Орлята учатся фтыкать

— Бергер, выручай! Надо подменить! — голос Клементьевой звучит фальшиво-удивлённо, но крайне обеспокоенно, как будто она потеряла чужой паспорт.

— Ты заебала, подружка. Я в прошлый раз с этими выпердышами чуть с ума не сошёл. Как они там, кстати?

…Если честно, я по ним соскучился. Хорошие ребята, толковые. Но сегодня я совсем не планировал тратить на них время — хотелось выпить, покурить, поплевать с балкона и закончить день в каком-нибудь кабаке с оливье и блядьми. С тех пор как Клементьева устроилась гувернанткой, мне приходилось подменять её уже с десяток раз. Ну, не то чтобы «приходилось», в конце концов, мне нравилось ей помогать. Я находил в этом своё подкаблучное удовольствие, потому что с детства усвоил — долг платежом красен. Эта баба вытащила меня из говна, устроила райтером-аналитиком в шарлатансую консалтинговую контору, в общем, за год с небольшим сделала из меня человека. И с моей стороны было бы крайне гадко считать, что периодические поёбки могут с лихвой покрыть все мои кармические обязательства. Да и дети меня любили.

Впервые это случилось в марте, когда Клементьева нашла очередного кандидата в мужья. Он впоследствии оказался редкостным ублюдком, но я его наказал сполна — это также входило в негласный список моих обязанностей. Пидарюга попал в интенсивку, а затем, говорят, уехал в Луганск доживать суровые годы (месяцы?) своей нелепой жизни. Впрочем, я отвлёкся.
Семья Луниных, близких родственников губернатора, содержит частный детский дом «семейного типа». Пятеро воспитанников, 2 девочки и 3 мальчика не по годам развиты, начитанны и рассудительны. Самому старшему из них, 14-летнему Диме, пророчат карьеру программера, а младшая, 12-летняя Оля, уже издала сборник собственных стихов. Говно, конечно, редкостное, но на удав.ком и не такое попадает. Не все ж блять Староверовы. И не всем же по 12 лет.

Как, когда и по каким признакам были отобраны эти юные дарования — я не знаю. Знаю лишь, что Матвей, 12-летний хитрюга с повадками юного Дональда Трампа — родной сын Луниных. Сколько бабла отчисляется из казны на содержание этой пятёрки детей индиго, можно лишь догадываться. Но ребята ни в чём не нуждаются. И слава Богу — они того заслуживают.

Клементьева представила меня Луниным как «талантливейшего литератора, педагога высочайшего уровня», и, в общем, не спиздела. Найти общий язык с подростками я умел всегда, а литератор я хоть и посредственный, но всё же не какой-нить там Покс. За один сеанс этих «факультативных занятий» мне платят 200 евро, а это бабки неплохие. То есть, они конечно небольшие, но за полдня расслабона в обществе воспитанных детей вполне даже неплохо.

* * *

— Алексей Анатольевич!!! — дети кидаются ко мне, сверкая влюблёнными глазами, только Дима проявляет должную выдержку, пожимает руку и жестом приглашает в кресло. Устроившись поудобнее, я открываю принесённую Аней бутылку холодного чая «Липтон», делаю большой глоток и спрашиваю:

— На чём мы остановились, орлята?

…В последующие 15 минут я собираю и структурирую свежую информацию. Аня и Матвей заслали высер про кота и пчёлку. Сюжет динамичен: пчела ужалила кота в мошонку, хозяйство распухло, а хозяин делал любимцу компресс и хохотал. Написано неплохо, вывешено в среду, 76 каментов. Матвей делает недовольную мину — мало. Я успокаиваю, хвалю текст, делаю мелкие стилистические поправки, корректирую олбанский. Вообще олбанский — ахиллесова пята младшеньких, на 5 баллов им владеет только Дима. Да что там — на 6 звьозд сцуко владеед!!!

Этот самородок показывает текст для «Фкусножрать» — закуска из перепелиных яиц в какой-то неебически сложной, как мозг КонАццкого Синдрома, заправке. Я оцениваю черновик, даю пару советов, но повторяю, что «Фкусножрать» — это не моё, тут уж ты сам, парень…

Аня преподносит какой-то мерзкий плаксивый текст про минеты, аборты и несчастную любовь со смертельным исходом. Я выношу вердикт: «Мне не понравилось». Аня вздыхает — «ЕМУ тоже…» Мы некоторое время разбираем по полочкам последний шедевр её знаменитой тёзки с ресурса.

