Гороскоп

Вместо пролога.
Метро. Половина первого ночи. На одной из станций, на лавочке, сидят два мужика. Оба – в сракотень. Один пытается улечься на лавочку, постелив на неё старые газеты, а второй выдёргивает у приятеля из-под жопы газетный лист, и начинает вслух читать свой гороскоп:
— Тельцов сегодня ждёт головокружительная ночь. Вот заебись мне повезло! Вася, а ты кто по гороскопу?
— Рыба, бля!
— Тогда слушай. Сегодня звёзды обещают рыбам занимательное приключение в самом конце дня. Тоже заебись. Ты в гороскопы веришь?
— Да говно все эти гороскопы. Пиздят они всё.
Тут из-за колонны появляется широко улыбающийся мент, который подходит к мужикам, и громко говорит:
— Да нет, не пиздят…
(с) Боян.

***

Шол дождь. Как щас помню. Небо такое хмуро-сопливое, мысли суицыдные, груди висят уныло. Жизнь гавно.
А когда жызнь гавно, что происходит? Правильно. Кто-то тебе звонит. Звонит, чтобы сообщить тебе о том, что дождь идёт, небо хмуро-сопливое, сисек нету, и жыть не хочецца. Не знаю как вам, а мне почему-то в такие сложные моменты всегда звонит Ершова.

