Как хорошо быть человеком!

В тот вечер я приехал домой рано. Припарковавшись во дворе, я вышел из автомобиля, аккуратно хлопнул дверцей, нажал на брелок сигнализации. Машина в этот раз как-то мяукнула иначе, я бы сказал даже по-хамски.

«Может, показалось», – подумал я, но через мгновение понял, что попал в беду. Не знаю, может быть, кому-то это покажется забавным и смешным, но мне в тот момент было не до смеха. Я превратился в кота. Да, в обыкновенного серого кота, которые шныряют у нас по подъезду. Я обернулся, за моей спиной громадное колесо моей «шестёрки». Хотя теперь какая к чёрту спина. Я стоял на четырёх лапах, а сзади меня болтался длинный хвост. Я сделал попытку пошевелить им, и к моему ужасу это удалось. Хвост встал трубой. Даже в обличии кота я сообразил, что этот пафос ни к чему доброму не приведёт. Медленно опустив хвост, так чтобы не испачкать его об асфальт, я двинулся в сторону подъезда. На лавочке сидели подростки и две старушки, следившие за тем, чтобы молодёжь не швыряла шелуху от семечек на асфальт.

Разрази меня гром, там же находились мои дети. Васька, четырнадцати лет, и двенадцатилетняя дочь Маша. До двери в подъезд оставалось меньше трёх метров, как одна из старушек неожиданно завопила:
– Куда прёшь, скотина? Ну-ка брысь отседа! Брысь, кому сказала!
– Чужак, что ль? – прищурившись, прошамкала подслеповатая старуха.
– Чужой, Петровна! Я наших котов усех знаю.

Я от греха подальше отошёл. Ну, уж если без прикрас, то правильнее будет сказать, отскочил. Ибо злобная старушка замахнулась на меня палкой. «Как её зовут? – вспоминал я. – Ну, надо же. Сколько раз мимо проходил, и не познакомился. А она ведь у нас лет сто живёт. По-моему на четырнадцатом этаже. Какая досада. Даже имени не знаю… А вторую, так кажется и не встречал ни разу, или просто не обращал внимания. Хотя толку-то? Ну и знал бы я их имена. И что?»

Я зашёл за угол и попытался произнести человеческое слово. И что вы думаете? Хм. А что тут думать. Возьмите своего кота и заставьте его сказать хоть одно словечко. Теперь я знаю, почему у меня под окном иногда плачут коты. Они пытаются говорить, может вот в такую же беду попали, как я. Я мяукал, шипел, урчал, даже помурлыкал немного, хотя мурлыкание было фальшивым. Мне хотелось орать как оглашенному. Хотелось плакать. И было втройне обидно, что я не мог выдавить из себя ни одной слезинки.

Продолжая свои логопедические опыты под кустом сирени, я вдруг услышал за спиной, ну или за хвостом (я же по привычке говорю), шаги. Опасаясь, чтобы бабка не огрела меня палкой, я прыгнул в гущу веток. Раньше я думал, почему коты не даются в руки людям. И вдруг я услышал до боли знакомый голос своей дочери. Вот когда мне по-настоящему захотелось разрыдаться, но я только жалобно мяукнул, всё пытаясь произнести людское слово.

– Что ты плачешь, кисулька? – Ласкового залепетала Маша и протянула мне руки. – Иди ко мне, лапочка. (Мне в тот момент показалось, что она сказала «папочка»).
Я же знаю, что Машка и мухи не обидит. Потому смело и подошёл к ней. Она погладила меня, приподняла за лапы и поцеловала меня в лоб.

Люди! Я вдруг вспомнил, как наказал свою дочь вот за точно такой поступок. Она схватила на прогулке незнакомого кота и поцеловала его в лоб. Может, то был я? А я лишил её похода в кино и дома запретил смотреть мультики. А Маша, моя миленькая Маша, горько плакала и убеждала меня, что котик тот домашний, потому что, дескать был ухоженный и чистый. «Помогут ли мне сегодня её аргументы?» – подумал я и вдруг увидел, как к кусту пробирается мой Васька.

