Курица

Мы приехали охотиться в Тверскую область на озеро Теплень. Оставили машину в посёлке с одноимённым названием. А сами втроём и с двумя лайками, на перегруженной лодке неспешно добрались до другой стороны озера с помощью малосильного мотора «Ветерок». Установили армейскую палатку на берегу широкого залива.
Заканчивался август 1992 года, это была моя последняя охота по водоплавающей и болотной дичи перед отъездом в Бруклин. Вода сильно упала, и на заболоченных поймах я, со своими друзьями, Андреем и Мишкой, с раннего утра стрелял жирных бекасов и пугливых уток.
Бекас по-английски звучит «снайп», наверно слово снайпер впервые присвоили человеку, умело бившему этого небольшого, но очень вёрткого кулика, который, взлетая, делает немыслимые виражи из стороны в сторону.

Так вот Андрей являлся большим мастаком по части стрельбы. Мишка только год, как стал охотником, и нещадно мазал даже по уткам, которые чуть ли ни на плечи ему садились. Но и мне было далеко до Андрея. Не вру, я своими глазами видел, как несколько раз он умудрялся валить дуплетом двух одновременно взлетевших птиц.
Собаки радостно носились вокруг, распугивая уток, но приносили помощь, находя битую дичь и подранков в высокой, густой траве. В основном работал мой трёхлетний кобель Чембар, а Мишкина Рада, семи месяцев от роду, порой, только мешала ему, но всё же накапливала опыт, наблюдая, чем занимается её старший товарищ. Дни летели очень быстро, и погода не подвела, за все десять дней, что провели на озере, ни разу не прошёл дождь.

Возвращались с охоты к полудню, Андрей, бывший шеф-повар ресторана одной из московских гостиниц, просил нас ощипать деликатесную добычу. Затем он готовил бекасов, не потроша, по рецептам французской кухни. Нутряной жир впитывался при жарке в нежное мясо птицы. Царское блюдо! Пятнадцать штук как раз помещались в глубокой чугунной сковороде.
Уток, после такой пищи, есть не хотелось. Да и стреляли их для Мишки. Показывали ему, как влёт их брать надо, как ружьё с упреждением вести, чтобы не промахнуться. Кряковых с чирками собакам потом варили.
А вот под бекаса грех не вмазать! Хоть алкоголь и редко продавался в то время в магазинах, Андрей раздобыл где-то пять бутылок спирта «Рояль». Друзья мои за обедом вдавливали в себя грамм по сто этого зелья, разбавляя его холодной водой из родника. Я, грешный, не пил девятый год.
Уже под конец поездки, сидим, обедаем, Чембар под кустом в тени отдыхает. Гляжу, а суки молодой нет.
– Миш, где Рада?
– А хуй её знает! Вот, блять, поводок перегрызла! Рада, Рада, иди сюда! – закричал он.
А нам завтра домой уезжать! Куда же она пропала? Целый час звали её, после вижу, летит. И курицу в зубах тащит. Метрах в пятистах от нашей стоянки находилась деревня – Одворицы. Ну, и пизданула Рада курочку там у кого-то. Кура живая ещё, но видно, что долго не протянет. Прикусила её сучонка слегка. Я спросил у Андрюхи:
– Как с добычей поступим?
– Хули делать, руби ей башку, лапшу куриную приготовлю на вечер. Только щипать не надо, кожу сдери, и вместе с потрохами прикопай подальше.
Поставил он варить её, как вода закипела, от курицы духан пошёл, пиздец, я чуть не блеванул, когда понюхал. Покойная, кажись, старше меня была. Ничего, говорит Андрей, собаки схавают.
Смотрю, а со стороны Одвориц, бабка идёт старая. Медленно, на палку опирается. К нам, наконец, пришагала, и жалуется:
– Сынки, ваша собака со двора у меня курицу унесла…
– Не знаем, бабуль… Убегала от нас собачка сегодня, точно… Но вернулась одна.
Стыдно как-то признаться, Мишка вскочил, котелок на костре собой загораживает.
– Я сама видела, как она её схватила!
– Бабушка! Да мы верим. Может, бросила где… Сколько тебе за курицу заплатить?
– А что щас за деньги-то купишь?
Старушка посмотрела на лодку. Там, на корме, лежали три кряковых селезня.
– Вон, утку отдайте. Я уток очень люблю.
Мне сразу полегчало.
– Бабушка, всех забирай, мы ещё настреляем.
– Ох, спасибо, милые. Дай Бог вам здоровья!
Взяла трофеи наши и назад побрела. Как подальше отошла, я Андрею говорю:
– Бабулька-то нормальная оказалась, не ругалась. Ты как думаешь, может ей масла сливочного отдадим, что осталось, колбаски отрежем, сырку, порадуем старую?
– Давай в пакет всё клади, пойдём вместе, щас догоним, расспросить её надо кой о чём…
– О чём это?
– Да я баранов хотел в деревне купить. Ты будешь брать?
– Не, мне не надо.
– Ну, тогда я себе возьму и Мишке. Только ты торгуйся, я не очень умею.
У деревни догнали старушку и вручили ей продукты. У неё слёзы на глазах от счастья:
– Вот, спасибо вам, хорошие!
Я тут же поинтересовался:
– Нам двух баранов купить надо, не знаешь, у кого есть?
– У меня нету… Только если у Александра Ефимыча. Он хоть бобылём живёт, но мужчина богатый! Вон дом его. Забор зелёный.