— Привет! – Трупным голосом здороваецца Ершова, а я молчу. – Что, тоже всё хуёво, и сиськи как-то несвеже выглядят?
— Угу. – Подаю голос, и смотрю в окно. Там кал полный. – Я хочу умереть.
— Я тоже. – Ершова знает, когда мне нужна поддержка. – Я тоже. Так сделаем это вместе! Приходи щас ко мне. У меня текила есть.
Текила это хорошо. Вернее, плохо. С текилы я быстро нажыраюсь, и меня тошнит. Но в такой хмуро-сопливый день такие мелочи как-то похуй. Ниачём. Всё равно умирать не севодня, так завтра.
Собираюсь, выхожу на улицу, иду к Ершовой. Возле её подъезда наступаю в чей-то какашняк, но даже не говорю «Блять, штоп тебя пидоры казнили, сука». Я просто иду к Ершовой.
Пить и умирать.
— Пришла? – Зачем-то интересуется Юлька, открыв мне дверь.
— Нет. – Мрачно докладываю я. – Приехала. На лифте. Текилы не вижу.
— Правильно хихикаешь. – Ершова, судя по внешнему её виду, меня наебала. Умирать она не собираецца. Слишком уж цветуща. И шутит ещё, Коклюшкин в картонном лифчике. – Текилы нет. Нахуй текилу. Жызнь налажываецца, Лида.
Не вижу я этого. Не вижу. Хоть убейте. У Ершовой, может, и налажываецца. А у меня по-прежнему всё хуёво. О чём я тут же и сообщаю.
— Сука ты, Юлия Валерьевна. Я к тебе шла пить текилу и умирать. Ты меня, получаецца, паскудно обманула. Извольте получить пиздюль.
Я вскинула бровь, и ноги растопырила. Получилось очень свирепо. А Ершова не пугаецца.
— Ты веришь гороскопам? – Вдруг ни с того, ни с сего спрашивает.
— Если только они обещают мне ништяки и еблю. – Я зачем-то вывернула наизнанку свою душу.
— Тогда сегодня наш день, Лида! – Ещё больше обрадовалась Юлька, и дала мне дружеского подсрачника. – Чо ты тут раскрылатилась посреди коридора? Я и так знаю, что ты свирепа как сам пиздец. Давай, скидывай свои кирзачи, и дуй на кухню. У меня план есть.
— Чуйский?
— Пиздюйский, дура. У меня гениальный план есть. Щас поделюсь, если ты рожу попроще сделаешь.
Мрачно плетусь на кухню. Скидываю с табуретки наглую Юлькину кошку Фифу, сажусь, и начинаю пальцем рисовать на столе невидимую жопу. Ибо, я напомню, суицыдные мысли, и жызнь говно.
— Слушай меня! – Торжественно объявила Ершова, наступая на Фифу, отчего та непредсказуемо кинулась на мою ногу, и начала остервенело её драть. – Вот он: журнал «Лиза».
— Охуительный план. – Одобрила я Юлькин литературный вкус, и оторвала от ноги кошку. – ты предлагаешь мне запечь цуккини с турнепсом по вон тому рецепту?
— Нет. Я предлагаю тебе прислушаться к советам астрологов. – Юлька перелистнула страницу с рецептами, и помахала у меня перед лицом фотографией с каким-то страшным трансвеститским ебальником. – Михаил Семёнов, знаменитый астролог, оказываецца ахуеть какой Нострадамус! Щас объясню, почему.
Юлька шлёпнулась жопой на край стола, сев на мои пальцы, и принялась читать вслух:
— «Водолей. Водолеи сейчас переживают кризис…» Видиш, прям всё в точку! Так… «Жизнь кажется Водолеям напрасной, появляются суицидальные мысли. Это первые признаки депрессии» Не, ты смотри: прям всё как про меня! Так, чо тут дальше… А дальше всё хуёво, потом ещё хуёвее… Где это, блин? Вот. Вот, слушай: «Но двенадцатого ноября всё изменится. Вечером таинственные силы будут тянуть вас на улицу. У вас не будет сил им сопротивляться. В ночь с двенадцатого на тринадцатое ноября роковая встреча перевернёт всю вашу жизнь»
Ершова замолчала, и вызывающе посмотрела на меня. Я пожала плечами:
— Ну, клёво. А я тут причём? Ты хочешь сказать, что я и есть та самая таинственная сила, которая должна тебя выволочь на улицу, навстречу роковой встрече?
— Нет. Теперь слушай свой гороскоп. Ты у нас кто?
— Овен.
— Овен. Правильно. Тогда слушай: «Овны сейчас переживают кризис» Видишь, а? Слушай дальше. «Жизнь кажется Овнам напрасной, появляются суицидальные мысли. Это первые признаки депрессии» Понимаешь, да? Чёрт, этот Семёнов яибу какой астролог! Всё-то он знает, баллин.. Читаем дальше…
— Не надо дальше. – Я уже разгадала план паскуды-астролога. – Дальше всё будет хуёво, потом ещё хуёвее, а двенадцатого ноября некие таинственные силы вытащат меня на улицу и там на меня свалицца мешок ништяков. Так?
— О, нет! – Возликовала Ершова! – Хуй тебе! «Двенадцатого ноября всё изменится! Кто-то из ваших близких, Водолей по знаку зодиака, попросит вас оказать ему услугу, после которой ваша жизнь перевернётся» Ну, поняла?
— Да. Я поняла, что этот твой Семёнов тупо нахуячил одинаковый гороскоп всем подряд, а сам, поди, стоит у твоего подъезда в кожаном пальто, и эксгибиционирует хуй. В надежде, что ты, дура, поведёшься.
— Ну ты и уродина… — Скривилась Ершова. – Гороскоп у всех разный. Такой кал только у Овнов и Водолеев. Значит, у тебя, и у меня. И ведь всё в ёлочку катит. Смотри: у тебя всё хуёво. Так? Ты вышла на улицу, потому что я тебя попросила. Так? А у меня сегодня будет роковая встреча, и я Водолей! Короче, щас мы с тобой красимся-подмываемся на всякий-який, и идём на улицу навстречу моему щастью.
Я возмутилась:
— Знаеш чо? Это твоё щастье – ты и пиздуй на улицу. Кстати, будь осторожнее, у подъезда кто-то насрал. Подозреваю, что астролог Семёнов. Едем дальше: мне никаких встреч не обещано, поэтому я останусь тут и буду пить. Дай текилу.
— Да щас тебе. – Ершова спрыгнула со стола, и пнула Фифу, отчего та хрюкнула и перестала дышать. — Будь ты человеком, жаба старая. Ну, что тебе стоит пойти со мной навстречу моей роковой встрече? Тем более, у тебя там написано, что твоя жызнь тоже перевернёцца.
— Юль. – Я смотрела на вещи трезво, потому что собралась умирать, и решения своего пока не поменяла. – Юль, ты ёбнутая. С чего ты взяла, что эта встреча для тебя будет щастливой? Вдруг тебя выебет на улице бомж, заразит ящуром, и ты сдохнешь в корчах? А поскольку мне тоже обещано что-то непонятное, то, скорее всего, меня тоже выебут. И тоже явно какой-нить Укупник. После чего я напьюсь яблочнова уксуса, и умру в муках. Вообще, судя по всему, сегодня надо сидеть дома, и не искушать судьбу. Раз ты так веришь Семёнову.
— Нет. – Юлька была непоколебима. – Нет. Я жопой чувствую: сегодняшний день станет знаменательным. Чота мы с тобой, баба Лида, в девках засиделись. Пора бы нам женихов уже найти. А сегодня, чую, самый день для встречи женихов. И не спорь со мной! У меня предчувствие хорошее. Даю пять минут на то, чтобы ты нарисовала на ебле малиновую улыбку, и накрутила чёлку на бигудю А потом мы с тобой дружно выйдем на улицу, навстречу судьбе. Всё.
Через полчаса мы с Юлькой стояли возле её подъезда, и вглядывались в мокрую темноту.
— Ты жениха видишь? – Юлька вытянула шею, и посмотрела на меня. – Лично я вижу залупу.
— Астролога Семёнова? – Я тоже вытянула шею. – Вижу только помойку. И бомжа, кстати, тоже вижу.
— Тьфу на тебя. – Поёжилась Ершова. – Не каркай, дура. Где, блять, таинственные силы-то?
— В пизде. – Я замёрзла, и очень хотела домой. Поэтому позволяла себе грубости. – У Семёнова, блять, спроси. Он же Нострадамус, он же всё знает.
— Знаешь чо? – Нашлась Юлька. – А может, нам надо отойти подальше от подъезда, и там искать роковую встречу?
— Ага. Отойди. В темноту. К помойке поближе. Там тебе и будет жених, блять. Бомж, смотрю, уже и хуй достал.
— Дура. Он просто ссыт. – Юлька расправила плечи. – Короче, делай что хочешь, а я пойду.
— Куда?!
— Гулять.
— В такую погоду?! В одиннадцать вечера?!
— Да. Я чувствую, сегодня мой день.
— А я чувствую, что надо срочно идти домой, пока мне тут менингит ветром не надуло.
— Ну и иди!
— Ну и пойду!
— Ну и вали!
— Ну и сама вали!
— Подруга, блять!
— Идиотка, блин!
Поскользнувшись на чьём-то какашняке, Ершова въехала в темноту, навстречу своей судьбе.
А я пошла домой.
Умирать от депрессии. Которая теперь ещё более усугубилась.

