ДИЧКА

– Ритк, а Ритк! – парень, опираясь на доски забора, подтянулся на жилистых руках и заглянул во двор.
– Ну, чаво тебе, Тапкин? – рыжая Рита, перестав общипывать смородину с куста, отставила миску и присела на кирпичный бордюрчик.
– Ой, а чёй-то ты при галстуке в огороде-то возисси? – Тапкин потянулся, сорвал яблоко и громко зачавкал.
– Больно много ты в моде смыслишь, Тапкин. Мне лифчик на синтепоне Сонка из посёлка привезла, а рубашку я у бати… Ну, и галстух… Телек-то смотришь, деревня? Как «Тату». Москали щас все так ходют, я те говорю. Ещё чтоб вот… – Рита расстегнула пуговицы рубашки так, что выглянули веснушчатые груди, пережатые тугими краями лифчика.
– Ритк, а Ритк. Пошли за холмы дичку драть. Поспела вже.
– Тапкин, отзынь.
– Рииииитк, ну… – Тапкин запустил огрызком в воробья, сидевшего на ставне, но промахнулся и попал в окно. Окно тут же распахнулось, и из него выглянула дородная женщина в цветастом халате. Поправив растрёпанные волосы, она зычно гаркнула:
– Маргарита! Гля! Застегнись, бесстыжая морда! И кофту одень – замёрзнешь!
– Да ты шо, ма, какой замёрзну… я скоро!.. Матрос, в будку! Кому сказала! Увяжись тока за нами, – Рита, просунув руку в щель между прутьев, закрыла калитку изнутри на крючок, и, не оглядываясь на Тапкина, пошла по дороге.

***

Кеды Тапкина стали серыми от дорожной пыли. Чёрные лакированные туфли Риты на очень высоком и, видимо, модном каблуке тоже запылились. Она подошла к обочине, сорвала лист лопуха и протёрла мыски. Оглянулась на Тапкина. Тапкин сидел на корточках и гладил Матроса по лоснящейся шерсти; Матрос млел, высунув мокрый язык и шумно дыша.
– Артурчик подарил, – гордо сказала Рита, вертя ножкой, – работает щас много. Поженимся, говорит, весной. Телефон обещал купить. Моторела. Они, говорит, самые хорошие. И кнопки светятся. Представляешь, Тапкин? Светятся.
Тапкин сплюнул и резко встал.
– Ритк. А хочешь, я у дядьки мотоцикл возьму, покатаю тебя?
– Тюююю… Ты б меня ещё на тёти Варином хряке покатал. А вот Артурчик в январе «Жигули» у дяди Толи перекупит. А ты – лох, Тапкин. И как я тебя терплю? Дай покурить луче, покуда мамка не видит.
Рита затянулась и закашляла.

***

– Ты, Ритк, сиди, я тебе нарву, – Тапкин, хватаясь за ветки, ловко взбирался на дерево.
– Я те чё, лысая? Я тож хочу порвать. И скока раз говорила тебе – Тапкин, не называй меня Ритка, называй меня Марго. МААААР-ГООООО, понял?! Хоть кол на голове чеши… Чеши не чеши… – Рита, не скинув туфель, стала забираться на дерево.
– Фу, гамно, а не дичка. Недозревши, – Рита широко замахнулась и швырнула грушу в кусты. От резкого движения ветка качнулась. Рита оступилась, и, не успев схватиться руками за ветки, повисла на галстуке.
– Тааааааа… – прохрипела она. Туфля, сорвавшись с ноги, с глухим звуком упала в листья. Матрос, схватив её зубами, стал носиться по поляне.
Тапкин, держась за ствол, обернулся через плечо, поторопился слезть, но так неловко поставил ногу, что она, сбив сучья, скользнула вниз по стволу. Тапкин, охнув, спрыгнул на землю.
– Ой, бля, нога, подвернул, бля, Ритка, щас, щас, ёпта – Тапкин, припадая, спешно побежал к дичке, на которой хрипела Рита. Но тело её, собственным весом сломав сук, оббивая ветки, уже валилось на землю.
– Рита, бля… Риточка, чёрт… упала-то неловко как… прям горло прошил… Риточка, щас я… – Тапкин, зажимая Ритин рот рукой так, что тот становился очень похож на рыбий, пытался делать искусственное дыхание. Кровь с клёкотом вырывалась из раны на шее, – Риточка, да ты што? Рита?.. – Тапкин сжал Ритино запястье. Пульс не прощупывался. Тапкин снова припал губами ко рту девушки. Замер. Поцеловал ещё.
– Осспади, галстук этот… мода, бля… нацепила вже… померла… а я же со школы ещё тебя, Ритка… – Тапкин, трясясь и плача, стал расстегивать ширинку, – Артурчик этот… да он мафия вже, Ритка… казёл набриолиненный, чурка… Отвали, Матрос! – Тапкин лягнул собаку ногой, – а я ж тебе портфель носил, колонку чинил, картоху копал… – Тапкин двигался всё быстрее и быстрее. Капли пота летели и падали на шею и грудь трупа, – дура ты, дурааааааааа…
Тапкин выдохнул и перевалился на спину, зашуршав листьями. Провел рукой по члену, поднёс к лицу:
– Ой, бля! – ладонь была в крови и прилипших рыжих волосках, – я-то думал… а ты целка… Бляяяяяять… Артурчик этот ёбаный меня же за такое дело вапще… а у него братьев… Вот, Петьку-то как в клубе измудохали… Бляяяяя…
Тапкин поднялся и сел на пень, обхватив голову руками. Матрос просунул морду ему на колени и завилял хвостом.
– Матросик… Матросик… Псина ты моя… Щас сделаем. Будто на неё напали псы и всю покусали… А я потом нашёл… Иди же, дурень, сюда…
Тапкин пытался схватить собаку за пасть, но она выворачивалась и скулила.
– Ах ты падла… тяпнул… Ууууу, сука! – Тапкин, удерживая подвывихнутой ногой собачье тело, второй бил прямо по собачьей шее. Собака дёрнулась и замерла.
– Вот, вот… Будто стая и загрызли… или волки даже… говорят, водются… – Тапкин, подтащив мёртвого пса к Рите, сжимал и разжимал собачьи челюсти руками, расцарапывая бледную кожу бёдер и лобок, – вот так! Так тебе! Я вже честно жениться на тебе хотел, любил… а ты, сучка… Но, бля, сказал – выебу – и выеб. Мужик сказал – мужик сделал… да, и Артурчик-то сделает… бляяяя, да я ж покойник теперь… Найдут тебя, а потом меня… ааааааааа бляяяаааааааа…
Тапкин отбросил собачий труп и стал кататься по земле, завывая и колотя по воздуху кулаками. Потом затих. Сел. Провёл пальцем по бедру Риты. В царапинах суетились муравьи.
– Нет, уж луче сам… сам… щас.
Трясущимися руками он стал ослаблять узел галстука, и, путаясь в рыжих волосах, стянул. Надел на себя.
– Щас… щас… вот…
Отводя ветки от лица, долго подвязывал. Потом с силой топнул. Топнул второй раз. Ветка под ним хрустнула и сломалась. Тапкин захрипел. Запахло калом. Через этот резкий запах еле-еле пробивался тонкий и терпкий аромат груш-дичек.

Прислала FохFохFох