История любви

ЧАСТЬ 1

— Сигареткой не угостите? — маленький толстый плешивый человечек заискивающе заглядывал в глаза.
— Пошел вон! — ласково ответил Миша и отвернулся к окну. За грязным замызганным стеклом, украшенным ржавой решеткой в виде лучей восходящего солнца, не было ничего интересного. Дежурство только началось, и предстоящая двенадцатичасовая казенная скука не вызывала ничего кроме раздражения.
— А может, позволите окурочек докурить? — продолжал канючить толстяк.
Лысина с нежно-розовой кожицей и мягким пушком на затылке, по-детски наивные глазки вызвали ненужную жалость и Миша, неожиданно для себя, протянул ему недокуренную сигарету.
Жадно затянувшись, тот с наслаждением выпустил струю дыма и задумчиво сказал:
— А вы знаете, я ведь почти Нобелевский лауреат. Да-с, очень успешно в науке продвигался. На «нобелевку» тянул… Вот только любовь проклятая сгубила… Через нее, можно сказать, и оказался в таком бедственном положении. Хотите, расскажу?

Слушать подобные истории не хотелось. Ни к чему хорошему это, как правило, не приводило. Однако упоминание о любви заинтриговывало, как впрочем, и нетипичный облик этого несчастного. Снова, вопреки своим правилам, Миша согласился:
— Ладно, давай валяй. Может время быстрее пролетит…
Человечек шмыгнул носом, с сожалением взглянул на короткий окурок и начал свой рассказ:
— Еще совсем недавно работал я в одном крупном учреждении, имел научную степень, свою лабораторию и лаборантку в помощниках. Собственно говоря, эта лаборантка по имени Света и сыграла немалую роль в моих несчастьях. Фигурой она была похожа на огромный спичечный коробок, к которому кто-то наспех прилепил обвислые груди и крошечную головку с неправдоподобно пухлыми щеками, губками сердечком и прической а-ля «конский хвост». Отличалась эта особа редкостной стервозностью и повышенным вниманием к моей персоне.
В то памятное утро по пути на работу я стал свидетелем жуткой аварии. Два мотоциклиста на полной скорости врезались в бетонное ограждение. Лужи крови, искореженный металл и исковерканные тела нисколько не взволновали меня. При виде кусков мозга, раскиданных по асфальту, в мою голову вдруг пришла безрассудная мысль. Я незаметно подобрал самый крупный окровавленный ошметок, и бережно завернул его в носовой платок.
Дело в том, что темой моих исследований была регенерация нервных клеток и еще, попутно, биоэлектроника. Проверить новые препараты и методики на свежем человеческом материале было бы совсем не плохо.
Придя в лабораторию, я поместил подобранный кусок мозга в сосуд с питательным раствором, подключил специальное электромагнитное поле и, честно признаюсь, забыл про него.
Удивлению моему не было предела когда на следующий день обнаружил, что цвет мозгового вещества изменился на светло-серый, а приборы зафиксировали слабые альфа– и бета-импульсы. Заинтересовавшись, я продолжил эксперименты. Вскоре приборы зафиксировали устойчивое излучение биотоков. Мозг ожил и какие-то странные процессы, очень похожие на мыслительные, происходили в нем!
Не буду утомлять вас техническими подробностями о преобразовании биоимпульсов в звук. Скажу только, что современные достижения науки вполне позволяют это сделать.
Собрав схему и не особо волнуясь, я переключил тумблер на прием. Работы мои были еще достаточно сырыми, чтобы надеяться на какой-либо результат. Вдруг, на фоне тресков, шорохов и помех, совершенно внятно прозвучали слова, произнесенные бездушным компьютерным голосом: «Блин!.. Как же мне плохо в этом аду!… Боже, помоги мне!…»
От неожиданности я чуть не упал с высокого стула и огляделся по сторонам. Первая мысль была о том, что это чья-то нелепая шутка. Однако Света, ничего не подозревая, стояла спиной ко мне и звякала в мойке пробирками. Больше в лаборатории никого не было. Я снова надел наушники: «…Кто-нибудь! Помогите!.. Помогите!…»
Не в силах больше слушать, поспешно отключил аппаратуру и задумался.
Только сейчас я осознал происшедшее и почувствовал себя преступником. Прямо передо мной за стеклом с проводами и датчиками, находилось живое существо. Это существо жило и, судя по всему, невыносимо страдало. А я был ответственен за эти мучения!
Быстро перенеся сосуд с мозгом и необходимые приборы в подсобку, где мы обычно пили чай, я закрылся там и приступил к работе. Лаборантке строго настрого запретил заходить ко мне, и не беспокоить без крайней нужды.
После нескольких дней напряженной работы мне удалось усовершенствовать аппаратуру и создать на выходе к мозгу импульсы, преобразованные от микрофона. Теперь я мог общаться с этим бывшим человеческим существом. Волнуясь, задал первый вопрос:
«Кто вы? Как вас зовут?», — и тут же услышал в ответ: «Лена! Ленка я с Ворошиловского района. Ну, наконец-то человеческий голос. Где я? Что со мной случилось? Вы мне поможете?»
Не будучи психологом, я неосторожно рассказал Мозгу-Лене о том, что произошло и что она из себя представляет. В ответ послышались жуткие стоны, означавшие, как я догадался, рыдания. Несколько дней эти звуки доносились из наушников, а я не мог найти себе места. На мои утешения и вопросы Лена никак не реагировала. Когда я пытался представить, что может ощущать мыслящее существо, не имеющее никаких органов чувств и плавающее в большом лабораторном стакане, мне становилось жутко.
Чтобы хоть как-то успокоиться, я налил себе в мензурку спирта, и тут меня осенило! Несколько капель алкоголя, добавленные в питательный раствор, произвели чудо. Вместо душераздирающих стонов в динамиках послышалось пение. Лена пела! И пела очень хорошо. Удивительно, но, не имея голосовых связок, мозг рождал музыку в своем воображении и передавал почти идеальную мелодию. Я наскоро придал механическому голосу женское звучание, и вскоре по лаборатории разносились трогательные слова незнакомой песни:

