ДР

День рождения — 2.

Открывшийся маленький глаз долго и безуспешно пытался передать мутную картинку в мозг, ожидая от того разъяснений. Так и не дождавшись, он вяло покрутил зрачком и уже собирался закрыться опять, как натолкнулся на что-то безумно интересное. Буквы. Синие буквы. Г. Ж. Е. Л… Внезапно оживший мозг в ответ почему-то выдал фразу «Всем хороша!» и послал радостный импульс всему остальному телу. Зеленая пупырчатая кожа мелко затряслась. Дрожащая когтистая лапа попыталась схватить вожделенный объект. Тяжелый хвост нервно постукивал по грязному полу. Слюна медленно стекала с хищно оскаленной морды. Это был крокодил.
Его звали Геннадий. Это он помнил точно. У него дико болела голова, подергивало зуб, не открывался левый глаз и ему очень хотелось сдохнуть. Все это наводило только на одну мысль – «Вчера явно был какой-то праздник». Трясущиеся когти наконец крепко сомкнулись на горлышке бутылки.
Жадный глоток целебной жидкости.
Волна дрожи.
Вздох.
Слеза умиления.
День рождения!

«День рождения» — вот как назывался этот драный праздник. Уныло осознав, что видимо, он вряд ли вспомнит, чей, Геннадий решил сосредоточиться на происходящем вокруг. Более внимательный анализ выявил выщербленный заляпанный стакан, стоящий рядом с бутылкой. Потом еще один, валяющийся в мутной жиже на краю стола. Странные звуки, раздававшиеся неподалеку, легко подсказали имя второго участника вчерашнего события. Престранный маленький, непонятно откуда взявшийся зверек с мудным именем Чебурашка давно уже занимал в жизни крокодила место между другом и домашним животным.
— Алкоголь-яд, – цинично оскалился Геннадий в ответ на очередные душераздирающие звуки из туалета.
Бедный зверек, судя по всему, как раз вышел из чудесного состояния утреннего выбора. Это когда тебе кажется, что ты контролируешь процесс, хотя уже понимаешь, что прямо сейчас что-то должно случиться. Однако пока ты определяешь приоритетность действий (сначала срать, а потом блевать, или в иной последовательности), они происходят одновременно.
— Хорошо, если добежать успел, — сочувственно вздохнул Геннадий, понимая всю важность быстрой реакции по утрам.
Тем временем, тональность звуков, а так же их темп и насыщенность приобретали все более богатую окраску. Борясь с искушением присоединиться к своему товарищу, Геннадий понял, что надо срочно что-то предпринять. Способов было три.
Закрыть дверь, убить подонка, чтобы не мучался или чем-нибудь заглушить звуки. Первый манил своей простотой, второй — вечной гарантией тишины, но преодоление расстояния до двери представляло невыполнимую задачу. Оставался третий вариант.

Рассеянный взгляд крокодила удачно упал на раздолбанный магнитофон, стоящий в двух шагах на полу. Геннадий, осторожно нагнувшись, нажал кнопку с затертым треугольником. Под ногами что-то хрустнуло. Вяло посмотрев вниз, он увидел осколки раздавленной коробки и порванную картинку с плохо читаемой надписью «Rammstein». «То, что надо» — флегматично подумал крокодил, когда демонический рев из динамиков начал что-то считать по-немецки. Чебурашка частенько просил: «Гена, Гена, поставь песенку про солнышко!» — судя по всему, из-за его общей убогости, ему нравилась композиция «Sonne» — и начинал уморительно приплясывать, обоснованно вызывая у друга сомнения в своей вменяемости. На ее звуки тот видимо и пришел, так как не успел Геннадий вернуться на место, в дверном проеме появилось нечто.
Маленькое облезлое существо, с трудом шаркая ножками, тяжело ввалилось в комнату. Рот шумно захватывал воздух, тело конвульсивно шевелилось, передавая импульсы подрагивающим ручонкам. Расширенные темные глазки независимо друг от друга жадно сканировали убогую комнату. Уши существа существовали как будто сами по себе. Они постоянно выделывали сложные фигуры в воздухе, то ли отгоняя несуществующих мух, то ли возмущаясь состоянием головы, на которой они имеют несчастье находиться. Саму же голову же увенчивало некое подобие головного убора, которое слезящийся глаз крокодила почему-то принял за берет. «Я тут не один такой» — подкравшееся чувство злорадного облегчения на мгновение смягчило страдания Геннадия.
Ухитрившийся выглядеть еще более бредово, чем обычно, Чебурашка странным образом навел крокодила на какую-то идею.
Смутно шевелящиеся обрывки мыслей в щедро пропитанной спиртом зеленой голове последнего чудом сложились в одну:
— Знаешь, дружок, на кого ты сейчас похож?
Глаза Чебурашки с усилием собрались вместе, и он тупо посмотрел на своего жуткого товарища.

