— Вань!
— Ну!
— Ну что — ну! И всегда ты так! Тебе бы только кончить! А поласкать потом, а поговорить со мной!
— Дак…после драки кулаками не машут!
— Вот в этом — ты весь! Ты даже не то что неделикатный, а вообще…Как мужлан неотесанный! Вот взял бы, хоть книгу какую-то умную почитал. Настоящего, общепризнанного писателя, а не лузеров и извращенцев с твоего сайта.
— Гы-гы-гы.
— Вот давай! Не гы-гы-гы, а дам я тебе для начала…так, сейчас, сейчас, да вот — хоть эту книгу!
— Да я такую толстую не осилю!
— Осилишь, осилишь! Ты же хочешь, чтобы я…
— Конечно хочу! А чего я здесь тогда?
— Вот и чудненько! Видишь, какой красивый слоник на обложке нарисован?
— А трах там есть?
— Есть миленький, есть!
Дома, после сытного вечернего хавчика, приготовленного маманей, Иван было хотел посмотреть че-то по телеку, но вдруг вспомнил про книгу.
Достал, взвесил на руке как кирпич, — С полкило точно будет!
Нехотя открыл первую страницу.
«Он и теперь вернулся в Индию из-за карликов и снова попал в цирк».
— Ахуенное начало! Блядь! Карлики! Ну-ка, ну-ка!…Бля-я-я, хуйня хуйней!
«Доктор Дарувалла рухнул головой вперед и уткнулся носом в лобок артистки, обтянутой трико с блестками. В других обстоятельствах их столкновение могло бы быть сексуально захватывающим, однако не для женщины с вывихом тазобедренного сустава, голову которой плотно сжимали колени карлика. Для доктора Дарувалла неожиданная встреча с лобком упавшей артистки, его боль и ее вопль запомнились как единственное сексуальное приключение вне брака».
— Х-м-м-м! — Единственное? А что же тогда дальше будет?
…Может хоть эта глава, — «Доктор встречается с пациенткой»?
«Она сказала доктору, что Рахул обеспокоен и проявляет озабоченность, поскольку его член не встает на проститутку».
— Вот старая блядища! Так она ж только что сама пыталась подрочить мальца!
«Ответ доктора крайне разочаровал тетушку, — Вероятно, все дело в проститутке!».
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Читаем дальше…
«Вероятно, меня все же укусила обезьяна!»
— Это точно, пацан…Причем — за голову! Или за яйца!
«Когда Мартин лежал на кровати в комнате няни, он часто слышал, как она занималась онанизмом…»
— Ты смотри, — такой малой засранец, а туда же…
«Чаще всего, просыпаясь, он обнаруживал, чем она занималась, по запаху пальцев правой руки, которой девушка гладила его по лицу, говоря, что пора вставать и чистить зубы».
— Тьфу, блядь, какая мерзопакостная девка!…О! А вот это прикольно!
«Гордон не слышал сигналов других водителей из-за грибков в ушах, которые он лечил лекарством розового цвета…В надгробной речи его знаменитая сестра-пиздострадалица заявила, что глухота, по крайней мере, спасла Гордона от ужасного грохота, случившегося в момент его гибели».
— Пиздострадалица — это хорошо! Интересно, кто переводил эту главу, — мужик или баба? Метко, метко!
— …А-а-а, сука! Ну это пиздец!
«Однажды в пьяном виде он оставил машину режиссера в открытом гараже с переключателем скоростей в нейтральном положении и не на тормозах. Поэтому машина покатилась, сломала фруктовые деревья и упала в плавательный бассейн. Дело бы не кончилось так печально, если бы Вера не занималась лесбийской любовью со служанкой режиссера, которая на следующее утро голая нырнула в бассейн и разбила челюсть и ключицу о ветровое стекло стоявшей на дне машины».
— Йобаный насос!
«- Твою мать! — тихо произнес Мартин.
— Что это такое? — спросил его Ариф.
— Я сказал «Еб твою мать!», точнее мою, — ответил Мартин».
— Нихуясебе! Так они еще и ругаться по-русски умеют! Что там дальше?
«Мистер Дуа оглох на одно ухо, играя в теннис. Это был очень примечательный случай. Во время игры его партнер два раза ошибся и, будучи в расстроенных чувствах, сильно ударил ракеткой не по мячу, а по уху мистера Дуа».
— Вот это по-нашему!
«- И вы не трогать тело, сэр? — спросил дежурный офицер киноактера.
— Моя его не трогать, — в тон ему ответил Дуа».
— Чего это он? Пидор гнойный или ахтунг?
Иван захлопнул книгу. Еще раз прикинул на руке ее вес.
— И это, блядь, все мало-мальски достойное внимания, что он смог выловить на восьмистах! восьмистах, блядь! страницах текста? — Йобаный Экибастуз! Ресурс тебе мой не нравится!
Еще раз взглянул на обложку.
Джон Ирвинг, «Сын цирка».
Задумался.
Неужели она такая дура, что считает это «настоящей» литературой!?
Карлики, блядь…Пигмеи духа, нах!
Взял в руки валявшийся на столике журнал.
Открыл его и буквально наткнулся на фразу, — «И почему все дуры такие женщины? Фаина Раневская».
— Молодчина, тетка! В корень смотрела…
Книгу он отдал. И перестал с Лидкой встречаться.
Та сначала не поняла. Когда поняла, — начала непрерывно звонить. Оказалось — без толку.
Как-то вечером включила телек, — шел ретро-концерт. И когда услышала идиотское, — «Куда уехал цирк?», как взбесилась от издевальского подтекста и резко переключила канал.
Здесь показывали что-то дидактическое.
— Мы — не рабы. Рабы — не мы. Я — не раб. Раб — не я…
В голове у Лиды лентой Мебиуса закрутилось поебень, — Я — не дура…Дура — не я…
Скрипнула входная дверь.
С работы пришла маманя. Поставила в прихожей сумки. Сбросила туфли, одела домашние тапки.
Зашла в комнату дочки.
Взглянула на ее злое надутое лицо, и хотя чувствовала, что провоцирует дочку на очередной вечерний скандал, которые так заебали в последнее время, не смогла сдержаться и с ехидцей бросила, — Ну что, доця? Цирк уехал, а клоуны остались?
Шева (с)