Рядом, но далеко
Что не достать рукой
Рядом со мной ты,
Но уже чужой.

Слова как волны били сильно,
И ночь смывала нас с земли.
Все это кадры кинофильма,
Но он уже не о любви…

Не скрою, тогда я расплакался и бился головой об стол от жалости к этому несчастному существу лишенному всего человеческого.
Шло время. Опытным путем добившись оптимальной дозы спиртного в питательном растворе, мне удалось разговорить это существо. Вскоре выяснилось, что Лена раньше была высокой, стройной двадцатилетней блондинкой. Родители ее рано умерли, и воспитывалась она у престарелой родственницы, которая не смогла дать ее надлежащего образования. Имела несчастье влюбиться в красавца-байкера, что в итоге привело к такому трагическому финалу.
Со временем мне стало не хватать общения с Леной, и я частенько оставался на ночь в лаборатории, чтобы ей не было так страшно и тоскливо одной. Она оказалась прекрасной собеседницей.
Обычно я наливал себе стопочку чистого спирта и, чокнувшись со стеклом, капал в сосуд, служащий Лене жилищем, каплю из пипетки. Потом мы пели песни и болтали обо всем. Ей нечего было скрывать от меня, а я тоже был с ней предельно откровенен. Меня поразил природный ум этой девушки, если конечно можно было назвать девушкой этот кусок мозгового вещества. Впрочем, бесформенным и некрасивым он не был. Я видел особую прелесть в глубоких и прихотливо изогнутых извилинах, нежной светло-серой блестящей поверхности.
Однажды Лена, с трудом подбирая нужные слова, призналась, что очень тоскует по сексуальным ощущениям и настоящему оргазму. Не зная как ей помочь, я задумался. Вдруг словно молния ударила меня! Именно в тот момент я понял, что безумно влюблен в нее. Это было какое-то наваждение, накрывшее меня как смерч, как горная лавина, как тайфун…
Волнуясь, я признался в своих чувствах и услышал в ответ, что она тоже уже давно любит меня. Не медля, залез на стол и, приспустив брюки, встал на четвереньках над сосудом. Медленно и осторожно дотронулся возбужденным членом до самой глубокой извилины…
Неописуемое наслаждение и экстаз охватили меня…
Из динамиков неслось: «Да! Да!… Так, так!… Еще, еще…О! О-о-о!… Сильнее, сильнее!!!…»
Здесь голос рассказчика дрогнул и прервался. Вытерев повлажневшие глаза, он горестно взглянул на выкуренный до самого фильтра окурок и бережно опустил его в урну. Не поднимая взгляда, продолжил:
— Это был самый счастливые миг в моей жизни… На самом пике блаженства дверь распахнулась и в комнату ворвалась лаборантка Светка, шпионившая за мной, в сопровождении завотделом и охранников. Я, застигнутый за этим занятиям и заботясь о чести Лены, отказался давать объяснения. Вот поэтому очутился здесь…
— Может, все-таки угостите сигареткой?
Не выдержав несчастного взгляда собеседника, Миша молча достал из кармана халата початую пачку сигарет и протянул ему. Пройдя в кабинет врача, нашел историю болезни нового пациента. На первой странице было написано:
«Косенко Захар Петрович
Образование: средне-техническое
Профессия: токарь
Диагноз: шизофрения…»