— Вон на того чувака, – Геннадий махнул лапой в сторону потертого плаката на стене. Оттуда на них маниакально взирал нарисованный трафаретом на красном фоне лохматый, бородатый черный мужик в берете. Плакат вместе с ветхими столом и стульями остались от прежних жильцов, давно пропавших неизвестно куда.
— Это Че Гевара, – с умным видом продолжил Геннадий, – его ещё называли…, — вдруг он хлопнул хвостом по полу и дико заржал, тут же скривившись от резких движений.
— Команданте Че!!! – Сквозь смех и боль заорал крокодил – точно, как я раньше не додумался!
Тыкая в Чебурашку когтем и упиваясь своим остроумием, он удовлетворенно заключил:
— Отныне ты так и будешь именоваться: «Команданте Че»!
Самому новоиспеченному команданте, судя по всему, было глубоко пополам. Переводя взгляд осоловелых глаз с плаката на крокодила и обратно, он, казалось, решал, достоин ли он такого высокого звания. Наконец, Чебурашка серьезно спросил:
— А он за бедных или за русских?
Геннадий, перестав ржать, внимательно посмотрел на него и ответил:
— Он, он, э-э, он просто реальный такой чел был, который, ну… в общем… которому все по колено – тут крокодил, кажется, нашел нужное слово – он, короче, за свободу был!
— Это как? – Чебурашка глупо заморгал
— Ну, это – Геннадий сделал непонятный жест лапами – это когда можно делать че хочешь.
— И тебе ничего за это не будет? – с надеждой подхватил Чебурашка.
— Во – во! Типа там у них оружие, наркота, текила – водка ихняя… — на слове водка команданте уважительно стрельнул глазами на коллегу с плаката. Потом он гордо поднял голову и благодарно посмотрел на крокодила. Вдруг каким-то чудом он заметил сиротливо стоящую на грязном столе бутылку. Мешанина в маленькой больной голове исчезла, уступив место спокойному прозрению. Вот оно! Несбыточная мечта этого тяжелого утра материализовалась! Непреодолимая сила сразу же потянула его мягкую тушку вперед. Он успел сделать несколько шажков, когда крокодил опять ткнул в его сторону лапой и что-то пробормотал. От неожиданности Чебурашка застыл в нелепой позе с выпученными глазами и полуоткрытым ртом.
— А ещё ты напоминаешь мне этого…,- задумчиво повторил Геннадий, мучительно что-то вспоминая. Под сиротливо болтающейся тусклой и пыльной лампочкой невообразимый головной убор его друга оказался нелепо намотанной повязкой – мокрой и серой. В заспиртованном мозгу крокодила медленно и хаотично крутились фрагменты каких-то давних знаний:
«…Белые повязки…»
Адский голос из магнитофона произнес: «Встает солнце».
«…Восходящее солнце…»
Чебурашка осторожно наблюдал за выражением морды своего старшего товарища, где шла обычная борьба алкоголя с интеллектом. Видимо, вопреки обыкновению, победил последний, так как Геннадий вдруг ожил:
-Грузина этого, блин, — поморщился он, — ну, кончается на «дзе». Вот.
Ухо Чебурашка в этот момент предательски упало и последние слова для него превратились в призыв: «Кончай бздеть, урод!» Он виновато заморгал глазенками и пролепетал:
— Извини, Гена, – в безнадёжно больной голове проскочила смесь зависти и удивления: «Ну и нюх!»
— Дааа…, ты — то их точно не знаешь, – уныло протянул Геннадий.
— Кого? – Глупо спросил Чебурашка, со страхом пытаясь справиться с возрастающим давлением газов.
— Грузин, грузин, бля, – все еще силясь что-то вспомнить, пробубнил крокодил.
— Ше-вард-на-дзе! – Старательно выкрикнул Чебурашка, надеясь, что хоть теперь от него отстанут.
— А! – воспрянул Геннадий и тут же снова сник – нет, не тот, и повязка у него не там.
— Где? – Другое ухо команданте неумолимо закончило свое движение, мягко шлепнув его по морде.
— В Улан…, — Геннадий в ярости от беспросветной тупости собеседника поперхнулся и его замутило с еще большей силой.
Наряду с долбаным грузином предстояло вспомнить какой-то сраный город. Это уже было слишком.
-Ууу, придурок!!! — Свирепо завыл он. Нерв нездорового зуба в унисон выдал мощный болевой импульс, морда резко дернулась и снесла со стола драгоценный стеклянный сосуд с остатками небесного нектара. Че инстинктивно рванулся за ним. Геннадий с ужасом разинул пасть и медленно стал сползать в сторону падения бутылки. Сетчатка его открытого глаза обрабатывала разворачивающуюся картину как в замедленном кино. А показывали вот что: Чебурашка, отталкивающийся, одной лапой от пола. Уши взмахнувшие, словно крылья. Концы повязки, колышущиеся в безнадежно испорченном им воздухе. Глаза, горящие праведным огнем или неземной жаждой.
