Петрович и китайский Новый год

Когда уже казалось, что все многочисленные новогодние праздники позади, Петровича пригласили на встречу Нового года по китайскому календарю. Умеем мы, россияне, попраздновать, что говорить. Ни в одной другой стране мира нет такого количества праздников, объявленных выходными днями, как у нас. Ну, что у них там в Америке? День независимости ни от кого? Больше и вспомнить нечего… ага, День сурка еще, который на законные выходные и приходится. Если у нас случается празднику на выходные выпасть – его, естественно, переносят. А попробуй, не перенеси? Бунт, революция! Народу можно месяцами не платить зарплату, отключать зимой горячую, а летом холодную воду, оказывать медицинские услуги дрянного качества и “кормить” бесконечными “завтраками” про недалекое лучшее будущее – вынесем все, что называется…. Но праздники – дело святое!

Новое молодое государство, в котором живем поздравить надо? – праздник в июне. А старое государство, в котором долго (и, вроде, даже счастливо) жили помянуть? – в ноябре, пожалуйста. Многие годы на всю катушку поздравляли всей страной женщин с праздником весны, но в недавнем прошлом сильная половина человечества, пользуясь гласностью, возмутилась: как так? — у них (женщин) спецдень для отдыха есть, а у нас (мужиков) нет! И сделали февральский мужской праздник официальным выходным. Статус-кво восстановлен, мужики рады, женщины тоже, вроде, не против лишнего выходного.

А Майские? Ну, понятно, в эпоху развитого социализма праздник Мира и Труда был настолько значим, что руководство страны давало народу после 1-го еще и 2-е, дабы народ отдохнул после нелегкого похода на демонстрацию. А сейчас-то, в эпоху недоразвитого капитализма мы чего в начале мая празднуем? Никто не знает. Но попробуйте сделать эти дни рабочими!

Новогодние праздники – апофеоз умеющей “развернуться” душе русского человека. Начиная от католического Рождества и до Старого Нового года – сплошной праздник, который многие руководители, от греха подальше, объявляют “Рождественскими каникулами” и вешают на дверях предприятия до 14 января замок. А там и до Крещения недалеко.… В общем, целый месяц народ празднует – веселится, а когда вдруг наступает размеренно-трудовая жизнь, чувствуется, что чего-то в этой жизни не хватает.

По всему поэтому, когда коллеги Петровича по прежней работе предложили ему отпраздновать на турбазе под Луначарском-на-Оке Новый год по китайскому календарю, он, немного поразмыслив, согласился.

Первым делом Петрович – страстный любитель летней и зимней рыбной ловли, уточнил: далеко ли от базы до реки, на что получил обнадеживающий ответ, что до реки совсем недалеко. “Что ж, — подумал Петрович, — совместим приятное с полезным: и с товарищами пообщаемся, и рыбки половим, “два в одном”, как говорится!” (Петрович, как обычно, переоценивал свои силы).

Выезд был назначен на пятничный вечер. Вид подходящего к автобусу Петровича с буром и рыбацким ящиком старых его приятелей немало позабавил. И что сказать? Рыбак в кругу “непосвященных” всегда был “белой вороной”, мишенью для колкостей и острот. Петрович, готовый к такому раскладу, стоически вытерпел все замечания и пожелания приятелей.

Отмечать уходящий Старый Китайский год начали еще в автобусе. Петрович с удовольствием общался с приятелями, решив для себя, что коль скоро быть этой ночью развеселой дружеской пирушке, то на рыбалку он пойдет в субботу не с утра, а после обеда. Увы, после обильного затянувшегося обеда Петрович на рыбалку идти уже не мог. И с удовольствием предался целительному послеобеденному сну. К ужину Петрович был “в норме” и собирался, сыграв с приятелями небольшую партию в преферанс, отбыть ко сну. Планам его было осуществиться не суждено. Оказалось, что Олег, с кем вместе проживал Петрович, успел познакомиться с двумя особами прекрасного пола. Олег “автоматом” включил Петровича в круг искателей приключений и представил двум довольно симпатичным женщинам.

Особенно понравилась Петровичу небольшого роста шатенка с какими-то дымчатыми соболиными бровями и серыми глазами. Вообще-то Петровичу нравились все женщины, но эта маленькая стройная шатенка понравилась ему очень: Петрович влюбился. Нельзя сказать, что это было из ряда вон выходящее событие – Петрович с момента своего давнего развода влюблялся с большим или меньшим постоянством по несколько раз за год. Но каждый раз немолодому (но и не старому!) Петровичу казалось, что к очередному предмету его обожания он испытывает настоящие сильные чувства Любви. Однако проходило какое-то время, в отношениях с предметом поклонения Петрович делал определенные успехи, и чем больше были успехи, тем больше истончалось, пока совсем не исчезало чувство обожания Петровичем своей пассии. Петрович, бывало, пытался реанимировать угасшее чувство или перевести, трансформировать его в какое-то другое: нежность, спокойную радость, привычку, наконец, – ничего не получалось. Нежности не было места без восторженного обожания, вместо спокойной радости он чувствовал беспокойство, а “привычка” в отношениях с представительницей нежного пола претила свободолюбивой натуре Петровича. Но в момент очередной встречи он совершенно забывал про предыдущие опыты, искренне надеясь, что в этот раз он сможет сохранить чувство надолго и жить с любимой женщиной не охладевая к ней.