ЧАСТЬ 2

Время дежурства медленно, но неумолимо подходило к концу. Близился сладкий миг свободы когда можно будет, наконец, вырваться из душных, пропавших хлоркой и испражнениями больничных стен. Хотелось курить, но сигарет, опрометчиво отданных утром, не было, а «стрелять» у больных было западло.
Миша стоял у окна, предвкушая, как скоро он купит сигареты и с удовольствием закурит на свежем воздухе. Кто-то осторожно тронул за локоть. Оглянувшись, увидел того самого странного больного и все раздражение дня выплеснулось в одном коротком, без размаха, ударе в мерзкое круглое личико. Толстячок охнул и зажал нос ладонями. Сквозь стиснутые пальцы стремительно начали просачиваться ручейки крови. Миша поморщился. В принципе, бить больных не запрещалось, даже наоборот, но следы от побоев не приветствовались. Главврач за такие штучки легко мог премии лишить и даже с работы выгнать. За непрофессионализм, так сказать.
Пришлось пинками гнать больного в процедурку и приложить пузырь со льдом к сломанной переносице. Раздражение прошло. Миша по натуре не был злым человеком, поэтому с жалостью смотрел, как медленно расплываются синюшные пятна под глазами, полными слез.
Теперь, во избежание проблем надо было уболтать толстяка, чтобы он всем говорил, что сам упал. Или запугать.
Неожиданно больной, гнусавя и мерзко хлюпая разбитым носом, заговорил быстро и горячо:
— Вы извините меня за то, что я обращаюсь к вам, но вы единственный человек, который может все спасти. Я только вам рассказал утром правду. Врачу я все наврал! Я назвал ему чужое имя. Я не работаю токарем… Я профессор! Надо спасать Лену! Если ей не менять питательный раствор, то она умрет!
Мише опять захотелось ударить шизофреника. Между тем тот, испуганно моргая наивными близорукими глазками, продолжал:
— Вы не сомневайтесь, я очень достойно отблагодарю вас! Я живу на улице Гоголя, дом 6, квартира 47. Ключ спрятан справа в щели между косяком и стеной. Потяните за проволочку и достанете его. На кухне под газовой плитой доллары. Берите их все — они ваши! Только помогите! Умоляю, помогите! Я никому не скажу, что вы меня ударили. Я вас очень хорошо понимаю — здесь такой контингент…
Толстяк округлил глаза:
— В палате меня хотят изнасиловать! Я не могу больше оставаться тут! Если я здесь умру, то погибнет и Лена. Она такая беспомощная… Спасите нас!

* * *

Меся ногами весеннюю снежную кашу, Михаил брел по улице. Жизнь была беспросветна и уныла. Хотелось носить новые фирменные ботинки-«казаки» и гламурную косуху в застежках-молниях. Хотелось водить красавиц в кабаки, рассекать на крутой тачке, иметь собственную квартиру. Вместо этого он носил китайский ширпотреб, ночами дежурил в вонючей психушке и прозябал в общаге. В виду мизерной зарплаты санитара, красивая жизнь пролетала мимо. Даже взяток ему ни кто не давал!
Слова больного не выходили из головы. Навязчивая мысль о долларах под кухонной плитой не давала покоя. Проходящий мимо автобус, с надписью на маршрутной табличке: «ул. Гоголя», решил все. Проскочив в закрывающиеся двери, Миша, стыдясь своего решения, поехал за деньгами. Была — не была! В конце концов, если все это окажется бредом, он ничем не рискует. В очередной раз посмеется над своей доверчивостью и все!
Мрачноватый подъезд был традиционно исписан тинейджеровскими надписями и мерзко вонял кошачьей мочой. Квартира номер 47 выделялась добротной бронированной дверью. Миша засомневался. Так недолго было в какую-нибудь скверную историю влипнуть. В раздумье присел и, к своему удивлению, обнаружил щель в указанном месте. Пошарив там и нащупав какую-то проволоку, потянул. Вместе с ней из недр строительных огрехов выполз ключ!
Стало не по себе. Миша огляделся по сторонам. Никого. Ключ лежал на ладони и поблескивал никелем в полумраке подъезда. Появилось желание бросить все и убежать. К чувству стыда примешивался страх. Он осознавал, что проникновение в чужую квартиру может быть чревато последствиями. Между тем ключ словно сам по себе мягко вошел в узкую щель замочной скважины, легко повернулся и дверь приоткрылась… Как зачарованный Михаил шагнул через порог.
В квартире витал застарелый запах несвежих носков и еще чего-то химического. Не включая света, он прошел в комнату и присвистнул. Среди полуразвалившейся мебели, мусора, пустых пивных бутылок стоял современный компьютерный стол с гигантским монитором и раскрытым ноутбуком. Несколько системных блоков весело перемигивались крошечными огоньками. На жилище токаря не было похоже. Скорее всего, здесь действительно обитал сумасшедший профессор.
Стараясь не наступить на разбросанные кругом листы бумаги, Миша прошел на кухню заваленную банками из-под консервов, заплесневевшими объедками и грязной посудой. Стайка тараканов прыснула во все стороны при его появлении.
Под плитой действительно лежал увесистый сверток формой похожий на небольшой кирпич. Не веря до конца в происходящее, Миша развернул плотный полиэтиленовый пакет и заглянул внутрь. Он держал в руках сказочное богатство!

