Шахматы

Гуляя по набережной крымского городка, претендующего на звание курорта, неторопливо потягивая теплое пиво, Андрей увидел двоих людей, играющих в шахматы. Им было далеко за 50, один был одет в черный полинялый пиджак, второй в ослепительно белую сорочку и такие же брюки. Простояв поодаль около 3 минут, Андрей так и не понял, чей же был ход. Оба сидели над доской, подавшись к ней своими телами, вдумчиво изучая складывающуюся на черных и белых полях замысловатую комбинацию, возникшую в результате розыгрыша сицилианской защиты. Их спокойствие и неторопливость были не свойственны даже для тихой, размеренной жизни этого прибрежного городка. Андрею показалось, что и через сутки они не сделают хода. Глотнув горьковатой пены, он отвернулся и побрел к небольшой пиццерии, решив слегка перекусить. Странно, насколько у каждого человека время идет по-разному, подумал он. На работе за это время я мог бы обзвонить около пяти клиентов и с двумя из них заключить договор на поставку, заработав около 200 долларов на сделке. А здесь ни один, ни второй не сделали, ни то, что хода, но и не какого движения.

Купаясь в море, поедая морепродукты, растирая себя маслом для загара, Андрей прожигал свое время в беззаботной неге, ни на секунду не забывая, что скоро предстоит очередной, протяженностью в год марафон в работе. Его карьера была быстрой и приятной. Приехав в Москву, он устроился экспедитором. Через 4 месяца его назначили кладовщиком. Спустя еще три месяца он стал менеджером по продажам. И вот после года работы, уходя в отпуск, он знал, что придет на работу в качестве начальника отдела продаж. Свой отдельный кабинет. Возможность вешать на стенку те рамочки с содержимым, которые нравятся ему, составление обобщенной документации по продажам, возможность разработки новых целевых программ, разработки стимулирования своих подчиненных по новой программе, и еще многое- многое, что было недоступно ему в рамках прошлой должности.

Ему рисовались «сумасшедшие» перспективы. Возможность взять машину в кредит, тем самым, избавившись от статуса студентообразной личности, разъезжающей на метро, снять отдельную однокомнатную квартиру, познакомиться с хорошей девушкой, с должностью, соответствующей его новому статусу для дальнейшего построения благополучной ячейки общества. Поэтому на отдыхе он блаженно прожигал время, не думая о краткосрочности отпуска, зная, что каждая прожитая минута, приближает его к новому уровню иерархической коммерческой лестнице.

Платон Голованов решил позавтракать в небольшом ресторане с видом на море. Официант был немного сконфужен, услышав в шесть вечера, вопрос полнотелого минорного субъекта о завтраке, но привыкший ко всему и перманентно нацеленный на щедрые чаевые, он не показал и виду и в голове уже прокрутил алгоритм уговоров шеф – повара на приготовление каши и яичницы. Разместив заказ, Платон начал потягивать кофе, лениво разглядывая кишащую гомо сапиенсами набережную. Да…. Везде одинаковые реки человеческого бытия… — подумал корифей современной литературы. Они, реки, текут по одним и тем же законам мироздания и только мысль, запечатленная в двухсотрублевом издании может вырвать платежеспособных индивидов и направит их в прорытое мной русло нового бытия. Человек, насытившись едой, выспавшись, не имея острых или хронических заболеваний, начинает переходить на вторую ступень человеческих потребностей, а именно духовного и эмоционального обогащения. Тут то, эту готовую тратить свои скудные сбережения биомассу социума, поджидаем мы — шаурматоры прозы, официанты поэзии, сталевары фотоискусства и лесорубы живописи. Мы режем, рубим, кроим, смешиваем чувства, потенциальные желания, мечты и ожидания людей, которые ждут умиротворения уже не только плоти, но и своей никчемной души.
Уничтожив свой завтрак и посмотрев свой счет, Платон благосклонно захохотал. Ему показалось очень смешным тот факт, что написанное им в его последнем хорошо покупаемом романе, слово кофе, состоящее из 4 букв русского алфавита, стоит в три раза больше чем тот эспрессо, который он только что выпил. Заказав на радостях еще чашечку двойного эспрессо, он начал изучать набережную.
Жирные ленивые чайки скрашивали до боли в сердце умиротворенный вид голубого неба, пришвартованные катера и яхты, наспех подлатанные и покрашенные по случаю сезона, мирно покачивались в такт набегающим волнам. По набережной бесцельно прохаживались отдыхающие, ставшие в одночасье платежеспособными зомби, бессмысленно покупающими сахарную вату, ракушки, молодое недоброженное вино. Тыкаясь как слепые котята, люди без воли и планов, ослепленные ярким солнцем, одурманенные крепким вином, начисто промытые морской волной, они бездумно составляли живой конвейер, щедро разбрасывающий по краям деньги.
— Господи, а ведь для них я, получается, пишу, они радуются не смыслу того, что я пытаюсь им передать, не моим текстам, а тем, что могут сказать на очередной вечеринке, что прочитали мою новую книгу. Ну ничего, получаемые мной гонорары сглаживают этот неприятный факт. Внезапно Платон узрел пару, контрастно выбивающуюся из общего водоворота жизни. Двое мужчин являли собой временной оазис в реке времени. Осыпь их щедро мукой, отбив пару пальцев и нос у одного из них, можно было принять этот дуэт за сорокалетнюю скульптуру лауреата ленинской премии в Измайловском парке. Перед ними так и просилась стальная цельнолитная табличка «Шахматисты». Расплатившись за завтрак Платон, вышел на набережную и подошел к играющим. Всматриваясь в их напряженные в психологической кульминации и расслабленные в физиологическом аспекте бытия фигуры, Платон пожалел, что эти двое никогда не будут читать его произведения, а ведь только они смогли бы понять скрытый смысл его текстов, отражающих в каждой букве крик его мечущейся души. Игроки даже не посмотрели в его сторону, хотя тень от его тучной фигуры наполовину закрыла шахматную доску. Поняв свою ненужность в этой идиллии, Платон отправился домой, писать очередную главу для читательских масс, коротающих за чтением его книг время по дороге на работу.