В общем, Петрович в субботний вечерок на базе “Серебряная Ока” оказался, что называется, “на крючке” и провел все полагающиеся такой ситуации маневры, то бишь моменты ухаживания: биллиардная, кафе, дискотека, игра “пара на пару” в карты в комнате соседок…

Несмотря на то, что приятели имели с вечера определенный успех у своих новых знакомых, проснулись они в своих кроватях. Точнее, проснулся Петрович, некоторое время осмысливая себя и пытаясь ответить на простой вопрос: где я? Ответ, впрочем, нашелся довольно быстро: давно вставшее солнце своим светом пробивало тонкие желтые занавески и довольно сносно освещало холостяцкий номер. События вчерашнего вечера одно за другим вставали в тяжелой голове Петровича, но на определенном моменте цепь обрывалась, и Петрович не мог припомнить: когда они с Олегом “откланялись”. А, может, даже не откланялись, а их выпроводили? Это было бы ужасно. С новой знакомой Настей Петрович хотел бы дружбу продолжить.

Пытаясь нащупать глазами какую-нибудь емкость с водой, Петрович наткнулся на небольшой листочек с подписью. Машинально начав читать, он сразу понял, что письмо от его “ундины”.

“Петрович! Доброе утро! Боюсь, что мой телефон ты не помнишь, поэтому пишу: 92-31-01. Ни хвоста – ни чешуи! Настя” Теперь Петрович вспомнил все: и многочисленные тосты “на брудершафт” с обязательным после такого мероприятия целованием, и просьбу Насти не торопить события, и договоренность созвониться в городе. А вот номера телефона Петрович действительно не помнил. “А она у меня не только красивая, но еще и умная”, — по-хозяйски подумал Петрович. А еще он подумал, что если Настя оставила записку, то, видно, уже уехала – ее подруге с утра надо было быть в городе и отбыть они хотели с первым автобусом. Петрович очень хотел увидеть Настю прямо сейчас, сию минуту, но поскольку это было невозможно, а энергию влюбленности надо было куда-то девать, Петрович стал собираться на рыбалку. Проснувшийся Олег с изумлением некоторое время смотрел на Петровича, а потом изрядно подсевшим голосом изрек: “Да, когда хочется – это хуже, чем когда болит!”

Петрович вышел из корпуса. Солнце было уже довольно высоко, нормального клева ждать не приходилось, но где, как ни на рыбалке можно привести растрепанные мысли в порядок? И Петрович зашагал к реке. Река угадывалась за лесистым бугром, куда вела колея лыжни. Беда была в том, что лыж у Петровича не было. Пошел он по лыжне, но лыжня не держала, Петрович проваливался, и довольно глубоко. Какой-то километр дался Петровичу с большим трудом: ноги налились тяжестью, в голове шумело, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. “Еще немного, еще чуть-чуть”, — уговаривал себя Петрович, продвигаясь вперед.

Вот, наконец, и Ока! Но какого черта? Где лед? Величественная река непринужденно катила свои воды перед изумленным взором Петровича. Вот это номер! И это в середине довольно морозной зимы, когда на водохранилищах едва хватает длины бура, чтобы пробить очередную лунку? Этого только не хватало! Видно, выше по течению был сброс какой-то мощной ТЭЦ, поскольку от берега до берега льда не было – впору спиннингом рыбачить…. И все же закраина метра в три вдоль берега была. “Раз пришел –надо пробовать”, — решил Петрович и с опаской спустился на лед.

Первую лунку бурил под самым берегом, рискуя попасть ножами ледобура в песок, загубить и их, и саму возможность рыбалки. Слава Богу, обошлось. Но воды под нижней кромкой лунки было совсем чуть-чуть, и Петрович рискнул забуриться на самом окончании закраины. В этом месте было глубже, метра два с половиной. Легкую мормышку на удочке с самой деликатной оснасткой сносило – пришлось достать удочку с мормышкой покрупнее. Так было лучше, и дело пошло. Некоторое время поиграв кивком, Петрович поставил удочку на лед и задумался. Разные мысли возникали из ниоткуда и не успев как следует оформиться, уступали место другим: о жизни, которая временами не такая уж скверная штука; о счастливом Случае, познакомившем его с Настей; о приятелях, собирающихся ехать домой и уже, наверное, хватившихся его; и о радости рыбацкого одиночества, позволяющем когда не клюет сидеть и думать ни о чем и обо всем сразу.

Дмитрий Соколов