ЧАСТЬ 3

На следующее ночное дежурство Миша принес найденную в квартире толстяка одежду. Взломать хлипкую решетку на окне и выпустить странного пациента не составило труда. Он отдавал себе отчет в том, что его обвинят в халатности, когда обнаружат побег, но работать в опостылевшей психушке больше не собирался. Полученным богатством рассчитывал распорядиться с умом: снять приличную квартиру, приодеться, поступить в институт. Если жить экономно, то на учебу и вполне сносное существование должно хватить.
Утром, Миша, после неприятной беседы с главврачом, написал в объяснительной записке, что спал всю ночь, ничего не слышал и о побеге ничего не знает. Не дожидаясь увольнения, с легким сердцем в последний раз хлопнул дверью ненавистного учреждения.

Раннее весеннее солнышко, выглядывая из-за серых крыш, собиралось вновь накинуться на грязные останки снега. Сосульки, пугая прохожих, с грохотом обрушивались на мокрый парящий асфальт. Встречные девушки манили своими формами и казались доступными как никогда.
Впереди была новая жизнь.
Вдруг, неизвестно откуда, перед ним появился тот самый странный больной. Толстяка было не узнать. В дорогом кашемировом пальто, широкополой шляпе, темных очках, профессор больше походил на классического мафиози из американских боевиков, чем на пациента, сбежавшего из психиатрической клиники. Меньше всего Миша ожидал этой встречи. Не зная, что сказать он в напряжении застыл перед ним.
— Михаил, ради Бога, сделайте вид, что мы не знакомы и идите за мной, — донеслось из-под шляпы. Развернувшись, сумасшедший быстро зашагал по улице.
Плетясь следом, Миша терялся в догадках. К такому повороту событий он не был готов. Побег устроен, деньги честно отработаны. Что еще нужно? Впрочем, от шизофреников можно ожидать чего угодно… Когда они свернули в глухой двор, он решил перехватить инициативу в свои руки и схватил толстяка за отвороты щегольского пальто:
— Что тебе надо, сука?
От рывка его шляпа слетела, обнажив плешивый череп, и покатилась по земле. Из-под очков, сползших на заклеенный пластырем нос, выглянули испуганные голубые глаза:
— Миша, не бейте меня! Я умоляю о помощи! Я заплачу вам, заплачу!
Коротенькая трясущаяся ручонка профессора нырнула в карман и извлекла оттуда толстую пачку долларов.
— Вот, возьмите задаток! Я потом дам еще. У меня много денег. Они не имеют для меня значения. Помогите только вызволить мою Лену из заточения. Надо вынести мозг из института. Обязательно сегодня ночью. Я не могу этого сделать, меня все знают, а вам это под силу! Умоляю… Умоляю вас! Только надо сегодня ночью… Завтра будет уже поздно!
Миша отпустил тараторящего человечка и машинально взял протянутые деньги. Похоже, авантюра с этим сумасшедшим продолжается. К своему удивлению, он уже готов был поверить во весь этот бред.
Увесистая пачка долларов, оттягивала карман. Мелькнула предательская мысль «кинуть» профессора. Оттолкнуть его посильнее и уйти, забрав деньги. Жаловаться он наверняка не будет. Да и кто поверит беглому сумасшедшему?
От этих мыслей Мише стало стыдно. Обмануть это наивное и больное на голову существо было решительно невозможно.

* * *

Дальше все напоминало дурной сом. Временами Миша отказывался верить в происходящее и смотрел на себя как бы со стороны. А события, стремительно закручивающиеся в тугой клубок, были больше похожи на кадры из скверного боевика, чем на реальность:
…на деньги Дмитрия Вениаминовича, (так, оказывается, звали толстяка) они снимают квартиру, заплатив на год вперед…
…сумасшедший профессор тщательно вычерчивает план института и заставляет выучить коды внутренних замков…
…Миша покупает устрашающего вида пневматический револьвер и на голливудский манер, с двух рук, тренируется стрелять крошечными дротиками…
…Дмитрий Вениаминович тем временем варит на кухне адское зелье, которое должно на время парализовать охранника…
…словно заправские индейцы-охотники они тщательно смазывают острые концы дротиков ядом…
…поздно вечером Миша хладнокровно стреляет в подвыпившего прохожего для испытания яда и засекает время, когда тот очнется…
…на рассвете они с профессором едут на такси к институту и отпускают машину, не доезжая двух кварталов…
В итоге, он стоит перед закрытыми дверями института. Все, пути назад нет! Позвонив, Миша прижимается к стене и замирает с револьвером наизготовку. Сейчас, когда охранник выйдет посмотреть, кто звонил, он усыпит его и принесет профессору заветный мозг.
Медленно тянулись минуты. За дверью не было слышно никаких звуков. Миша позвонил второй раз. Опять никакой реакции. Со слов профессора ночной охранник не должен спать. Еще звонок!
— Не оглядываться! Брось оружие от себя подальше! Потом руки вверх! — стальной голос заставил вздрогнуть.
Сердце екнуло и словно оборвалось.
Что-то твердое с силой вдавилось между лопаток.

