Было это в Питере лет 6 назад. Ржу до сих пор. Одна церквушка надыбала кучу валюты на реставрацию с условием, что подрядчик будет очень заграничный, видимо, чтоб и работу в срок закончили, и деньги не сперли. Ваш покорный слуга в это время имел какое-то туманное отношение к комитету по реставрации нежилых фондов, и вот с утра пораньше ловит меня начальник и грит, мол, что нарисовалась солидная немецко-шведская фирма, готова на все за предложенные бабки, и прям сейчас я должен представителя ихнего в церкву ту сопроводить и встретить с батюшкой (который из языков знает лишь старорусский), чтоб они чего надо обсудили под моим наблюдением. Тут сразу возникает Отто, германошвед, познакомились, едем. У Отто неплохой русский с легким окупационным акцентом, хорошо, думаю, переводить не надо будет.
Приехали, нашли батюшку в рясе неглаженой, Отто штуки всяки подоставал, стал бегать и замерять чего-то, пока мы с батюшкой беседой светской баловались. Прибегает запыхавшись, и делится с нами информацией инженерной типа что там мы “штуккотуррку” налепим, а вот там еще какую хреновину заменим, а потом такое говорит:
— А для корошший сфетофой эффект фсе лампы будутт хуевый.
И смотрит на нас так приветливо. Я мысленно перекрестился и тоже улыбаюсь, а вот батюшка нехорошо как-то глазиком моргнул, крякнул сдавлено, ткнул в меня пальцем и шипит:
— Ты скажи ему, что деньги у нас есть, пусть хорошие лампы ставит.
Отто сразу:
— Та та, все путет корошший, и оччен хуевый, тут мы хуевый красний лампы поставим, тут хуевый синий, и фсе стекло заменим на хуевый стекло, а тут (на главный витраж с изображением Христа показывает )
путет дфойной хуевый стекло, самый торогой!
При этих словах батюшка сам сделался цвета “дфойной хуевый”, бороденка его не в ту сторону затопорщилась и со странненьким таким горловым звуком он осел у алтаря. Я схватил ничего не понимающего Отто и поволок к выходу, по дороге пытаясь обьяснить, что всякой шутке есть предел и в церкви матом — грех вдвойне, и тут он вырвался, с мрачнеющей рожей извлек из недр польта маленький разговорник, и увидев там что-то очень страшное понесся, сшибая свечи, обратно к пожухшему батюшке, истошно крича:
— Не хуевый! Не хуевый! МАТОВЫЙ!