Они были размалёваны как индейцы ГДРовского производства, и курили оптом и поштучно. Для Славки это было нетипично. Таких блядей приводят в случайные компании, с невыразительными целями и кучей бухла. В данном же случае, имея на столе отличный армянский коньяк, тугие аппетитные фрукты и конфеты ассорти по 350 рубликов выёбываться перед этими клубными нимфетками – признак мозговой неполноценности и внутреннего убожества. Но, тем не менее, мы церемониально лепили на бокалы дольки лимона и говорили о полотнах Куинджи. Эти две хохотушки путали его с каким-то кинофильмом Джуманджи и веселились неимоверно.
– Слав, в каком порту ты встретил этих леди? – спросил я серьёзно, когда мы вышили на балкон.
– В «Чайке», там такого добра пиздец сколько – бодро ответил мой напарник.
– А, посерьёзней ничего не было?
– Не, только эти, да хуле ты ноешь, внеси в свой быт немного красок – хлопнул он меня по плечу.
– Не дохуя ли красок?
В это время из комнаты раздались кошачьи голоса – «Мальчишки, а чо вы там так долго курите, идите к нам!»
Мы покидали «бычки» в небо и прошествовали в чертоги.
Аня и Оля (не помню, кто из них кто), уже разлили коньяк в бокалы и на ковер. Блядь, этот ковер нам купила теща к годовщине свадьбы. А теперь на нём «бычки» и какие-то блестящие штучки.
– А за встречу и по-весеннему хуйнём? – крикнул Славка, размахивая бокалом.
– Хуйнём, хуйнём! – завизжали девочки.
И мы хуйнули. Потом включили какую-то «кислоту» и вступили в почти половую связь на тёщином ковре. Ну, это танцы такие. Изгибы там всякие, метафизические прикосновения, как на балу у Наташи Ростовой, реверансы, бля. Девочки были резвы как ЛСД. Мы старались не отставать, он всё же отставали.
Я остановился, подошёл к столу и, как писал А.П. Чехов, выпил пива, сообразно времени. А, время было ещё раннее. Мои родственники, включая жену, тещу, тестя и шнауцера Филю наверняка ещё и до «кольцевой» не доехали. На даче сегодня клубника и курица горячего копчения. Только я, как человек обремененный трудами и устройством быта, был освобожден от пикника на семейном совете.
Поэтому мы устроили в освободившейся жилплощади праздник Урожая. А раскрашенные как натюрморты Клода Моне проститутки были уже не экспрессионизмом, а обычным русским реализмом. Они вписывались в гармонию разврата с каждым глотком коньяка иль там пива. Музыка бухала и скрежетала по-современному, без мелодических линий и глиссандо. Тупо как гвозди в голову впивались гламурные ритмы современных клубных шедевров.
А, мы так же «кульно» и прогрессивно разбрелись по комнатам для ебли в ритме «trance». Туфли Оли (или Ани) полетели в сторону трюмо, платье и стразы метнулись к тумбочке, мои майка и плавки – на стул. А потом понеслась песня про «Погоню» из «Неуловимых мстителей». Мы скакали на лошадях, прыгали с поезда, летали на аэроплане, рубились в бильярд и вели допросы петлюровцев. Окна, не смотря на теплую погоду, запотели как в каком-то кино с айсбергами.
– Вы чего там, арбуз что ли жрёте? – раздался за дверью голос Славки.
Как раз в это момент я отпрянул от вампирши Оли (или Ани) как от токарного станка в конце смены. И мы захохотали непонятно по какой причине.
– Пошли бухать, а то там уже шарят – сказал я партнёрше по танцам.
Она ничего не ответила, а только накинув мою майку на манер халата, кинулась в зал.
А в там уже жрали «ассорти» и звенели чешским стеклом. Славка в трусах и тапочках развалился в кресле и пощипывал за жопу Аню (или Олю), присевшую на подлокотник. Она беспечно, как тургеневские дети, болтала ногами и цедила остатки коньяка с лимоном. Нам осталось только пиво с фисташками. Ну, вот всегда так.
– Надо будет кому-то метнуться за жратвой и выпивкой – твердо сказал я.
– Мы не пойдём, мы не одеты – заныли девочки.
– Блядь, там кажется дождь начинается, пусть перестанет – ответил Славка.
– Ладно, пойдем покурим – согласился я.
Мы вышли на балкон, хотя курить в хате никто не запрещал, чем и пользовались наши «цветные смайлики». Просто на балконе можно было потрепаться о пережитом и отвлеченно подискутировать.
Собственно, про еблю разговоры заняли несколько секунд типа, «ну как?», «да заебись». А вот о машинах мы серьёзно так беседовали. Редкие капли неожиданного дождя бились о стекло как мухи, а в комнате приглушенно пели Настя Каменских и какой-то Потап.
– B-5 неплохой аппарат, но всё же Х-5 – это жесть – вяло тянул Славка.
– Именно жесть, понты и ещё цена – это для избранных – отмахивался я.
