— Ты чего такой смурной? — Фома смотрел на меня одновременно и с сочувствием, и с интересом.
— Да вот не выходит из головы высказывание одного нашего парламентария в связи с событиями в Катыни.
Интерес в глазах Фомы усилился еще больше.
— Я так понимаю, что ты имеешь в виду не гибель самолета с польской делегацией и даже не трагедию 1940 года?
Я покачал головой.
— Гибель польской делегации во главе с Президентом это страшная трагедия, которая заставила горестно сжаться сердце всякого нормального человека. А расстрел нескольких тысяч польских граждан сотрудниками НКВД весной 1940 года это позорное пятно на славной биографии моей страны — я имею в виду СССР. Но ты прав — я имел в виду другое. Небезызвестный господин Макаров засветился перед телекамерами со словами, суть которых сводится к следующему: Катынская трагедия произошла во времена, когда власть в стране захватила кучка негодяев.
— Я так понимаю, что под кучкой негодяев подразумевается Сталинский режим? — уточнил Фома. — И с чем же ты не согласен?
— Да как ты не понимаешь? — начал горячиться я. — Ведь кучка негодяев, захватившая власть в стране это понятие растяжимое. Сюда вполне можно причислить все руководство СССР от Москвы до самых до окраин.
— А это ты, разумеется, не приемлешь?
— Разумеется, нет! В память о моем деде, который устанавливал Советскую власть. А память о моем отце, красном командире, который воевал на фронтах Великой Отечественной. В память о моей матери, которая всю жизнь проработала учительницей. В память о миллионах таких же, как они честных гражданах своей страны, которые верили в идеалы социализма и коммунизма, наконец, в память о своем собственном пионерском и комсомольском прошлом, за которое мне не приходится краснеть, я подобную формулировку не приемлю! Ведь если руководство СССР было всего лишь кучкой негодяев, воров и приспособленцев, то все мы принимавшие их руководство были всего лишь быдлом безответным. А мы им не были — не были и все!
— Да чего ты так раздухарился-то? — примирительным тоном произнес Фома. — Ну, ляпнул человек сгоряча, перегнул палку, с кем не бывает?
— Да нет, он точно знал что говорил. И дело к тому же далеко не в нем одном.
— А в чем еще?
— В том потоке антинациональной информации, который с возрастающей силой захлестывает СМИ, и который я называю Белым реваншем.
— Постой, постой, — в голосе Фомы появились язвительные нотки. — Уж не фильм ли «Адмирал» ты имеешь в виду? Или быть может одноименную песню группы Любэ?
— Если мне не изменяет память, песня называется «Мой адмирал»? И имею я виду конечно не их. И фильм неплохой и песня хорошая.
— А об чем же тогда речь?
— Да об том, — передразнил я Фому, — что недавно на одном из телеканалов прошел цикл документальных фильмов о белом движении.
— И, конечно же, белые там выглядели героями, а красные наоборот? — усмехнулся Фома.
— Примерно так.
— И что с того? Раньше выходили фильмы о хороших красных и плохих белых, теперь наоборот. Тебе не кажется, что такое право у авторов фильмов есть?
— Представь себе, кажется! И их я в однобоком толковании истории России не виню.
— Что-то я тебя не пойму, — вздохнул Фома.
— А я еще не все сказал. Не так давно на центральном телеканале прошел фильм под названием «Тухачевский. Заговор маршала».
— Не видел.
— Ты не видел — другие видели.
— И что же ты в этом фильме усмотрел крамольного.
— Из фильма вытекает, что заговор верхушки военного руководства СССР направленный против Сталина действительно имел место. Выходит что репрессии, которым подвергся перед войной генералитет Красной армии, были обоснованы. Мало того: из фильма следует, что все советские маршалы были бездарными полководцами способными лишь жестоко подавлять народные восстания, а к власти рвались чисто из шкурнических интересов, чтобы заменить одно плохое руководство на другое.
— Вот так прямо и говорится? — усомнился Фома.
— Почти слово в слово.
— Ну не знаю, — Фома пожал плечами. — Это может и не очень красиво выглядит при внимательном рассмотрении, но вряд ли противоречит духу времени. Так в чем собственно крамола?
— А вот это разглядеть уже гораздо труднее, но я все-таки попробую тебе это объяснить. Если так пойдет дальше, то будет преобладать мнение о том, что Советская власть это не что иное, как безжалостная машина управляемая бездарными и безответственными негодяями, которые повелевали безответным быдлом, а инакомыслящих беспощадно уничтожали. Что не было никакого советского энтузиазма и подвигов во славу Родине, а был лишь каторжный труд тысяч заключенных и достижения под страхом смерти.
— А ты сам-то палку не перегибаешь?
— Лучше я ее перегну сейчас, чем мне потом этой палкой настучат по голове собственные внуки.
Мы немного помолчали, потом Фома спросил:
— И что ты предлагаешь делать?
— Восстанавливать историческую справедливость, не разрушая народной памяти о величии Родины.
— Не очень понятно.
— Зато здорово.
http://zhurnal.lib.ru/g/gulin_j_p/br_rf.shtml