ЧАСТЬ 4

В страхе Миша отбросил свой дурацкий револьвер и поспешно задрал руки вверх. Только сейчас он осознал, во что ввязался и какие могут быть серьезные неприятности.
Кто-то сноровисто охлопал его, сорвал с плеч рюкзачок с фонариком, маской и одеялом, в которое предполагалось завернуть банку с мозгом.
— Руки не опускать! Стоять на месте!
Звук шагов по асфальту заставил непроизвольно оглянуться. По дорожке, ведущей к институту быстро приближался Дмитрий Вениаминович в своем опереточном наряде гангстера-неудачника. С ловкостью фокусника он на ходу извлек длинную блестящую трубку и как заправский житель джунглей смачно плюнул в их сторону.
Стоящий сзади охранник начал заваливаться набок. С костяным стуком его голова глухо ударилась о цемент крыльца. Из полуоткрытого рта показалась пена, а глаза страшно закатились. Лицо почти мгновенно стало наливаться синевой.
— Скорее Миша! Надо спрятать тело!
Вместе с подбежавшим профессором они подхватили безжизненное тело под мышки и потащили во двор института к черному ходу. Там было открыто.
Спрятав охранника в каморку с метлами и лопатами, бегом бросились вверх по лестнице. С развевающимися полами длинного пальто, горящими сумасшедшими глазами и блестящей лысиной профессор еще больше походил на карикатурного персонажа из итальянского фильма про мафию. Но Мише было не до смеха. Безупречно, казалось бы, разработанная операция явно шла не по плану.
Их торопливые шаги гулко раздавались в пустынном и мрачном коридоре. Никогда в жизни Миша не испытывал такого жуткого страха. В висках стучало. Хотелось убежать прочь, но чувство похожее на любопытство, толкало вперед.
Вот лаборатория и заветная комната знакомая по описанию. Сумасшедший профессор подскочил к огромному столу, уставленному приборами, надел наушники и, пощелкав тумблерами, начал шептать в микрофон что-то ласковое.
В полумраке не сразу удалось разглядеть темную массу, плавающую в большой банке среди хитросплетений проводов и датчиков. Мигание светодиодов чем-то напоминало новогоднюю елку. Не зная, что делать дальше, Миша неловко топтался на месте.
— Милая…. Дорогая моя…. Скучала без меня! Я пришел к тебе! Больше мы никогда не расстанемся… — ворковал толстячок. Его брюки подозрительно сильно топорщились в паху.
— Дмитрий Вениаминович! Пойдемте скорее, нам пора. Скоро охранник уже очнется, — Миша тронул его за плечо.
— А? Что? Охранник? Да нет, Михаил, не переживайте. Он, скорее всего, никогда не очнется. Я усыпил его другим ядом. Нам можно не спешить… — спокойно ответил профессор.
У Миши перед глазами встало жутко-синее лицо охранника с пеной на губах, и он понял, что это правда. Колени предательски задрожали. Между тем шизофреник, отстранив микрофон, спокойно продолжал:
— Я всегда был с вами предельно откровенен, Михаил, и вы должны понять меня как мужчина мужчину. Не могли бы вы, оставить нас на несколько минут наедине с Леной?
Профессор потянулся рукой к ширинке и бесцеремонно расстегнул ее.
Миша, в шоке, выскочил прочь из комнаты.
Первой мыслью было бежать в милицию и рассказать обо всем. Только сейчас, до него дошло, в какую скверную историю он влип. Это надо же быть таким круглым дураком, чтобы связаться с сумасшедшим и стать соучастником преступления! Только что они вместе убили охранника и спрятали труп. Днем раньше, именно он устроил больному побег из психбольницы. Профессору за эти «шалости» грозит всего лишь обратное заточение в психбольницу, а вот Мише раскрутят срок на полную катушку. Никакой адвокат не поможет избежать тюрьмы даже за большие деньги.
И еще деньги! Да, именно деньги… Их могут конфисковать. К своему богатству он уже настолько привык, что не мыслит себя без него. Нет, возврата к прошлой жизни не может быть! Надо идти до конца. Тем более профессор обещал еще заплатить. Судя по всему, денежки у него водятся, и не малые. Будь что будет…
Миша решительно распахнул дверь в комнату. Увиденное поразило его. Дмитрий Вениаминович сидел на столе со спущенными штанами и держал в руках использованный презерватив.
— Да, Михаил, такая вот проза жизни, — нисколько не смущаясь, заговорил он:
— К сожалению, при данных обстоятельствах я вынужден пользоваться средствами контрацепции. Если сперма попадает в питательный раствор, то надо менять его. Присутствие семенной жидкости в растворе беспокоит Лену. Она говорит, что пока не привыкла к таким новым ощущениям.
Профессор перешел на шепот:
— Еще она боится забеременеть! Смешная…
От этой дикой картины в Мише проснулись профессиональные привычки. Он решительно подошел к сумасшедшему и от всей души отвесил ему подзатыльник.
— Быстро надел штаны! Забирай свое мозгоебство, и уходим!
Профессор соскочил со стола и бросился с кулаками:
— Как вы смеете так говорить про Лену! Немедленно извинитесь! Да вы…
Запутавшись в брюках, висящих на щиколотках, он упал и покатился по полу. Миша в сердцах несколько раз пнул его ногой. Лежа на животе, Дмитрий Вениаминович прижал руки к лицу и горько расплакался. Жирные голые ягодицы содрогались от рыданий. Мозг в банке насмешливо подмигивал светодиодами.
— Вы обязаны извиниться… Вы злой… Пока не извинитесь, я никуда не пойду… — доносилось сквозь слезы.
Положение становилось угрожающим. Не хватало еще того, чтобы их обнаружили здесь утром. Выругав себя за несдержанность, Миша процедил сквозь зубы:
— Ладно, извините. Я извиняюсь. Пойдемте скорее. Сюда могут придти…
Всхлипывая, обиженный профессор встал, натянул штаны и молча стал отсоединять провода от сосуда, где плавал мозг…

