Борьба с кризисом

Ну как всегда. Начался митинг в литейном. Больше всех орала учетчица Люська:
— Да что ж это такое??? Да где это видано, чтобы вот так вот перевели цех на пятичасовой рабочий день, платили за пять часов, а работать заставляли за восемь???
Из-за груды старых формовок, вторя ей, возмущался дед Панкратов, старый большевик:
— Точно, Люська! Не имеют они такого права! Пусть сокращают на хрен! На бирже и то больше будем получать. Они совсем охуели – плотют восемь тыщ вместо шешнаццати!
Народ помоложе, в митингах не наторевший и в комсомольских собраниях никогда не участвовавший, посмеивался – им это всё казалось какой-то забавой. Народ семейный, и который постарше, обремененный разными заботами, ворчал, но неслышно, опасаясь репрессий. Но люськин сорванный голос все-таки выводил пролетариат из ступора и недовольные голоса становились всё громче и громче:
— Сокращайте нас! Вон в механическом полцеха сократили — и пособие им дали, и три зарплаты, и отпускные. Давайте и нас тоже. Не хотим работать полный день за пол-оклада.
Я успокаивающе разводил руками и делал вид, что собираюсь что-то сказать. Но сказать мне не давали – революционный порыв масс было не сдержать:
— Пусть, пока в литейном есть работа, нам платят!

— Сами себе, наверное, не сократили денежки – по-прежнему на мерседесах катаются!
— Не будем работать по восемь. Приду, табель отмечу и уйду!
— В трудовую инспекцию на них надо жаловаться!
— Сатрапы! Крысы казематные!
В паузе мне наконец удалось вставить слово:
— Товарищи! Я от имени дирекции хотел бы разъяснить положения приказа о переходе на 5-часовой рабочий день.
Работяги приумолкли. Только кое-где раздавались недовольные возгласы.
— В связи с общей острой ситуацией в стране, замиранием экономической жизни, а также в связи с тем, что многие заказчики отказались от услуг нашего завода, мы в течении последних 4-х месяцев работаем в убыток! Поэтому администрация издала приказ №71 о переходе на 5-часовой рабочий день. Но! Товарищи! Это всего лишь бумага для соответствующих органов. Мы с вами будем работать по-прежнему по 8 часов. Но получать за свою работу будем… в половину меньше. В связи с вышеизложенным.
Тут опять вылез дед Панкратов:
-Ты сравни нашу половину и свою половину! Ты на свою половину на сейшелы можешь слетать, а мы на свою только поссать сходить!
Кирюха Балкин пробормотал:
— Да и то только рядом с кабинкой.
Я опять поднял руку:
— Товарищи! От ваших криков ситуация не изменится! Ситация может поменяться, только если мы начнем работать эффективнее, чем конкуренты. Не секрет, что отпускные цены на коксующийся уголь, чугун, электроэнергию, жаропрочный кирпич и другие материалы поднялись в полтора раза у наших поставщиков. А мы по-прежнему рассчитываем на свое географическое положение! А между прочим аналогичный завод в городе Киров отпускает готовую продукцию на 5% дешевле и на день раньше, чем мы! К тому же ситуация на бирже труда сейчас не такая уж и шоколадная…
Я слез с ящика и достал из папки приказ и штатный список работников литейного:
— Прошу расписываться за ознакомление с приказом.
Народ отшатнулся от меня как от чумного. В полной тишине было слышно, как в дальнем конце цеха храпит на куче промасленной ветоши подсобный рабочий.
В этот самый момент в цех зашла девушка.
— Здравствуйте, не подскажете ли, — тихо спросила она у деда Панкратова, – как пройти в отдел кадров? А то я тут у вас заблудилась.
Девушка была очень миленькая – лицо с красным деревенским загаром, веснушки, волосы в хвостик, жакет и юбка до колен – одежда для собеседования, очевидно.
Панкратов мотнул головой как лошадь:
— Вон начальство – пусть тебе расскажет, где у нас тут отдел кадров.
Я подошел к девушке и спросил:
— А вы по какому вопросу к кадровикам?
Она пожала плечами:
— По объявлению в газете… на работу устроиться…
«Очень, очень хороша девица. Прямо хоть в «Пентхаус» на разворот…»
— У нас сейчас все вакансии заморожены. Сами понимаете – кризис, — я развел руками, — очень тяжелая ситуация на заводе. Переходим на пятичасовой график работы. Заказов очень мало. Заказчики вовремя не платят… Тяжело у нас сейчас. Вы уж извините… Старое объявление, наверное…
Девушка задергала нижней губой, глаза ее заморгали:
— Я уже все предприятия обошла, нигде работы нет… даже уборщицей не берут – нет вакансий… я так рассчитывала на ваш завод… он такой большой… такой красивый, у вас тут так хорошо в цеху…
Она всхлипнула и достала из сумочки платочек, промокнула глаза.
— Пошла на биржу, там очередь, три дня по ночам записывалась, попала на прием, а мне говорят, что пособие не положено… а у меня братик десять лет и мама воспитательница в садике… а папа… три месяца найти работу не может…
Тут она заревела, слезы потекли по щекам, оставляя следы туши…
— Гражданка, — я подошел вплотную, — не теряйте надежды. Мы, к сожалению, ничем вам помочь не можем. Попробуйте, конечно, сходить в отдел кадров. Но не думаю, что у них есть вакансии…
Я показал как пройти через механосборочный в заводоуправление и продолжил собрание:
— Итак, товарищи! Прошу расписываться в графе напротив своей фамилии об ознакомлении с приказом….
Работяги, отталкивая друг друга, потянулись к журналу…

***

В кабинете генерального сидели все наши боссы. Я прошел за спиной у собравшихся, мимо окна, и положил журнал с подписями перед шефом:
-Всё, литейщики расписались. Можно выдавать половину оклада со следующего месяца.
Шеф встал, открыл сейф, достал конверт, вручил мне:
— Молодчик, Паша. Как ты их уломал-то? Я уж думал, забастовка будет… А мне в июле надо в Аргентину лететь – там самый горнолыжный сезон начинается…
— Да нет, Владимир Александрович. Всё прошло тихо-мирно. Чуть-чуть покричали, но потом поняли всю ответственность момента и пошли навстречу администрации… Так что — летите спокойно в Аргентину…

***

В машине меня ждала Риммка. Она уже вытерла тушь со щек и снова накрасила глаза. Cияла как медный тазик.
Я взял у нее ключи, завел машину и потихоньку выехал с территории.
— Тебя никто не видел? – я погладил ее по коленке и потихоньку провел рукой по внутренней стороне бедра до самых трусиков.
— Нет. Я осторожно. И машину ты оставил в глухом месте.
Задирая римкину юбку всё выше, я дотронулся до её промежности:
— Во внутреннем кармане премия за литейный. Твоя половина, как договаривались.
Она тут же залезла в пиджак, достала деньги и поцеловала в щеку. Потом проворная ручка скользнула мне на ширинку. Я смотрел на дорогу и чувствовал как римкины пальцы быстро расстегивают пуговицы одну за другой…