– Ты что тут делаешь? – грозно спросил он у сестры.
– Ничего, – тихо ответила Маша и прижала меня к груди.
– Не ври, – прикрикнул брат. – А ну покажи, что там у тебя? – Он рукой взял Машу за плечо и с силой развернул её.
– Дурак, мне больно! – вскрикнула Маша.
– А ну брось этого бродягу! – потребовал Василий. – Немедленно отпусти его.
– Никакой он не бродяга, – возразила Маша. – Он чистенький и ухоженный. Наверное, из соседнего дома к нам пришёл. Или заблудился. Я возьму его домой.

«Спасибо тебе моя доченька, – мысленно благодарил я Машу. – Какая ты у меня добрая. Прости, что я тогда не пустил тебя в кино и запретил телевизор смотреть. Прости меня, старого дурака…»

– Ага, держи карман шире, – рассмеялся Васька. – Кто же тебе разрешит-то его домой принести. Тебя «пахан» из дому вместе с твоим кошаком выпрет.

«Вот, значит, Васёк, как ты за глаза папу называешь? Интересно-интересно…»

– Папа мне обещал завести котика, – соврала Машка. Но впервые в жизни, я был благодарен ей за откровенное вранье.
– Не сочиняй! – ухмыльнулся Вася. – Батя ненавидит котов.
– Я не сочиняю, – упёрлась Маша. – Вот приедет папа, спросишь у него.

Машка, видимо, просто тянула время и не хотела расставаться со мной, вернее с котом. Я-то ей как раз сейчас и был ни к чему.

– Ладно, – Васька отвернулся и пошёл к лавочке. – Посмотрим.

«Надолго я превратился в кота? – горько размышлял я. – Господи! – вдруг оторопел я от ужаса. – А вдруг это навсегда? Нет-нет-нет… такого не может быть. Да что ж это в самом деле творится? Первый раз такое слышу и вижу, чтобы среди белого дня человека превратили в кота. Да и разве такое возможно? Мы что в сказке какой живём? Впрочем, наша жизнь – ещё хуже сказки, » – махнул я рукой, в смысле лапой.

– Ой ты мой маленький, – радостно всплеснула Маша. Лапку мне даёшь? Поиграть хочешь? Пошли со мной. Ты, наверное, кушать хочешь?

– Мяу, – ответил я, подразумевая: «Конечно, хочу! Ещё как хочу. Я сегодня без обеда…»- Бедненький ты мой. Я тебя сейчас накормлю. Налью молочка с белым хлебушком. Хочешь?
– Мяу-мяу! – ответил понуро я, досадуя на то, что Машка ничего не поймёт. А в этот раз моё «мяу-мяу» означало: «На хрена мне молоко, Машенька. Я бы сейчас полкастрюли борща проглотил и пару бутылок «Балтики» или, на крайний случай, «Клинского» . «

«А в холодильнике действительно дожидаются меня несколько бутылочек пива. Я сегодня утром чуть слюной на подавился, но на работу нужно было срочно ехать…»

Маша, гордо подняв голову, заявила старушкам:

– Это наш кот! Нам его подарили.

– А что-то мы его раньше не видели, – прошамкала старуха с палкой.

– А нам его недавно подарили, – ответила Маша и занесла меня в подъезд.

Добравшись на лифте до своей лестничной площадки, я жалобно мяукнул. Перевожу:

– Теперь, доченька, самое страшно испытание. Как мама отнесётся к незваному гостю?

Маша, словно поняв мой котейский язык, сказала:

– Как бы тебя назвать, миленький? У тебя имя-то есть?
– Мяу.
– Ну, это не имя, – возразила дочь. – Так все коты говорят. Назову-ка я тебя Тоша. Классно?
– Мя-я-я-я-у! – Я чуть не поперхнулся. Если бы коты могли удивляться, мои глаза выскочили бы из орбит. Сегодня на работе меня бухгалтерша не с того ни с сего назвала меня Тошей. Вообще-то, меня зовут Антоном Степановичем. Но с чего это вдруг эта толстая корова назвала меня Тошей. Господи боже мой! А может она меня и заколдовала? Или как там говорят , приворожила? Но… зачем ей кот? Или в отместку? Вот сука! Мяу твою мать…
– Вот и хорошо! – дочь по-своему переводила мои междометия. Она позвонила в дверь. Через полминуты на пороге стояла моя жена с перекошенным лицом.