«Агент Смит», почему-то подумал Геннадий, продолжая падение. Выбросив вперед лапу, Чебурашка попытался схватить бутылку, но только оттолкнул ее в сторону валящегося со стула крокодила. Тот, так и не закрыв пасть, получил страшный удар донышком в зуб.
В полном соответствии с законами физики жидкость от толчка рванулась вперед.
Чебурашка продолжал полет Из крокодила с дикой смесью рева, крови и слюны вылетал зуб.
Певец в магнитофоне снова сказал: «Один!»
Водка с силой выплеснулась в морду Чебурашке.
От неожиданности он завопил.
Для певца опять взошло солнце.
Геннадий окончательно рухнул, зацепив стол.
Разинутый рот команданте с омерзительным клокотанием заглатывал жидкость.
Геннадий инстинктивно оттолкнул ногами падающий на него стол Певец проорал: «Два!»
Горлышко бутылки вошло в соприкосновение с глоткой Чебурашки.
Он издал жуткий хрипящий звук.
Угол отлетающего стола ударил по донышку и смачно забил бутылку глубже. Геннадий стукнулся головой об батарею и его глаз закрылся.
В момент контакта магнитофона с телом Чебурашки, певец с надрывом завопил: «Три!»
Когда Геннадий встал, он увидел лежащий кверху ножками стол, который почему-то слегка шевелился.
«Вот и «белочка» началась!» — С отчаянием подумал он. Потом, кряхтя, двинулся вперед, оставляя за собой петляющий пунктирный след от капающей из разбитой моды крови. Отбросив стол, Геннадий увидел своего несчастного друга. Команданте лежал на спине с раскинутыми в стороны конечностями. Рядом валялся безжизненный магнитофон. Центром композиции, безусловно, являлся неестественно правильной формы рот, повторяя по форме круглое дно бутылки.
«А ведь последнее вылакал, уродец», – зависть легко нашла свое место в диком букете эмоций Геннадия. Глаз тем временем выхватил неизвестно откуда взявшуюся монетку («закроил, засранец»), лежавшую рядом с телом. Крокодил зачем-то нагнулся и подобрал ее.
— Сдох – не сдох, – пробормотал он и подбросил монетку в воздух. Она упала на лоб несчастного Че, прямо на его мокрую повязку.
— Решка, – разочарованно протянул Геннадий, увидев всадника с копьем,– живучий, гад.
Лапы Чебурашки слабо подергивались. В пульсирующей в соболезновании по потерянному зубу голове крокодила вдруг промелькнуло что-то.
— Камикадзе!!! – Внезапно завопил Геннадий в диком восторге. – Я вспомнил, вспомнил! Фамилию этого долбаного грузина!
— Ну, точно, Камикадзе, – довольно повторил он, и с видом чувака, только что выигрывавшего миллион в тупом телешоу, наклонился над слабеющим телом зверька.
Он потянул бутылку за донышко, и та с отвратительным хлюпаньем вышла из глотки бедного Че. Геннадий едва удержался на ногах. И зря. Вслед за бутылкой на него хлынул густой поток блевотины.
Следующие пять минут оба были заняты. Камикадзе самозабвенно блевал. Геннадий же, яростно стирая с морды вчерашний ужин своего друга, перемешанный с собственной кровью, боролся с диким желанием поместить бутылку обратно. В голове вертелась услужливо подкинутая памятью фраза «Кто людям помогает, тот тратит время зря». И мозг усиленно истязал себя мыслями, о том, что добрая старушка, как обычно оказалась права. Попутно ему не давал покоя вопрос: «Откуда в маленьком мерзавце столько дерьма?»
Вдруг, прямо как бензоколонка, четко дозирующая топливо, Чебурашка прекратил свое гнусное занятие. Он попытался вскочить на ноги, но тут же упал, поскользнувшись в старательно приготовленной до этого вязкой луже. Удачной оказалась только четвертая попытка. Зато теперь он гордо стоял на ногах! Невидимый ветер раскачивал его из стороны в сторону, невидимые молнии пронзали тело, которое билось в крупной дрожи. Блевотина медленно стекала со скатавшейся шерсти. Уши обессилено свисали по бокам. Грязная повязка почти сползла на глаза.
— Гена, а я ведь, правда, могу стать героем, таким как он? – Внезапно тихим голоском произнес Чебурашка, мотнув головой в сторону плаката.
От неожиданности Геннадий вздрогнул, потом попытался заставить себя поднести лапу к виску, чтобы выполнить крутящие движения, но передумал. Вместо этого он почему-то нагнулся, лизнул призывно пахнущее спиртом темное пятно на столе и со вздохом произнес:
— К счастью…
Команданте продолжал трястись. Его выпученные глазенки вопросительно моргали. Геннадий посмотрел на него со смесью жалости и презрения:
— …день рождения…
Луч зимнего солнца, чудом пробившийся сквозь невообразимо грязное окно, прочертил дорожку посреди медленно оседающей пыли и уперся в глаз безучастному чуваку на плакате. Остаток фразы Геннадий выдохнул вместе с перегаром, обращаясь уже к нему:
— …только раз в году.