— Посмотри, как эта ебланка описывает процесс ебли на лестничной клетке. То есть, о процессе-то ничего и не сказано, так себе, вскользь, но читатель возбуждён, он требует подробностей! И что делает читатель? Правильно, он лезет в каменты и срёт до вечера, фонтанируя деталями, которые, как микробы, рождаются в его дрочерском мозгу.

— А почему у неё в каментах говорят «писал Покс»?..

— Да потому что это Покс писал. Не вникай, там всё сложно. Возьми вот, почитай Мандалу — рядом с ней Улицкая покажется тебе кроссвордисткой. Равняйся на неё. Оставь ты эти блядские откровения в исполнении мудилы с погрызанными ногтями. Стремись к лучшему.

Анечка смотрит на меня глазами, полными восхищения, поправляет юбочку и слегка краснеет. «Ох, — думаю, — влюбится дитё, ещё этого не хватало». Хлопаю в ладоши и объявляю блиц-конкурс на лучший столбег про Херр Бергера. Засекаю 5 минут и иду курить. Возвращаюсь, ознакамливаюсь с результатами и объявляю победителя. Им становится, конечно, Оля — та ещё поэтесса, завсегдатай «школы графомана» под разными никами. Их у неё — как гандонов под общагой. Пару раз получалось и впрямь зачотно, даже Соколовский оценил. Как там было?.. «Сизо-неказистые кризисные мизеры…», где-то так. Есть потенциал у девки, есть…

— Алексей Анатольевич, давайте обсудим последние события… — это Сергей. Самый трудный парень, 13 лет, одет, как Гамлет в чёрное, улыбается мало, интересуется исключительно «Новостями» и «Политсрой». И хуй бы с ними, с новостями, с ними даже дебил Лиссер на «ура» справляется. Но увлечение политсрой, этой кучей ментальных струпьев, меня беспокоит не на шутку. За последние пару месяцев Серёжа изменился до неузнаваемости: стал неразговорчив, коротко постригся, увлёкся какими-то сомнительными криптоисторическими книжицами, и даже задумал в день своего 18-летия сделать на груди татуировку — «Каклы-педоразы» выёбистым скандинавским шрифтом. Почему именно скандинавским? Да хуй его поймёшь. Подхожу к его ноутбуку.

— Алексей Анатольевич, взгляните. Это вчерашнее. Банальная каменторезка, какласрач in itself, так сказать. Засылаю, захожу под вторым ником, делаю пару полемических замечаний, модератор меня выкидывает… Меня это заебало, Алексей Анатольевич. Объясните, нахуй этот цирк внедрили?

Некоторое время смотрю в монитор, оцениваю ситуацию и понимаю, что здесь я бессилен.

— Серёжа, пойми — тебе этого не надо. Ты умный, грамотный, ты пишешь хорошо, не придерёшься. Если бы ты захотел, то стал бы классным сатирическим хуятором, да ты бы… ты бы даже Бабика за пояс заткнул! Брось ты эту гниль, там больные люди. Тебе там не место!

Сергей насмешливо смотрит на меня, разворачивает ноут к себе, и по его позе я понимаю, что разговор закрыт. Я проиграл, забанен. Ну и хуй с тобой, золотая рыба. В семье не без урода, как говорится.

…До конца «факультативных занятий» остаётся целый час. Делаю знак, дети захлопывают свои «тошибы», идём играть в волейбол. Я быстро устаю — сказываются годы алкогольно-никотиновой бессмыслицы. Присаживаюсь на лавочку, наблюдаю за своими орлятами. Что из них вырастет? Известно что. «Новая смена», поколение, от которого зависит судьба Планеты.

Звонит Клементьева. Отчитываюсь, вкратце описываю достижения. Мол, Оля умница, стих прекрасен. Дима отлично справляется с публицистикой. Сергей всерьёз интересуется политической книгой, но здесь нужен особый контроль. Подруга весело щебечет про очередного ухажёра — цветы подарил, хуй стоит, на неделе снова на дачу. Чувствую, к чему идёт. Прерываю:

— Нисцать подруга! Подменю. Куда я теперь денусь…