В пионерлагере «Тростничок» имени солнцеподобного фараона Аменхотепа VII прозвучал гонг к отбою.
Полчаса назад дети, как обычно, отстояли вечернюю линейку, спели священный гимн в честь правящего фараона, умылись и разошлись по палатам. Воспитательница, заглянув, пожелала всем спокойной ночи, переоделась в чистый отглаженный калазирис и умотала по своим взрослым делам. Наступило время ночных разговоров.
Самым старшим в палате был десятилетний Анхесенпаатон, сын третьего писца храмовой канцелярии. Обычно он рассказывал самые лучшие истории. Вот и сегодня…
— Давайте бояться! – предложил Анхесенпаатон.
Маленький Синухет заранее спрятался под одеяло.
— Страшилки будешь рассказывать? – спросил он дрожащим голосом.
— Именно, — согласился Анхесенпаатон. – Про что вам рассказать? Про говорящую отрубленную голову военачальника? Про призрак надсмотрщика? Или про чёрную пирамиду?
— Про пирамиду давай, — прошептали чуть ли не хором близнецы Тау и Хормин.
— Ладно, слушайте…
В чёрной-чёрной пустыне стоит чёрная-чёрная пирамида. В ней проделаны чёрные-чёрные ворота. Если ты не струсишь, и войдёшь в эти ворота, то нужно будет идти по длинному-длинному, чёрному-чёрному коридору. Коридор постоянно петляет и в нём очень легко заблудиться и пропасть навеки. Но если ты всё-таки пройдёшь, то попадёшь в чёрную-чёрную погребальную камеру. Там стоит чёрный-чёрный саркофаг…
Анхесенпаатон начал понемножку нагонять в голос завывание.
— В углах там лежат чёрные-чёрные мумии. Вдоль стен разложены сокровища, но их лучше не трогать, потому что живущая в пирамиде чёрная кобра тут же об этом узнает. Ты даже не почувствуешь укуса, но обратно тебе уже никогда не выйти. Твои кости останутся лежать там и тоже почернеют со временем…
Маленький Синухет начал постукивать зубами.
— Поэтому не бери сокровищ, — заунывно продолжал Анхесенпаатон. – Лучше подойди к чёрному саркофагу. На нём стоит вырезанная из рубина фигура великого Анубиса. Надо встать перед ним на колени и с выражением, — тут голос рассказчика окреп, — три раза сказать: «Анубис, приди!» Давайте скажем? Хором?
— Перестань! – пробормотал со своего места Тау. – Разве можно на ночь глядя Анубиса звать?
— Ну, как хотите, — согласился Анхесенпаатон. – Дальше рассказывать?
Все закивали. Пламя дежурного светильника выхватило из темноты распахнутые в ожидании детские глазёнки.
— И если ты позовёшь три раза Анубиса, то чёрный-чёрный саркофаг начнёт открываться. Его крышка медленно-медленно, с протяжным скрипом откинется, и ты увидишь спящего Анубиса. Не вздумай пошевелиться, или, не приведи Осирис, чихнуть…
Голос Анхесенпаатона приобрёл совершенно загробные интонации.
— Потому что, если ты чихнёшь, то Анубис проснётся. И посмотрит на тебя своими алыми глазами. Его пасть с белейшими клыками приоткроется и он скажет тебе… ГА-А-А-В!!!