Мы направились к нему. Лысоватый мужик лет пятидесяти колол дрова у сарая.
– Александр Ефимович! – позвал я его.
– Что нужно, ребята? – прокричал он в ответ.
– Поговорить хотели. Вы подойти можете? Не бойтесь, мы по делу.
Ефимыч подошёл к забору, продолжая держать топор в правой руке.
– Не боюсь я. Что за дело?
– Мы из Москвы приехали. На охоту. Завтра уезжать. Пару овечек у Вас купить хотели бы.
Глаза его тут же загорелись. Он положил топор на землю, расстегнул засаленную рубаху и почесал волосатый живот.
– Это ваша «копейка» в Теплени у Грачёва на дворе стоит?
– Наша.
– Ну и как поохотились?
– Отлично… Так, что, продашь?
– Продать-то можно, только я рубли не возьму. Доллары имеются?
– Есть немного… А сколько просишь?
– Двадцать…
Он быстро глянул на Андрея, и, увидав его довольную морду, тут же добавил:
– За одну.
На селе сорок баксов – это приличная сумма, хотя в Москве такая покупка нам обошлась бы в двести. Я, конечно, торговаться стал. А то он цену ещё вверх задерёт. Мы уходили и возвращались, но он твёрдо стоял на своём. Тогда я подытожил:
– Ладно, дорого, конечно… но, по рукам! Только чтобы лучших нам подогнал. Веди в закрома, хозяин, смотреть будем.
В хлеву овец было штук восемь. С причитаниями «эту не могу, ту – нельзя», выбрал самых плохеньких.
Мы расплатились.
– Ну, Ефимыч, давай, режь, обдирай…
Он перерезал им горло и подвесил овец с нашей помощью на турник.
– Ты что, спортом занимаешься?
– Ага, себя надо в форме держать.
Свежевал хозяин как-то лениво. Уже начинало смеркаться. Андрей не выдержал, достал охотничий нож и сделал почти всю работу сам.
– Ребята, а вы мне шкуры не отдадите?
– Бери…
– А головы?
– И головы.
– А печень с сердцем?
– Вот это ты хуй угадал!
– Ну, хоть рубец с кишками. Зачем они вам?
– Ладно, только за них принеси два мешка, чистых.

Уже по тёмному вернулись к палатке. Рано утром упаковали вещи, почти залезли в лодку – появляется Ефимыч.
– Что, уезжаете?
– Да…
– А у вас выпить есть? Угостили бы на прощание…
Андрей вытянул из упакованного рюкзака бутылку «Рояля». Порезал колбасы, положил её на кусок хлеба и вместе с трёхсотграммовой алюминиевой кружкой передал гостю.
– Воды только нет разбавить.
– Да я так, без воды. Насыпай!
Андрей налил граммов двести спирта.
– Ты что, краёв не видишь?
– Не много будет?
– Я привычный, не жалей!
Нервными глотками он втянул в себя содержимое кружки. Пожевал слегка бутерброд, а недоеденную закуску положил в карман тёмно-синих брюк.
Мы сели в лодку, завели мотор.
– Ну, Александр Ефимович, бывайте!
Он не ответил, повернулся и молча направился к деревне. Проплывая вдоль берега, мы наблюдали, как он шёл. Сначала ровно, потом зигзагами, а потом споткнулся о кочку, и упал лицом в траву.
Андрей рассмеялся:
– Привычный он! За пять минут – в жопу!

…Отработав в Манхеттене грузчиком и охранником, я наконец-то получил двухнедельный отпуск и в девяносто пятом выбрался на охоту в заветные края. Когда покупали путёвки, председатель охотничьего хозяйства удивлённо посмотрел на нас:
– О, прибыли… Вас тут два года разыскивали. В Москву хотели ехать. Александр Ефимыч-то помер, прямо в поле, рядом с местом, где вы палатку ставили. Деревенские говорили, что вы его нарочно отравили, чтобы за баранов не платить. Не надо вам в Теплень ехать. На Куди место неплохое есть, у моста. Там на речке и утка, и вальдшнеп отменно тянет.

(если Вам известен автор пишите в комменты)