Мы пытались затронуть тему Вольво, но в это время во двор, искрясь каплями въехал черный Фольксваген В-5.
– Как у вас – устало и с завистью заметил Славка.
– Да похож – согласился я, вспомнив про ежемесячные взносы.
В этот момент в небе ебанула голливудская молния. Грянул такой же голливудский гром и мы поняли что случился пиздец! Окурки полетели вниз как самоубийцы, а мы с напарником рванули в комнату.
Наши гостьи пили пиво из горлышек и трепались о каких-то сумках. Увидев наши лица, они вскочили с кресел и сбились в испуганную кучку, как воробьи. Наверное, они решили, что сейчас их тела будут расчленены и разбросаны в разных частях города. Возможно, на их месте я подумал бы то же самое.
– Так, нахуй, одеваемся быстро девочки, очень быстро и бегом отсюда – крикнул Славка голосом Жириновского.
– А чо за хуйня, это невежливо – пискнула Оля (или Аня).
– Сейчас, к нам придут гости, которые стреляют прежде чем говорят «стоять» – пояснил Славка.
– Бандиты? – восторженно спросила Аня (или Оля).
– Хуже, его вон родственники с женой, тещей и собакой Филей – указал он на меня.
Я в это время собирал улики и намёки на непристойное поведение. Их было много, а жили мы на девятом этаже. Это как в какой то компьютерной игре. Я бегал с большим пакетом и валил туда бутылки, конфеты, фрукты, окурки и скорлупки фисташек. Славка проводил курс молодого бойца. Проститутки одевались стремглав и ненадёжно. В таком наряде они могли щеголять только в пустом подъезде, держа в руках нижнее бельё и зажигалки.
Когда мы выталкивали их из квартиры, я слышал как снизу зловеще поднимался скрипучий лифт. Это словно приближение дня уплаты кредита за машину. Это пугает и не даёт сосредоточиться.
Но, мы успели, открыть балконную дверь, на несколько секунд пошуровать пылесосом и помыть немногочисленную посуду. Мешок с предметами преступления полетел по мусоропроводу навстречу лифту. Где-то в неизменной точке они наверняка встретились, но это уже физика, а тут гибель Помпеи и Французская революция в одном флаконе.
Конечно запах разврата и табака, коньячные пары и общая обстановка не скрывали, а наоборот выставляли на показ наше со Славкой мероприятие. Оставалось только уповать на виртуозное враньё, граничащее с фантастикой Роджера Желязны.
Когда открылась дверь, мы с напарником сидели перед телевизором как в кино «Москва слезам не верит», пили оставшееся пиво, нагло курили и смотрели «Час суда».
Удивлённо привстав с кресел, мы встретили нежданных гостей относительно спокойными взглядами и словами – « а мы тут типа, вот пиво и телевизор пьём…»
И час суда настал. Почему-то больше всего доставалось Славке, поскольку он такой воспитанный и положительный во всех отношениях гражданин России, а связался с таким порочным и подленьким существом как я. Жена ревела на диване, а тёща произносила обвинительную речь. Радовало только то, что нас обвиняли в пьянстве и курении в комнате. И еще в том, что не успели люди из квартиры выйти, а тут уже пьянка, которая может закончится каким-нибудь непристойным продолжением, типа нелицензионных гостей с улицы и поножовщиной. В этом выгодном для нас русле текла речь тёщи и поддакивания жены. И только сметливый тесть (я зауважал его после этого), как бы невзначай, носком ботинка, незаметно закатил окурок со следами губной помады под телевизорную тумбочку. Я опустил глаза как в храме и читал что-то похожее на псалом. Славка врал в ответ тёще как гладиатор.
Он давил на трудные времена, стрессовые накопления и банальную усталость.
– Человек, пожертвовал самым дорогим на свете – курицей горячего копчения ради непродолжительного отдыха перед трудным созидательным днем на благо семьи и быта – самозабвенно ораторствовал он, сотрясая люстру.
– Мог бы и на природе с семьёй отдохнуть, и кстати, тебя пригласить, так нет, тайно, в отсутствии любимой жены жрать это вонюче пиво – парировала тёща.
– Это просто так совпало, виноват я в общем-то, пришёл как снег на голову и пиво принёс – унижал себя Славка.
Эти дебаты длились собственно не долго. Их прервал настойчивый звонок в дверь. Как в настоящем фильме ужасов. Пауза подобная смерти и массовый исход народа в прихожую.
Дверь открыл тесть…
В проёме, в полуфантастическом освещении 75-ти ваттной лампочки стояла Оля (или Аня). Она была неприлично одета и в правой руке держала тонкую, похожую на волшебную палочку сигарету. Косметический беспорядок на лице придавал ей лёгкий оттенок сюрреализма. Этому же оттенку соответствовала и поза и собственно ситуация. Последним мазком чарующей кисти Рафаэля была короткая, но ёмкая как басни Крылова фраза – «Здрассссьте, извините пажаллста…, я тут у вас туфлю забыла, там, в комнате…»
Её палец нетвердо показывал куда-то в сторону спальни.