Когда моя кошка решает, что перед ней враг, она начинает на него орать. Если враг не сдается и не капитулирует, то она делает последнюю отчаянную попытку нашипеть на мерзавца, после чего бессильно писается. От страха. Потому что классические методы самообороны не сработали, а что делать дальше она не знает.
Хотя, казалось бы, какие там враги могут быть у кошки? У домашней моей кошечки, на которую не надышится семейство? Разве что кто-то из гостей решит отобрать у нее сухой корм, но таких на моей памяти в нашем доме не случалось. Поэтому кошка врагов себе выдумывает сама, и в качестве таковых воспринимает всех чужаков, что переступает порог нашей квартиры. Сначала орет, потом писается, стандартная программа.
Когда мне страшно, я виртуально делаю то же самое. Первая инъекция адреналина в кровь действует на меня как регулятор громкости – я, может, и не ору, но голос повышаю точно. Просто из ощущения опасности, это прописано где-то в моем генетическом коде. Не знаю, может моя пра-пра-пра, будучи обезьяной, успешно напугала воплем какого-нибудь дикого доисторического носорога и тем спасла свою обезьянью жизнь, поэтому все ее потомки во время стресса начинают голосить почем зря? Помню, как мой будущий муж едва не поседел когда я пошла писать ночью в деревне, и решила что мешок рядом с деревянным сортиром – злостный потусторонний карлик, который ждет в ночи свою первую туалетную жертву. Я была сонной, а мешок пошевелился на ветру. Я быстро проснулась, и сразу после этого проснулась вся деревня: до сих пор муж с гордостью рассказывает друзьям о том, что в тщедушном теле его жены способен родиться вопль, переходящий в ультразвук. Достаточно пошевелить ночью мешком.
О, знали бы вы, как я орала, когда после просмотра фильма «Анаконда» заперлась на строящийся этаж загородного дома в сумерках, и увидела, как по бетонному перекрытию ползет огромная черная змея! От моего вопля чуть не скончался на месте тот рабочий, что сматывал кабель в катушку и тянул его вниз с того самого этажа на котором я орала. «Господи! Как у тебя получается издавать такой звук?!!», — удивлялся потом бедняга, пытаясь пригладить свои вставшие дыбом волосы. Откуда я знаю, как! Эта опция включается только в момент настоящего стресса.
Когда стресс не такой сильный как в случае с анакондой на подмосковном участке, я способна контролировать звукоотделение. Да, я начинаю говорить чуть громче и чуть быстрее, но в пределах нормы. Я не склонна орать когда меня пугает очередной закидон моего начальника, и не визжу когда муж на скорости сто км/час входит в какой-нибудь вираж. И даже когда я села за руль, и всю первую неделю ездила в от стресса в полусознании, я не вопила. Я просто мрачно цеплялась за руль и тихо паниковала. И изо всех сил старалась не показывать окружающим меня на дороге врагам что я, фигурально выражаюсь, писаюсь от страха, когда вижу кого-нибудь крупнее собаки на встречной полосе…
Когда я ссорюсь с заведующей в детском саду и вся моя интеллигентная сущность пасует перед мегатоннами хамства, накопленными сотрудниками госучереждений за годы, я тоже не ору ультразвуком. Да, я изо всех сил стараюсь ее испугать. Я гордо смотрю на нее снизу вверх, разговариваю прохладно и употребляю литературно допустимые ругательные выражения, хотя на самом деле страшно мне. Я боюсь эту здоровую бабищу, которая напоминает мне какие-то почти подсознательные детские кошмары, а ее бюст шестого размера и громкий злой голос рождают внутри меня панику. И я, выражаясь опять же фигурально, писаюсь, хотя изо всех сил стараюсь этого не показывать. И очень завидую непосредственности своей кошки в таких вопросах.
А мой муж от страха начинает бычить. Мне кажется, что если его начнет давить трактор, то он постарается набить трактору морду – просто в состоянии паники у него включается эта странная опция. Мой младший брат в моменты ужаса превращается в столб, и это вовсе не метафора: он каменеет, и у него останавливаются все мыслительные процессы. Я видела это один единственный раз, когда во время рафтинга мы чуть не налетели на скалу – вместо того, чтобы быстро начать драться с судьбой за жизнь, братишка превратился в статую «Идиот в байдарке». Смотрелся интересно, но в тот момент было не до эстетики – я хоть и визжала, но предпринимала активные действия. Моя мама в стрессовые моменты превращается в фурию, папа рассказывал, что когда в детстве маленькую меня чуть не утащила какая-то цыганка в какой-то деревне, мама быстро сориентировалась, догнала ее и почему-то укусила. Цыганка испугалась, оставила трофей, то есть меня, и убежала. Мама одержала победу челюстями — видимо, гены все той же пра-пра-обезьяны в момент стресса опять вяли верх над рассудком. Больше ничего такого вроде бы за ней не числится, но кто знает, на что она способна если сильно ее испугать…
А вот моя лучшая подруга чуть что падает в обморок. И это, на мой взгляд, очень романтично и по-девочкиному – хлоп и нет тебя! Открыл глаза – опасность миновала. Ну, в самом деле, не будет же нападать заведующая детсада на бесчувственное тело ругающейся с ней мамаши? Разве что пнет, но ты об этом все равно не узнаешь, так что какая разница. Очень, очень удобная опция. Гораздо лучше чем неконтролируемый ультразвуковой вопль. И мне остается только завидовать подруге, и радоваться тому, что я все же человек, а не кошка, и, по крайне мере, в реальности умею не писаться от страха. Ну, или мне просто меня еще ни разу в жизни никто по-настоящему не пугал? Не знаю…