Компенсация за оккупацию

Оккупация (лат. occupatio) — временное насильственное занятие вооруженными силами государства территории другого государства без приобретения суверенных прав на нее.
Словарь иностранных слов, 1989

Оккупация — 1. Временное отторжение, захват чужой территории военной силой. 2. Период такого захвата и пребывания гражданского населения на захваченной территории (разг.)
Словарь русского языка. Ожегов С. П. 1990

Писатель Александр Генис рассказывал, что один из его отсидевших знакомых говорил: “…направлять власть обычно рвутся те, кто не знает, как исправить дела дома. Что и понятно: семью спасти труднее, чем родину. Да и служить отечеству веселее, чем просто служить”.

Исходя из этих слов, не буду даже пытаться что-либо рекомендовать управляющим структурам. Хотелось бы только получить ответы на несколько вопросов.

Во-первых, почему все-таки “оккупация”, если вооруженной борьбы не было?

“Такую обиду можно смыть только кровью. Но мы готовы взять деньгами…”

В японском обществе правила приличия не позволяют говорить о войне. Рассказывая о ней, надо либо хвастать, либо жаловаться — и то и другое несовместимо с кодексом поведения потомков самураев. Ну, мы-то явно не самураи… Можно было бы и поговорить на эту тему.

Во-вторых, почему иск предъявлен к России, а не к Германии, США или той же Грузии (ведь в сороковые годы Советским Союзом управляли выходцы из Грузии — Сталин, Берия и т.д.)?

В послевоенной геополитической ситуации союзники несли равную долю ответственности за то, что происходило на занятых союзными войсками территориях. Или возможность получить “халяву” важнее всего? Кажучи щирою украинською мовою — “гроши затьмарыли розум”.

В-третьих, почему Балтийская Ассамблея считает себя вправе поучать другие страны и взывать к международному сообществу, если во главе Эстонской Республики находится человек, который находился во главе ЭССР?

Четвертое и последнее — почему молодежь думает, что русские до 1991 года жили так, как живут сейчас “новые эстонцы”, а коренная нация была “прижата к ногтю”?

Должен сказать, что русским было точно так же тошно от всяческих “политзанятий”, “партийной учебы”, “субботников” и т.п. А призывали к этим “мероприятиям” такие функционеры, как тот же Арнольд Рюйтель. Да и Леннарт Мери при советской власти страдальцем не числился, а воспевал бескрайние просторы советской страны (книга “В поисках потерянной улыбки”).

Как-то само собой подразумевается, что оккупант должен жить гораздо лучше оккупируемого. Но ведь было-то все с точностью наоборот. Я сам работал в ЭРСПО на комбинате “Орто” и получал в середине семидесятых около четырехсот пятидесяти рублей. На этом предприятии русских почти не было. Зато на “Пегельмана” или “Двигателе” работали преимущественно русские, а зарплаты там были существенно ниже. Можно вспомнить и совхоз им. Кирова в Виймси. Туда на работу дворником мечтали устроиться инженеры и учителя. Заработать можно было в совхозе гораздо больше, чем на любом городском предприятии.

Туристы из России поражались, что почти у каждого хутора стоит гараж, дороги к хуторам асфальтированы, общий вид сельского пейзажа радует глаз. Когда приходилось по делам выезжать в Россию, то сразу после Нарвы начинался совсем другой пейзаж — унылая застройка и жалкие сараи, которые в России называли дачными домиками. И не надо говорить, что, мол, русские постоянно пьют, ленивые, сами не хотят жить в благополучной чистоте… Мне приходилось работать летом в совхозе “Калевипоэг”, где я зарабатывал за неделю на уборке камня с полей больше ста рублей. В Мартна колхозники на откорме поросят зарабатывали по 600-700 рублей в месяц.

А во время поездок в Россию мне квалифицированный специалист по ремонту холодильников хвастался, что зарабатывает 120 рублей в месяц, да еще и халтуру имеет рублей на 50-60. Мне его было жалко.

Не стоит забывать заслуг тогдашней местной власти. Дотации, которые получала Эстония из Москвы, были совсем неплохими. Иначе невозможно было бы построить Мустамяэ, Ыйсмяэ и Ласнамяэ. К престижным объектам можно причислить центр парусного спорта в Пирита, республиканскую библиотеку, горхолл и замечательную “канаву”, которая обошлась в очень круглую сумму. К этому можно прибавить бесплатную и хорошую медицину, Тартуский университет, Сельхозакадемию, ТПИ, Художественный институт и многие другие учебные заведения. Учили там не только на русском языке, и учили бесплатно.

Либеральность местных властей позволяла проводить в Эстонии джазовые фестивали, выставки авангардных художников, печатать чуть более смелые материалы в прессе. Но излишнее свободомыслие пресекалось грозным шевелением бровей из кремлевского кабинета. Тогда все резко (на время) затихали. Довлатов, описывая разгон эстонского либерализма, по-щедрински сказал: “Лучшая часть народа — двое молодых ученых — скрылась в подполье”.

Сейчас свободы слова стало больше, но пользуются ею крайне осторожно — как бы не задеть ненароком интересы денежного туза или надутого националиста, которому кроме принадлежности к титульной нации, гордиться нечем.

Вот когда большинство жителей Эстонии, которые помнят свою былую уверенность в завтрашнем дне, спокойствие за судьбы своих детей, — скажут демократической власти, что нынче мы живем лучше, чем в те времена, тогда я первым буду благодарен такому мудрому правительству.

Пока же:
Одному — бублик,
Другому — дырка от бублика.
Это и есть
Демократическая республика.
Маяковский
Диву даешься от “дальновидных” решений наших властей. Зачем надо ставить памятник воевавшим на стороне гитлеровской Германии рядом с привычным мемориалом? Люди, которые придут поклониться одному из двух памятников, как правило, к другому памятнику настроены негативно. Этим провоцируются акты вандализма. Тут нужно либо пост охраны ставить, либо постоянно держать в запасе реставратора. Тогда дополнительные расходы появятся, а платить за все это нам — налогоплательщикам. Можно было бы просто поставить новый памятник на километр дальше, и этой проблемы не было бы.

Сергей Павлухин
DELFI.ee