* * *

Близился рассвет. Фонари уже погасли и в утренних сумерках стали проявляться очертания домов. Город пока спал.
Боясь потревожить содержимое банки, закутанной в одеяло, Дмитрий Вениаминович мелкими шажками шел по улице. Он часто останавливался и, приподняв край одеяла, нежно с придыханием что-то шептал. Ехать на такси он наотрез отказался, боясь того, что раствор расплескается и Лене будет больно. Миша бесполезно пытался уговорить профессора ускорить шаг. Идти до съемной квартиры было еще далеко. Скоро на улице появятся первые прохожие которые, конечно, не оставят без внимания странную процессию. А свидетели им не нужны.
Шум работающего двигателя заставил оглянуться. УАЗик патрульно-постовой службы, скрипнув тормозами, остановился рядом. Из машины вразвалку, вальяжно вышли два мента:
— Стоять! Что несем? Предъявите документы!
Миша побледнел…

ЧАСТЬ 5

Дмитрий Вениаминович не спеша поставил банку на асфальт и полез рукой во внутренний карман пальто. Миша напрягся. От этого сумасшедшего всего можно было ожидать. Между тем, тот извлек паспорт и спокойно протянул подошедшему сержанту.
— Та-а-ак… Ко-сен-ко Захар Петрович, — по слогам прочитал служитель закона и пытливо сверил физиономию профессора с фотографией:
— Прописка есть. Все в порядке, — сержант козырнул и повернулся к Мише:
— Ну, а ваши документики где?
— Это мой племянник, — неожиданно заговорил профессор. — У него нет с собой паспорта. Но, смею вас заверить, он очень приличный молодой человек. Помогает мне в научных изысканиях. Вот мозг для опытов несем. На скотобойне достали по случаю. Взгляните! — с этими словами он раскрыл одеяло.
Мент заглянул в банку и сморщился:
— Фу, гадость…Вопросов больше нет. Счастливого пути!
УАЗик, выпустив смрадное облако выхлопных газов, уехал.
— Все о’кей! — профессор подмигнул Мише и, осторожно обняв свою драгоценную ношу, засеменил дальше.

