Белая ворона

Семен Семенович был человеком, мягко говоря странным. То есть выглядел обычным офисным гуманоидом, но манера разговора вселяла в собеседника стойкое убеждение, что мозг Семена Семеновича давно уже украден инопланетными захватчиками и на его место водружен центр управления Семеном Семеновичем и небольшая, но мощная антенна, обеспечивающая устойчивый сигнал с космосом.
Спросят его к примеру как он относится к истреблению индейцев конкистадорами, а он остановится, сфокусирует взгляд носках своих ботинок и бубнит:
— Песни индейцев были безынтересными, как разговор двух поэтов о нарушенном размере. Потому конкистадоры не могли этого слушать спокойно и делали потише как могли.
И что самое главное, говорил он это абсолютно серьезно.

Люди многозначительно крутили пальцем у виска, а Семен Семенович говорил не менее многозначительно:
— Вооот. А по-настоящему хорошие люди не стирали пальцы о висок, а извлекали ими звуки. Например, из гитары. Прижимая и дергая пальцами струны они рождали прекрасное. А у вас под пальцами только череп пустой.
И уходил гордо из курилки.
— Семен Семенович, я у вас отчет просил! — напоминало начальство. — Когда вы его закончите уже?
— Сейчас. — пыхтел Семен Семенович. — Буквально три-четыре такта осталось. И тогда я принесу вам все.
И даже когда он что-то набирал на своем ноутбуке — пальцы его абсолютно точно выстукивали одну вторую в каком-то бешенном темпе. С триолями на пробеле. — Он ведь неженат, кажется? — спрашивали сотрудники.
— Как такой женится-то? Он ведь в загсе вместо «да» ответит что-то вроде «Музыка нас связала» — язвили соседи по кабинету.
— Этот музыкальный фрагмент мне не кажется достаточно прекрасным, для такого важного момента, как бракосочетание. — вмешивался в обсуждение Семен Семенович. -Он больше подходит для попыток повеситься. Я бы спел Марвин энд Майлс. Не знаю почему. Но мне кажется — подошло бы. Задало бы ритм на всю остальную жизнь. Неспешный.
— Видите? Кто за такого выйдет? — бурчали женщины. — Бредит ведь наяву.
А Семен Семенович возвращался домой, напевая «ю ноу, юв гат ми соу эксайтед» и дома его встречала красивая женщина, которая спрашивала тихо:
— Ну как там?
— Обычно все. Как всегда. — пожимал плечами Семен Семенович и шел мыть руки.
И вечер проходил в очень неспешном ритме, как Найт Лайтс Атриум от Джерри Мулигана. А под утро, все начиналось снова:
— Вы слушали, Семен Семенович, какой законопроект они приняли? — интересовались в курилке.
— Они запретили Бенни Гудмена? — ужасался Семен Семенович.
— Да ну вас! — отмахивались от Семена Семеновича. — Тронутый какой-то.
— Я просто от них любой подлости жду. — оправдывался Семен Семенович.
— Наш человек! — прощали его. — А суть новой подлости в том, что согласно новому закону они теперь имеют право… Ах да… Как бы вам объяснить-то? Это все равно, что запретят Кассандру Вилсон!
— А Херби Хэнкока? — спрашивал Семен Семеновича.
— Что Херби Хэнкока, псих?! — кричали на него.
— Можно будет? — уточнял Семен Семенович. — Шут бы с ней, с Кассандрой.. А Херби было бы жалко.
— Уйдите, бога ради. Уйдите от греха! — советовали ему и возвращались к своему «Это несомненно конец всех прав и свобод. Первая ласточка попирания…»
Семен Семенович смотрел на всех непонимающе и уходил к своему рабочему месту. Надо сказать, работал он весьма неплохо — все успевал и справлялся. А если не справлялся, то просил помощи:
— Хмм. У меня тут лажа в последнем куплете… Вы не посмотрите? Сам не понимаю в чем дело. Но режет глаз. Как Михаил Муромов со Свингл Сингерс.
И однажды сотрудники не выдержали всех странностей Семена Семеновича и решили поднять вопрос на очередном собрании коллектива. Обсуждение получилось бурным.
— Нет же сил никаких! — рыдали женщины. — С ним пытаешься обсудить, а он…
— Невозможно работать! — басили сослуживцы. — Спросишь его мнения, а он…
— Неужели кода на этой работе?! — радостно воскликнул Семен Семенович, когда ему предоставили слово.
— Видите?! Опять он! — закричали в зале.
— Семен Семенович! — строго посмотрели из президиума.
— А мне плевать, о чем они хотят поговорить. — громко сказал Семен Семенович. — Я с ними хочу говорить о музыке. Во всем остальном они разбираются гораздо хуже. А сам я с разговорами не лезу. Мне неинтересно.
— Вот если бы про Патти Пэйдж… — добавил он мечтательно.
— Вы этот снобизм немедленно прекратите! — строго сказали из президиума. — Чем вам Янг Раскалс плохи?
— Да у них басиста не было! — взвыл Семен Семенович. — Вы соображаете о чем вы говорите?!
— У них хаммонд был! — закричали из президиума. — Зачем им бас?
— Это ж соул! Как без баса?! — возмутился Семен Семенович.
— А вот такой голубоглазый соул! Вот я вам сейчас докажу… — закипятились в президиуме. — Вот только собрание… Минуточку…
Человек из президиума встал и сказал:
— Каданс собранию! Все могут быть свободны!.. Ну? До свидания всем!
— Фигушки! — закричали из зала. — Давайте дальше! Почему без баса можно вдруг стало?