Тёмным зимним вечером, аккурат за 70 часов до нового года, я лежала в кровати с соплями, температурой и книжкой, когда на лестнице послышались неуверенные шаги. Затем раздался звук, словно на наружней стороне двери кто-то пытается нарисовать карту мира вилкой. Опасаясь гнева соседки по коммуналке я поплелась к двери. Там стояла пьянющщая Лёля, с трупом под мышкой. Лёлька – моя лучшая подруга и соседка по совместительству. Она пронесла труп мимо меня в комнату и рухнула с ним на кровать, давя телом книжку и чипсы в пакетике. Труп при ближайшем рассмотрении был не совсем трупом. Он был жив, правда количество спиртосодержащих жидкостей в нём достигло критической отметки и проявлялось мокрым пятном на штанах.
-Это Света. Одноклассница бывшая, – представила мне Лёля труповидную барышню.
-Рада знакомству.
-я тут её положу?
-ага. Лучше на пол. А то она кажется нестабильна, и блевать собирается.
А я смотрела на Свету, на Лёльку ищущую пиво в холодильнике и мурлычащую себе под нос «но-оо-овый год к нам мчится, ско-оо-ора всё случится..» и завидовала. Мне тоже захотелось алкогольного туману в мозги и танцев.
-Верка, а пошли в клуб?! будем лечить твою простуду положительными эмоциями, а то Светка, вон, гейм овер, блин…
-Хочу!! – я схватила протянутую мне бутылку пива. – За новый год!
В холодильнике нашлось немного водки, которую мы выпили, и отправились зажигать остаток ночи, купив по дороге шампанское (новый год всё же) и пару «отвёрток» (гадость редкая, но дёшево).
Ошибку в дозировке я осознала позднее. Лёльку поить было нельзя. Разве только кофе. К тому времени как мы добрались до клуба, Лёлька постепенно становилась похожа на оставшуюся дома Свету.
-вам сюда уже не надо – сказал охранник – Вам наверное такси лучше?
Сложив подругу на заднее сидение такси я осознавала трагизм ситуации. Организм требовал куража, времени было к двум часам ночи. И тут Лёлька выдала идею.
– Вер, а поехали к Вовке?
Вовка жил на съёмной квартире и у него не было родственников которых можно разбудить и разгневать. А ещё у него был хороший характер и коньяк.
-к Вовке. – сказала я таксисту.
-ага. – сказал таксист.
-ну?! – нетерпеливо вякнула Лёля, и пнула спинку водительского кресла.
-адрес, дурры! – рявкнул трезвый и злой таксист.
-Покажу. – успокоила нервного мужчину Лёля.
Показывая руками и голосом куда ехать, мы как путеводные звёзды привели наш экипаж к дому Вовы, и вывалились из машины.
В Вовином подъезде было темно и тихо. Мы нашли дверь и постучали. Потом ещё постучали. Потом громко постучали. Потом ногами. Из соседней квартиры вышел мужик и поинтересовался что барышни забыли такой поздней ночью в данном подъезде.
-Вовку. – Сказали мы. А Лёля устало прислонилась к стене стараясь сохранить равновесие.
Мужчина предложил нам покинуть помещение, взамен на то, что он не станет вызывать бригаду сотрудников милиции для транспортировки нас в профильное медицинское учреждение.
В вытрезвитель почему-то не хотелось. И мы вышли на улицу.
– А давай Вовку отсюда позовём?
-давай. Мы ж в подъезде шуметь не станем, мы ж с улицы..
-Вовка!
-Вооовка!
-ВО-ОО-ОВКААА!
-ВОООВАН!!!
На наш зов открылось окно и старый знакомый из подъезда сказал что Вову он убьёт завтра, а ментов он вызвал уже сейчас. Мой мозг послал команду заднице и та напряглась почуяв нехорошее. Мужик в окне был суров и не шутил. Я протрезвела моментально, схватила Лёльку за руку и поволокла подальше от подлого Вовчика, неприятного вовкиного соседа и милиции. Через полчаса, сложив бесчувствнную Лёльку в придорожном сугробе, мне удалось поймать машину, водитель которой был согласен за бесплатно и без интима довести нас до дому. Добрый человек! СПАСИБО ТЕБЕ БОЛЬШОЕ!
В машине и тепле Лёля испортилась окончательно. Сворачивать во дворы где сугробы и не чистят с сентября по май Добрый Дяденька не желал. И я его понимала. Лёлю надо было нести.
Мы шли как воины из окружения, на моих плечах висела тушка более высокой подруги, брыкала ногой и пела…
-Вааленки, валенки… ик.. непдшиты стааареньки..
Не знаю, из каких недр мозга Лёли, из какой памяти предков всплыл этот текст, но это было громко.
-Лёля, не ори – просила я.
-Ваааленки-ваааленки – взвыла Лёля и брыкнула меня ногой в попытке сплясать.
-Лёля, ну пожалуйста – не теряла надежды на благоразумие подружки я
-Вааа-аааленкххи!! – не теряла голоса Лёля.
Мы шли по улице, было около пяти утра, темно, мужик прогуливающий собаку шарахнулся куда-то в сторону помойки. В окне общаги каких-то пэтэушников появилась заспанная морда дежурного и быстро спряталась обратно.
До дома добрались, Лёля была уложена рядом со Светой, я добралась до кровати.
Это был четвёртый курс института, отличавшийся большим количеством алкоголя и прочего разгула. Я была свежа как весенняя маргаритка и наивна до беспредела, любила друзей и активный отдых. Печень моя удивлялась, но держалась молодцом. Мы старались не дышать с утра друг на друга и пожилую интеллигентную преподавательницу, пытавшуюся добиться от нас идеального произношения. А вечерами гуляли по городу, пили то на что хватало денег и ходили на бесплатные рокконцерты. Эх, молодость…
Прошло несколько лет. Я повзрослела, получила диплом и возмечтала о кандидатских корочках. Грызть гранит науки на следующем уровне мне пришлось уже в другом городе, и как-то раз, в электричке я сидела рядом с милым парнем и беседовала. Беседа текла мягко и ненапряжно, о том, о сём.. в том числе о том что бывают дамы достойные и падшие.
-Я до института в колледже учился, – улыбнулся мой собеседник и положил руку на мою коленку – в общаге на островского жил, как-то под новый год проснулся от воплей, глянул в окно и увидел, как две шалавы какие-то, пьяные в сопли, по всей дороге мотаются-падают. И песню поют. То ли калинку-малинку, то ли ещё какую камаринскую. Ужас, правда?
-Валенки. – шепнула я, убрала его руку с моей коленки и пересела на другой ряд расстраиваться. Вот так, я не познакомилась с приятным парнем, и мне стало стыыыыдно за моё прошлое. А ещё я поняла что мир тесен и земля круглая. И я не пью. Почти никогда.
А Вова, кстати, тогда не дома был, он к родственникам уезжал. И после нашего визита ему съехать пришлось.