Кожекин

Кожекин задремал на секунду, но этого оказалось достаточно. “Твою мать!” – успел подумать он, отчаянно выкручивая руль, когда перед ним из дождливых сумерек вырос серый бок “Камаза”, но было уже поздно и машина Кожекина со всей своей трехлитровой “фордовой” дури вмялась в грузовик. После этого стало ничего.

– Грешил? – буркнул Петр вместо приветствия.
Кожекин огляделся. Место, в котором он оказался, напоминало “предбанник” генерального, только потолок был отделан менее тщательно, картины на стенах были класом пониже, да и мрачный растрепанный старик в хламиде никак не мог составить конкуренцию Ниночке.

– Немного, – рассеянно ответил Кожекин и повернулся к столу, – Вы ведь святой Петр?
– В каком-то смысле, – кивнул старикан и уткнулся в картонный скоросшиватель, – Пенсионный фонд за прошлый год…
– Было, было, – отмахнулся Кожекин, – Я понимаю где оказался, не надо формальностей. Так вы что это, с каждым индивидуально или мне какие почести?
– С каждым, – кивнул Петр переворачивая страницу, – Технологии виртуализации, клонирование, каждому по делам его, всякая такая ерунда. Прелюбодеяние…
Кожекин закатил глаза.
– Чревоугодие, немного гордыни…
– Гордыня это?..

– Зачитываю: “На фуршете посвященном тридцателетию фирмы, произнося ответный тост…”
– Понял, понял, – поднял руки Кожекин, – Не надо цитат.
– Ну значит все? – старик развернул скоросшиватель и пустил его по столу, – Подписываем?
– А что мы подписываем? – не двинувшись ни на сантиметр к столу поинтересовался Кожекин, – Рай, я так понимаю, не вариант?
Петр криво ухмыльнулся.
– Но и великим грешником я бы себя не назвал, – продолжил Кожекин, – Значит как оно там… Чистилище?
– Чистилище, чистилище, – кивнул Петр, – Что же еще. Ад, знаешь ли, заслужить надо. Подписывай давай, у меня нет всей вечности здесь с тобой сидеть.
Кожекин вздохнул и вытащил из нагрудного кармана “Waterman”

– Проходи, – помахал пузатый демон не отрываясь от книги, – Устраивайся как дома.
– А в частилище, – поинтересовался Кожекин, – Тоже, значит, демоны?
– В частилище кто провинился, – отзвался хозяин, облизнул палец и перевернул страницу, – Не самая престижная работенка. Раздевайся давай и лицом вон к той стеночке. Раньше начнем, раньше кончим. Сначала бичевание.
– Чего читаем? – поинтересовался Кожекин аккуратно складывая сорочку.
– “Канатка 2032?, – отозвался демон.
– Интересно?
– Так себе. Как автор в ад попадет, надо будет спуститься, задать ему пару вопросов частного характера.
– Может не попадет.
– Все фантасты попадают в ад, – снисходительно объяснил демон, загнул уголок страницы и положил книжку на пол, – Ну, готов?
Кожекин глубоко вздохнул, уперся посильнее в стенку и кивнул.
– Готов, – сказал он.
Демон взял кнут, лениво размахнулся и ударил. Кожекин охнул, но скорее от удивления, а не от боли, его бывало в метро пихали локтями сильнее, чем сейчас. Демон, меж тем, размахнулся еще раз, но на полпути потерял интерес и отбросил кнут в сторону.
– Хватит, – зевнул он, – Не нанимался я здесь ради всяких пахать как папа Карло.
Кожекин почувствовал себя уязвленным.
– Эй, – развернулся он, – А нельзя ли с большим рвением, а?
– А грешил ты как? – равнодушно парировал демон и подошел к большому колесу на стене, -Да воздастся каждому по делам его.
Он принялся крутить ручку, пол разошелся и Кожекин обнаружил себя на краю небольшого котла с булькающей и дымящейся жижей.
– Лезь, – скомандовал демон, уселся обратно и подхватил книгу.
Кожекин осторожно заглянул в котел. Жижа ему не понравилась.
– А может, – робко начал он, – Обойдемся бичеванием?
Демон не снизошел до ответа, но лишь помахал рукой. Кожекин содрогнулся, глубоко вдохнул, зажмурился и прыгнул в котел. Жижа с глухим бульканьем сошлась у него над головой. Она оказалась липкой, противной и едва теплой.
– Эй! – заорал Кожекин выныривая, – Это что такое?! Она же никакая!
– Как и грехи твои, – рассеяно отозвался демон, – Не ори, у меня тут наконец-то хоть чуть-чуть интересный кусок.
Кожекин замолчал и надулся. Пузыри лопались, грязь текла по волосам, в воздухе пахло хлоркой.
– Эй, – позвал он через пять минут, – А мне здесь еще долго сидеть?
Демон не глядя сунул руку в карман и достал часы-луковицу.
– Еще пятьсот тридцать семь лет, двенадцать дней и три с половиной часа, – сообщил он, – А теперь помолчи.
И он демонстративно заерзал на стуле, устраиваясь поудобнее.

“Сука Петр, – мрачно думал Кожекин, – Обманул-таки, определил в ад.” На поверхности жижи лопались пузыри. Было скучно.