– Это ещё что за чума? – брезгливо произнесла она.

«Эх, Наташка, сама ты чума! – с обидой промяукал я. – Посмотри внимательно! Это же я, муж твой, Антон.»

– Мама, мне подарили котика. Смотри какой симпатюля! – ворковала Маша.
– И ты хочешь, чтобы я впустила это кошмарное животное в квартиру? – Наталья выпятила губу и туфлёй ткнула мне в лицо, то бишь в морду. – Ни-за-что!
– Мяу-мяу! – сказал я тихо, что в переводе значило: Машенька, не сдавайся, убеждай маму. Говори, что папа разрешил и т.д. и т.п. Только не выгоняйте меня на улицу. Я же не настоящий кот, я там пропаду. Наташенька, пожалей. Блин, ну почему у меня нет слёз?
– Мамочка, – услышала мои кошачьи молитвы Маша, – ну, пожалуйста. Ты только взгляни, какой он красивый.

«Что бы такое сделать, чтобы Наталья согласилась с Машей? Чем поразить её воображение?»

Мне пришла отчаянная мысль. Я сел на задницу и помахал жене лапой.

– Мама-мама, – радостно запрыгала Маша. Ты видишь? Он тебе лапой машет!
Жена ухмыльнулась и презрительно сказала:

– Хорошо! Пусть пока поживёт у мусоропровода на лестничной площадке.

«Эх, и сука же ты, Наташка, да что ж ты, стерва, такое говоришь? Какой мусоропровод? Не я ли я двадцать лет пахал как проклятый, чтобы ты вот выглядела такой красивой и ухоженной. А ты меня на лестничную площадку…. Люди, да что ж это творится такое!»

– Мяу-мяу-мяу… – кричал я.
– Мама, можно я ему молочка налью, – спросила Маша.
– Ну, налей, – разрешила Наташка и добавила: только в квартиру его не впускай.

«Да. Точно придётся сегодня ночевать на площадке. Во она и началась бомжовская жизнь. Господи, да за что мне такое наказание?!»

Через полчаса жена куда-то ушла. Ещё раз предупредив Марию, чтобы та не вздумала заводить меня в квартиру, она вошла в лифт.

Машка, конечно так и послушалась маму. Через минуту я уже сидел на своём собственном диване. Какой же это кайф, просто сидеть на своём диване. Я упал на спину и стал кататься. Машка радостно хлопала в ладоши. Мы стали носиться по квартире. Затем я растянулся в своей спальне на кровати и уснул.

О, ужас! Когда я открыл глаза, на меня в упор смотрела жена, а в руках у неё была сковородка. Я почувствовал, что она сейчас меня огреет, и от страха зажмурился.

– Антон, – донеслось до меня. – А ты чего это так рано улёгся спать? А я в магазин сходила, вот сковородку в рекламе видела. Говорят, супер-посудина. Сейчас испытаю.

Я посмотрел по сторонам, затем на свои лапы… тьфу чёрт, на руки. Подскочил с кровати и бросился к зеркалу. Всё в порядке. Ура! Всё в порядке! Фу…

В дверь постучали. Вошла Маша с огромным котом на руках.

– Папочка, мне подарили котика. (Я-то знаю, что она соврала) Можно он у нас поживёт?

– Ты в своём уме , Маша.., – возмутилась мать. Но я перебил:
– Можно, Мария. Конечно, можно! – у меня на глазах выступили слёзы.

За спиной у Маши маячил Василий с удивлённым лицом.
– Спасибо, папочка, – Мария подбежала ко мне и неуклюже поцеловала меня в подбородок. Затем обернувшись, крикнула: – Ну что, Васёк! А ты не верил.

– Ну ладно, – пожала плечами жена. – Если папа не против, пусть живёт…

Как я был счастлив в эту минуту! Люди, как же хорошо быть человеком!