Анна бежала по набережной на встречу к Олегу. Она опоздала на свидание уже на 25 минут и боялась, что шкала терпения Олега может остановиться на отметке в 30 минут. Периодически цепляясь за чужие сумочки, сталкиваясь плечами с прохожими она, не думая о возможной поломке каблуков, рассекала гудящую толпу отдыхающих. Стремясь к любимому, она не замечала ни шумных торговцев курортными бирюльками, ни вдумчивых фотографов, ни тем более играющих в шахматы пенсионеров.

Зимний морозец встретил иглами холода распаренное лицо Андрея.
Плюхнувшись за руль, взятого в кредит «Ровера», обогащенный сауной и плотным ужином, подогретый бокалом коньяка Андрей завел машину. Мысли потекли в такт низкому шуму мотора и медленной музыки.
Да… жизнь наладилась, подумал он. Приехав летом с юга, кроме новой должности фортуна дала ему еще одну должность – генеральный директор фирмы – сателлита их крупной компании. Являясь ее директором, Андрею требовалось только ставить свою подпись на договорах по продаже китайской бытовой техники. Правда в договорах техника проходила уже как немецкая, а ежемесячная трехсотдолларовая прибавка к основной зарплате, купировала нервные мысли о законности данных манипуляций.

Платон пришел из редакции. После отдыха на юге он переосмыслил то, о чем он пишет, и решил написать книгу не для тех читателей, которые ее покупали ранее. Он писал для потомков, для тех, кто не скрашивает поездку в метро легким бульварным чтивом, для тех кто через 20-40 лет будет советовать этот бестселлер своим детям и внукам. В редакции книгу завернули. Кому нужны глубокие смысловые умозаключения, когда легкое чтиво продается большими тиражами???
Он до краев налил стакан джина, залпом выпил его и закурил. Это был первые 200 грамм в начале его 2-х месячного творческого запоя.

Анна сидела у маникюрши и планировала меню на вечер. Она была 100% счастлива. До Юга она преподавала в школе, долго копила по крупицам деньги на отдых. На пляже, когда нет особых различий в одежде и аксессуарах между банкиром, студентом, поваром, столяром или военным, а есть только истинное природное проявление человека, их глаза встретились. Это была искра срасти и душевного взаимопонимания. Обратно они вернулись уже вместе. Олег работал, как казалось Ольге банкиром, а она сидела дома, оберегала семейный очаг и готовилась стать матерью. Внезапный звонок на ее телефоне прервал спокойное течение ее мыслей.
— Вашего мужа убили. Прошу Вас приехать в УВД – казенно и неэмоционально проинформировал голос в трубке.

Шахматисты сидели на пустой набережной. Сезон закончился, и приморский городок из курорта превратился в обычный провинциальный, каких много. Партия разыгрывалась как всегда не спеша, вдумчиво с разумными жертвами фигур и замысловатыми комбинациями. Прибрежный ветер терзал черные непослушные волосы одного из игроков и теребил белую бороду другого.
Мимо неторопливо текла река времени, огибая своими непредсказуемыми потоками, островок безмятежности, на котором развивалась шахматная баталия.
— Ну вот ты опять проиграл, темный ангел, впрочем как и всегда — улыбнулся пенсионер в белом.
— Да, так хитроумно и слепо жертвовать фигурами ради последующей победы можешь только ты, Георгий. Недаром люди прозвали тебя Победоносцем.
— Ну не скромничай, ты ведь являешься хозяином Интернета, этого исчадия ада, привлекательного и беспредельно поглощающего разум и высасывающего души его почитателей. Это твоя игра, игра однажды запущенная и развивающаяся с небывалым размахом.
— Ну не нервничай ты так, люди сами выбирают, погружаться им в этот океан безбрежности или нет. А в шахматах они не властны над собой.
Посмотрев на прибрежную зелень деревьев, эти двое спокойно расставили фигуры, и белые сделали свой бесчисленный первый ход.
Самолет приземлился в южном аэропорту и Андрей, улыбаясь теплому солнцу и плотному воздуху, пахнущему сандалом, спустился из самотился из самолета.
Начался новый курортный сезон.

Евгений Харьков