* * *

В квартире Дмитрий Вениаминович сразу же промчался на кухню где начал колдовать с реактивами, пробирками и колбами.
Миша налил себе полстакана водки, и устало растянулся на диване. После бурных событий последних дней и ночей сон накатился мгновенно…

Проснулся он от звяканья посуды и изумительного запаха жареной картошки.
Бодрый голос профессора прогнал остатки сна:
— Миша! Просыпайтесь, пора ужинать!
На кухонном столе стояла бутылка дорогого коньяка, стаканы и большая сковорода с румяной аппетитной картошкой. В центре возвышалась банка с неизменным мозгом похожим на бесформенный кусок серого студня. К стеклу были приклеены скотчем два бумажных ангелочка с сердечками в пухлых руках и огромный гладиолус.
— Присаживайтесь мой друг! — заулыбался Дмитрий Вениаминович:
— Сегодня мы отмечаем нашу с Леной помолвку! Она очень любит гладиолусы. Я уже сбегал за цветами
Он до краев наполнил стаканы:
— Да вы не стесняйтесь! Выпейте за нас, за наше счастье!
Миша молча влил в себя обжигающую жидкость и вопросительно взглянул на профессора:
— Скажите, кто вы такой? Как вас по-настоящему зовут: Захар Косенко или Дмитрий Вениаминович?
— Ах, Михаил, все это пустяки! Конечно же, меня зовут так, как я представился. Наверное, мне следовало раньше рассказать об этом. Год назад коллеги за рубежом заинтересовались моими исследованиями. Проблема в том, что в нашей стране финансирование науки очень скудное. Друзья нашли мне богатых спонсоров, которые помогли деньгами на аппаратуру, на текущие расходы и все остальное. Милейшие люди. На всякий случай дали паспорт на чужое имя, посоветовали сделать тайник с необходимыми вещами. Как видите, пригодилось.
Профессор опять наполнил стаканы:
— Еще у меня к вам предложение. Мне необходим помощник. Я скоро закончу свою работу и подам ее на Нобелевскую премию. Мы вместе уедем за границу. Там вы, Миша, поступите учиться в Сорбонну или в Кембридж. Продолжим работать. Я вам зарплату очень приличную платить буду. Соглашайтесь! Давайте выпьем за наше дальнейшее сотрудничество!

* * *

Прошло несколько месяцев. Желание бросить все и убежать у Миши уже не появлялось.
Профессор оказался вполне нормальным и приятным человеком за исключением помешанности на общении с мозгом. Обязанности помощника оказались несложными. Мытье лабораторной посуды, смешивание растворов и уборка в квартире не тяготили и не отнимали много времени. После работы в психушке настоящий отдых. Добровольно он взял на себя обязанности ходить по магазинам и готовить еду.
Дмитрий Вениаминович вручил Мише банковскую карточку с просьбой в расходах особо не ограничиваться — деньги на карточке появлялись регулярно и в изрядных количествах. Личный счет в банке рос с каждым месяцем — на зарплату профессор не скупился.
Такая жизнь не могла не нравиться.

* * *

Утро было скверное. Прошлепав босыми ногами к холодильнику, Миша свернул голову пивной бутылке и с наслаждением всосал содержимое. Туман в голове постепенно рассеивался. Домой он приполз только под утро и в жутком состоянии. Кажется, его даже рвало. Вчерашняя брюнетка оказалась ненасытной не только в любви, но и в употреблении спиртного. Выпито было немеряно. Миша поморщился, вспомнив свое пьяное бахвальство. Конечно, девочка она была супер, но только зря он, наверное, самозабвенно врал о своей секретной и высокооплачиваемой работе, хвастался счетом в банке и скорым отъездом за границу. Грозился приготовить на обед жареные мозги с зеленым горошком. Впрочем, плевать. Похоже, у профессора работа ладится, и они действительно скоро смотаются из этой вонючей и дурацкой страны. Ну а там посмотрим… С такими деньгами какие есть у него он нигде не пропадет.
Перед обедом профессор пригласил Мишу к себе в комнату и с гордостью предложил полюбоваться на свою Елену. С мозгом произошли поразительные перемены. Он в несколько раз увеличился в размерах, едва помещаясь в банку, и приобрел странный фиолетовый оттенок. По бокам свисали непонятные мерзкие отростки, а глубокая впадина между полушариями была прикрыта листочком, вырезанным из ярко-зеленого пластика.
— Миша! Мне наконец-то удалось создать генератор, излучающий волны роста!
Под их воздействием в определенной питательной среде клетки любого организма начинают очень быстро делиться и расти. Вы видите, как изменилась Елена? Правда, красавица?
Профессор понизил голос до шепота:
— У меня нет от вас тайн. У нее образовалось настоящее женское влагалище. Вон там, под листиком. Только не смотрите так внимательно. Отвернитесь. Мне кажется, Лена научилась чувствовать взгляд. У нее развились феноменальные способности. Она впитывает всю информацию из Интернета как губка. А самое главное — она легко может сопоставлять самые разные факты и делать выводы. Вчера предсказала начало войны на Ближнем Востоке. Она говорит совсем невероятные вещи — в Америке скоро будет кризис, а нефть подешевеет в несколько раз… Я поражаюсь ее интеллекту! Если мы продолжим облучение, то ее возможности еще увеличатся! Надо срочно купить для Лены самый большой аквариум.
Когда Миша брел по улице, мысленно переваривая услышанное от профессора, к нему неожиданно подпорхнула вчерашняя брюнетка:
— О, привет! Ты куда? Говоришь, аквариум покупать? Я на колесах, нам по пути. Поехали!
Девушка настойчиво потянула его к неприметной «Волге» с тонированными стеклами. Задняя дверца неожиданно открылась. Выскочивший оттуда молодой человек грубо втолкнул его в салон и сел рядом. Миша оказался на заднем сиденье зажатый между двумя неприветливыми незнакомцами с тяжелыми, злыми взглядами. Что-то больно укололо в плечо, и все вокруг поплыло, превращаясь в искрящую темноту…