***
Эпилог.

Телефонный звонок раздался в десять утра.
— Ты простишь меня, жаба? – Тихо, с надеждой спросили в трубке.
— Нет. У меня депрессия. Я всех ненавижу. А тебя в особенности. У меня теперь температура. Скоро я умру от менингита.
— Я печалюсь. – Голос в трубке посуровел. – Я очень печалюсь. У меня нещастье. Ты должна быть ко мне милосердна в такую минуту.
— Тебя выебал бомж? – Я мысленно приготовилась звонить знакомым врачам-венерологам.
— Нет. – Юлька тяжело вздохнула. – Хуже.
— Укупник? – Я мысленно приготовилась звонить знакомым врачам психиатрам.
— Ещё хуже. Я вчера зашла в какой-то трактир, и там накушалась вкусной-полезной водки. С горя. Ты ж меня бросила, жаба такая… Я, видимо, сильно накушалась, поэтому у меня теперь нет паспорта, денег, любимой белой сумочки, которая, кстати, была твоя, а так же отсутствует один сапог, и один зуб. Сразу говорю: я не виновата, я ничего не помню. Но не это самое страшное.
— Нет, Юля… — Я почувствовала как у меня задёргался глаз. – Самое страшное уже случилось. Ты проебала мою сумку! Теперь ты умрёшь.
— Похуй. – Юлька, казалось, совершенно не испугалась перспективы быть убитой. – Посмотри на календарь.
— У меня его нет.
— А у меня есть. И знаешь, чо там, на календаре?
— Осень?
— Осень. Ноябрь. Тринадцатое число.
— И что?
— Две тыщи седьмой год.
— Ахуеть какая новость.
— Да. А журнальчик, как оказалось, был за две тыщи третий… Понимаешь? – Юлька всхлипнула. – Мы с тобой уже четыре года как проебали своё щастье!!! Свою роковую встречу! Своих женихов с баблом и крепкими яйцами! НО!
Юлька замолчала.
Я ждала.
— НО. – В трубке явно расстроились, что эффекта не вышло. – Есть и хорошая новость! В новом журнале «Лиза» за ноябрь две тыщи седьмого написано, что тринадцатое ноября станет для Водолеев роковым днём, а Овнов ждёт сюрприз! Ещё не всё потеряно! Мы ещё встретим наше щастье!
Я переложила телефонную трубку в другую руку, облокотила плечом на стену, и сказала:
— Насчёт сюрприза это в точку. Знаешь, что лежало в той моей сумке, которую ты удачно проебала? Не знаешь? Я тебе скажу. Там была моя заначка. На чёрный день. Три штуки баксов. И сегодня этот чёрный день наступил. Тебе пиздец, Ершова. Я уже иду.
В трубке икнули, и бросили трубку. А я пошла, и на всякий случай проверила свою заначку в тумбочке.
На месте заначка. Куда она денецца?
Только Ершова об этом до сих пор не знает.
И никогда не узнает.
Ибо нехуй вестись на гороскопы.

Автор: Мама Стифлера