Во второй части порнофильма прямо из телевизора появился солнцеволосый красавец. Он подошёл к Светлане и так нежно раздвинул лепестки удостоверения виолончельными пальцами, что Светлана сделала подряд три вдоха, ни разу при том не выдохнув.
– Капитан Комитета Гос. Безопасности Простынкин – представился мужчина. Только не надо визжать.
А никто и не думал визжать. После увиденного в голубом экране Простынкин смотрелся роднее клюквенного морса.
Триста делегаток съезда мотальщиц-чесальщиц видели в капитане всё, о чём зевается женщине после двух часов баварского порно: кольцо, спросонья поцелуй, в одиннадцать, в час, в три и в пять он звонит спросить про дела, по субботам тюльпаны и театр.
Ну, хотя бы тюльпаны.
Делегатки съехались в Ригу делиться таинствами мотания-чесания. И по магазинам тоже, как без этого. Каждая за смену мотала-чесала стока моталова-чесалова, что Страна не могла не подарить им съезд в курортной зоне. Три дня был съезд как съезд, на четвёртый появился киномеханик с желтым глазом искусителя, предложил “посмотреть видеоманитофон”. По десятке с делегатки.
Искусились все. В полночь спустились в клуб при общаге, перекрестясь, стали морально падать.
А в два часа ночи, лишь только Большая Медведица коснулась жопой леса, пришёл этот Феб в штатском. Пришёл и спас заблудший съезд в полном составе. Спас, но не отпустил.
Теперь представьте: вы – капитан КГБ. Хотите стать майором. Только что с поличным повязали триста мотальщиц. (Есть хорошенькие).
Как-то надо доставить их в управу. В вашу “волгу” они не влезут, даже если пихать в три слоя, сверху класть вальтом и двери не закрывать. Даже если разбудить все комитетские волги, во все пихать слоями и вальтом – не влезут.
А пять автобусов реквизировать негде, ночь. Наверняка, все поместились бы в электричку, но редкая электричка доползёт до середины пути к управе даже в тихую погоду. Без рельс такое почти невыполнимо.
В четыре утра на Октябрьский мост города Риги вступили лучшие мотальщицы-чесальщицы Советского Союза. Стройной колонной девушки следовали по маршруту трамвая номер 10. Фруктовые расцветки их ночнушек приятно оттеняли строгие фасады югенд-стиля и радовали редких таксистов.
Узнав из искусства про минет, женщины шли бодро, как бы ничего больше в жизни не боясь. Замыкал колонну Простынкин с пистолетом, аццкими кассетами и странным ощущением неочевидности майорского звания.
В пять утра рижских чекистов подняли по тревоге. Всех. Сказали:
– Срочно сюда! Будем допрашивать съезд. Простынкин его арестовал. Сволочь.
Их допрашивали сразу везде, во всех кабинетах, в столовой, под лестницами, в курилках и корридорах. О жизненном пути мотальщицы лопотали бойко. А сцены из фильма пересказу не поддавались. До обидного узок оказался доступный лексикон.
Любая подробность превращала свидетельский протокол в эротический роман. “Вставил свой половой орган в её половой орган” ещё годилось, а “перевернул её на спину, схватив за плечи и за грудь” – уже будоражило сознание. Омерзительное действо теряло искомую омерзительность и обретало ненужную увлекательность.
Выходила чистая Эммануэль. Суть давлела над формрой, абстрагироваться от неё не получалось..
Майор Подушкин, с чьих слов я пересказываю эту быль, утверждал, что некоторые девушки, не в силах изложить увиденное, стали объяснять через действие.
Поэтому, кому повезло захватить кабинет, узнали о гниении капитализма гораздо большие тех, кто беседовал в корридорах и в столовке.
– Так мы со Светланкой моей и познакомились – резюмировал Подушкин и вытер набежавшую слезу.
**Допускаю, что меня читают также относительно новые модели женщин, 85-го и даже 90-го годов выпуска. Они не знают, что когда-то, в мирное ещё время за порнуху сажали. За просмотр нет, а за распространение – пять лет полагалось. Просто зрители шли свидетелями.
Слава Сэ (с)