В одном колхозе, прямо рядом с конторой, жила бабка, приторговывавшая самогоном. Бизнес у неё шёл неплохо, особенно по ночам – сельские механизаторы после трудового дня частенько собирались выпить небольшой компашкой в ремонтной мастерской. Как водится, так же точно частенько им не хватало и они садились на трактора и комбайны и ехали к предприимчивой бабульке за добавкой.
И всё было бы хорошо, если бы не возникшая вдруг конкуренция в лице другой такой же пенсионерки, которая тоже решила заняться этим прибыльным делом и открыла свою “точку” ночной торговли. Причём в непосредственной близости от мастерской, так как жила совсем рядом. Все клиенты шли теперь к ней, и первая бабка стала нести огромные убытки. Под угрозой оказалось существование самой фирмы. Надо было что-то делать.
И ведь нашла старая выход из положения!
Как уже было сказано, жила она рядом с конторой. А на весь колхоз было всего-навсего три телефона: в конторе, в мастерской и на молочной ферме. В конторе – в отличие от фермы и мастерской, где работа кипела сутки напролёт – по ночам никого не было. А телефон – был. И звонок у этого телефона был обалдеть какой громкий – в тихую летнюю ночь слышно его было за пару сотен метров даже при закрытых окнах.
Дальше – просто: из мастерской звонят в контору – бабка считает звонки – количество звонков строго соответствует количеству заказываемых бутылок. Всё. Затем заказ укладывается в рюкзак и на мопеде отвозится заказчику. Доставка – бесплатно.
С фермы звонить не могли по определению, так как знали, что ночью в конторе нет никого; к тому же позывные, явки и пароли держались в строгой тайне от женской части населения деревни. Вероятность того, что кто-то ошибётся номером, была ничтожно мала и схема работала безотказно в течение нескольких недель. Пока, наконец, кто-то где-то действительно не ошибся номером…
Было около двенадцати часов ночи и бабуля уже спала, когда в конторе зазвонил телефон.
– Раз… – автоматически начала считать она, и, не открывая глаз, села на кровати.
– Два… три… четыре…- она, не глядя, сунула ноги в обрезанные по щиколотку резиновые сапоги, стоявшие тут же.
Телефон звонил дальше. Звонки были какие-то непривычно длинные, но она не обращала на это внимания, боясь сбиться со счёта. На счёте “одиннадцать” она проснулась окончательно и сидела, широко открыв рот и выпучив глаза, боясь верить своему счастью – как же, оптовый заказ по розничным ценам! На счёте “семнадцать” телефон, наконец, замолчал. Бабка опомнилась, захлопнула рот и, мелко и быстро перекрестившись три раза, опрометью бросилась в погреб за товаром…
В мастерской два механика ночной смены тупо обтачивали напильниками какой-то коленвал, когда на улице коротко протрещал и тут же замолк мотор мопеда. Через пару секунд в ворота, толкая их спиной и прижимая к груди тяжелый рюкзак, ввалилась известная им бабка-самогонщица…
Далее последовала безобразная и противоестественная сцена – пожилая женщина навязывала двум молодым, здоровым мужикам свой товар (спиртное!), а они – отказывались!
– Шутки шутите?! – орала бабка.
– Да мы ни сном, ни духом! – пытались отбиться механики, – да куда нам столько!
Неизвестно, как долго бы это всё продолжалось, но тут с улицы послышалось тарахтенье ещё трёх или четырёх моторов, судя по звуку – мотоциклов “Урал”. Оказывается, невероятное количество звонков услышала не только самогонщица, но и механизаторы, жившие поблизости от конторы. Весть о невероятном по размаху сабантуе в мастерской тут же распостранилась среди мужского населения деревни, и все, кто мог, поспешили приехать, чтобы лично принять в нём участие…
Короче, бабка внакладе не осталась – в ту ночь в конторе ещё два раза звонил телефон…