ЭПИЛОГ

В пригороде одного из мегаполисов, на неприметной тихой улице стоит обычное двухэтажное здание, огороженное высокой чугунной оградой. Густая листва почти полностью скрывает его от любопытных взглядов. На воротах табличка — «НИИ Центра развития аналитических исследований».
Обычное научное учреждение. Внимательному прохожему может показаться странным обилие камер слежения, да несколько рядов колючей проволоки по внутреннему периметру. Впрочем, что тут странного — времена-то неспокойные, вот и пытаются обезопасить себя ученые мужи как могут.
Если нам удастся пройти мимо нескольких постов охраны, то ничего интересного внутри здания мы не увидим. Обычные клерки, протирающие штаны перед компьютерами. Отличает их всех от подобного офисного планктона только одно — немногословность, цепкий и настороженный взгляд, плавные кошачьи движения.
Побродив среди многочисленных кабинетов, обозначенных только номерами, мы можем спуститься в подвальное помещение, где перед входом в бомбоубежище нас будет ждать первый сюрприз. Еще один пост усиленной охраны с рамкой металлоискателя! В наличие бомбоубежища нет ничего удивительного — в 50-е годы страна, в страхе перед ядерной угрозой, строила эти сооружения повсеместно. По окончанию холодной войны их превратили в склады или вовсе забросили. Зачем тогда охрана? Что скрывается за массивной бронированной дверью с лаконичной надписью «Проект «Елена»?
Автор вправе удовлетворить любопытство читателей. Ярко освещенные залы бывшего бомбоубежища наполнены рядами непонятной аппаратуры. Жгуты и кабельные каналы стягиваются к главной комнате. Здесь в центре стоит огромный стеклянный куб с плавающей в нем странной фиолетовой массой очень похожей на гигантский человеческий мозг. Сотни проводов тянутся из куба к экранам мониторов и башням системных блоков. Три человека в белых халатах постоянно наблюдают за многочисленными датчиками.
Проницательный читатель вероятно уже давно догадался, что это ни кто иная, как наша Елена — огромный живой мегамозг.
Сюда беспрестанно стекается информация со всего мира и, мгновенно переработанная в виде проектов, докладов, прогнозов, попадает на стол к Президенту. Ни одно политическое и экономическое решение не принимается без предварительных консультаций с Еленой. Последствия этих решений тоже тщательно просчитываются. Президенту всего лишь остается делать то, что диктует мегамозг.
В смежной комнате, обставленной современной удобной мебелью, мы обнаружим нашего старого знакомого — Дмитрия Вениаминовича. Он сильно похудел и оброс клочковатой седой бородой. На столике, перед диваном с дремлющим профессором, остатки обильного ужина из морепродуктов и большая упаковка таблеток «Виагры»…
Звонок. В комнату вбегает один из сотрудников:
— Снова сбой! Елена требует вас!
Кряхтя, профессор натягивает мокрый гидрокостюм со странным вырезом в паху и по приставной лестнице залезает в стеклянный куб. Сотрудники на цыпочках деликатно удаляются…
Да, вот такая работа у Дмитрия Вениаминовича. Прямо скажем — нелегкая работа огромной государственной важности. Лена, осознав свою значимость, стала капризной и все чаще и чаще требует от него близости. Измотанный постоянным сексом профессор последнее время живет на транквилизаторах.
Несколько раз пробовали подменить его фаллоимитаторами и добровольцами, но ничего хорошего из этого не получилось — Елена, почувствовав обман, отказывалась работать. С большим трудом скандал удалось замять…
Пытливый читатель обязательно спросит: что же стало с Мишей? Скажу по секрету — не стоит о нем вспоминать. У профессора этот вопрос вызовет ненужную истерию, а сотрудники проекта «Елена» ничего не скажут. Только молча посмотрят в глаза долгим пристальным взглядом.
Впрочем, недавно автору стало известно, что в одной из психиатрических клиник есть больной по имени Михаил. Если его угостить сигаретой, то он охотно поведает вам странную историю, как две капли воды похожую на ту, что написана выше…
Только это ни о чем говорит.
Господа литераторы в подобных случаях любят выражаться так: все совпадения с реальными именами и событиями — случайны!

© Липа