Про презервативы

Вот тоже у меня момент был… У меня была тогда одна, с дитём. Ну там как получилось, я ни при чём. Она сама. У неё кто-то был, а потом рассталися. А тут я подвернулся. Ну она такая, хорошая, все при ней: голова, руки-ноги, тулово. Не хуже, чем у некоторых. Ну а у неё кроме рук-ног на руках ребёнок. Прям кроха. Ну и это самое у нас с ней редко получалось, поскольку молоко у ей и кормить киндера надо. Она как достанет свою, как ребятёнок прильнёт – во мне прям чувство прекрасного просыпалось и хотелось маслом на холсте писать. Но маслом я на хлебе, а писал в туалете. Да Винчи из меня не вышел.

Ну и тут она мне говорит: “Коля, пошли в аптеку!” Я еще думаю про себя: “Зачем это?” А потом спрашиваю: “Зачем это?” У меня мысли со словом не расходятся, только с делом. Она говорит: “Да Мишеньке анализы надо сдать… А в баночку никак не получается!”. Я как-то связи не нахожу и резонно, на мой взгляд, спрашиваю: “Поленька (её Полиной звали). Поленька, так на что нам аптека? Какое лекарство ты можешь там приобрести? Для меткости?” Она юмор не оценила и говорит: “Презервативы”. Я вообще опешил и стал думать, как можно презерватив использовать как лекарство? Как профилактику – да. А тут…

Я с ней мыслями поделился, а она говорит: “Николай!” Это она серьёзной стала. Мать всё-таки. “Николай! – говорит, – Презервативы, чтобы ребёнок пописял туда. Понимаешь?” Я понял. “Правильно, – говорю, – с младых ногтей надо учить их, а то в 16 уже рожают”. Тут я получил по мордасам, не знаю с какого болта. Стал одеваться. Меня если бить, то я послушный. Ну и пришли в аптеку. Ребёнка Мишу мы с собой не взяли, а Полиной маме скинули. Как прикуп. Как балласт. Нельзя так про детей, согласен. Но как балласт всё равно.

В аптеке была очередь и мы отстояли все ноги. Разговаривали. Приходит наш черёд и Полина, наклонившись, заявляет в окошко заявление: “Дайте мне презервативов!” А женщина-аптекарь спрашивает: “А какие вам?” А Полина откуда знает? Она что, покупала их когда-нибудь? Я рядом стою уже розовый, в красноту щас кинусь. Поля говорит: “Знаете, дайте мне самые маленькие, какие у вас есть!”

Очередь зашевелилась и на меня смотрит. Ну все ж поняли, что мы вместе пришли, стоим разговариваем, я её за талию там, ниже ещё. Очередь улыбается. Полина повторяет: “Да-да, самые маленькие презервативы, какие только у вас есть!” Я ладонью лицо прикрываю. Стыдиться вроде нечего, а всё равно. Очередь в голос уже ржёт. Полина обернулась, осмотрелась. Увидела, что я красный, а остальные смеются и сказала:

– Чо вы ржёте-то?! Это не для него (тычок в меня), это для ребёнка!

Очередь замолчала. Замолчала, чтобы вновь, с новой силось грянуть своё стройное, дружное “гы-гы-гы”. Я понял, что надо делать ноги. Полина взяла презервативы и мы выбежали из этого скотства. Всю дорогу я корил себя, что пошёл с ней. Очень был грустен и не воодушевился даже при вынутой груди. Но я бы всё стерпел и переварил, если бы удалось собрать анализы. Но презерватив был велик на детскую пипиську. И когда Миша начал писять, Полина его не удержала и он слетел, забрызгав всё. Меня тоже, Потому что я не мог пропустить, как грудному ребёнку презерватив надевают. Посмотрел. До сих пор воспоминания тревожат.

Обоссаный, униженный и оскорблённый я покинул сей дом, чтобы больше никогда в нём не очутиться. Извините за мат, хоть его тут и нет.