демон не снизошел до ответа, но лишь помахал рукой. Кожекин содрогнулся, глубоко вдохнул, зажмурился и прыгнул в котел. Жижа с глухим бульканьем сошлась у него над головой. Она оказалась липкой, противной и едва теплой.
— Эй! — заорал Кожекин выныривая, — Это что такое?! Она же никакая!
— Как и грехи твои, — рассеяно отозвался демон, — Не ори, у меня тут наконец-то хоть чуть-чуть интересный кусок.
Кожекин замолчал и надулся. Пузыри лопались, грязь текла по волосам, в воздухе пахло хлоркой.
— Эй, — позвал он через пять минут, — А мне здесь еще долго сидеть?
Демон не глядя сунул руку в карман и достал часы-луковицу.
— Еще пятьсот тридцать семь лет, двенадцать дней и три с половиной часа, — сообщил он, — А теперь помолчи.
И он демонстративно заерзал на стуле, устраиваясь поудобнее.

“Сука Петр, — мрачно думал Кожекин, — Обманул-таки, определил в ад.” На поверхности жижи лопались пузыри. Было скучно.